Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. - Станислав Ауски

Бунуяченко решительно отказался исполнить столь унизительный приказ и настаивал на том, чтобы дивизия, прежде чем она примет какое-либо приказание, была перемещена в район Коттбуса, соответственно приказу ОКБ данному через 9-ю армию.

Так начались дни, полные упорных очных ставок с маршалом Шернером, командиром армейской группы «Центр». Маршал Шернер был своеобразной личностью. Он был самым молодым немецким маршалом и этот пост приобрел благодаря своей жестокой бесжалостности. Военное счастье ему пока-что сопутствовало и он жил в условиях относительного покоя. Подвластная ему территория была частью большого участка, в состав которого входили Чехия, Моравия, Силезия, Австрия, Бавария и Северная Италия (см. карта № 1). Этот участок был мало затронут военными событиями и союзными бомбардировками. Армейской группе «Центр» принадлежала северная часть этого участка, которая, помимо относительного слабого натиска с Востока, в Силезии и Моравии, находилась пока в состоянии относительного покоя ожидая лишь окончания войны.[80] Крупные наступления происходили на севере и на юге, на Берлин и по долине Дуная. Вследствие этого относительного покоя, у Шернера пока что имелось достаточно времени, чтобы разводить интриги и их мишенью стала именно 1-я дивизия. Шернеру импонировали ее многочисленность и вооруженность, что в то время было уже необычным для сильно ослабленных немецких дивизий. Удивительно, все же, что у него нашлось столько времени, чтобы обратить свое внимание на одну-единственную дивизию. Быстрый ход событий требовал, скорее, иных решений. Но, об этом позднее, — в дальнейших главах.

Майор Швеннингер знал, в чем дело и поэтому не хотел допустить, чтобы это положение перешло в открытый конфликт. 275-ая дивизия группы «Центр» была подчинена 5-му армейскому корпусу в Коттбусе и майор Швеннингер прибыл в его комендатуру 14-го апреля, приблизительно в 11.00 часов. Там он старался убедить командующего генерала, что у дивизии иные задания, совсем не входящие в рамки его армейского корпуса. Вскоре, однако, он убедился, что дух Шернера владычествует и среди подчиненных ему частей. Командир 5-го корпуса отказался изменить приказ и сообщил Швеннингеру, что маршал Шернер должен прибыть в комендатуру корпуса в 14.00 часов. Шернер вел себя во время переговоров со Швеннингером, как со своим подчиненным. Он дал ему понять, что у него нет времени для обсуждения судьбы одной дивизии, которая так неожиданно появилась па его участке, но в конце концов все же дал себя убедить, что в силу особого характера дивизии, будет более рациональным использовать ее в ином месте, где у нее будет больше возможности развернуть свою деятельность. Безусловно, оба офицера хорошо знали, что это лишь академическая полемика. Все-же Шернер отменил приказ о подчинении 1-й дивизии 275-й немецкой дивизии, но оставил за собой право выносить решение о ее дальнейшем использовании, относительно же ее перемещения на территорию Чехословакии, пока что не высказался.

После своих успешных переговоров, майор Швеннингер вернулся к Буняченко и сообщил ему, что дивизия должна ожидать последующих приказаний.

15-го апреля, в 9.00 час. утра, Буняченко его снова вызвал в штаб. Там, по всей вероятности, происходило совещание, т. к. присутствовали все командиры полков и дивизионных батальонов. Буняченко был в хорошем настроении, предложил Швеннингеру бокал вина, а затем, соответственно своей привычке, обрисовал настоящее положение дел. Швеннингер занес его слова в своих записях:

«Вы знаете, что я подчинен генералу Власову и ему только ответственен так же, как и любой командир немецкой дивизии ответственен перед своим начальством. Каждая боевая деятельность моей дивизии требует хотя бы согласия генерал Власова. На этом я должен безоговорочно настаивать. В остальном же, каждому солдату, который о положении дел судит толково, должно быть ясно, что мою дивизию необходимо переместить с этого участка, иначе она будет раздроблена между союзниками, наступающими с запада и с востока, и она определенно попадет в руки Красной Армии. О последствиях я не должен вам говорить. Вчера Вы мне сообщили, что я должен ожидать дальнейших приказаний. После серьезного размышления и, учитывая все данные обстоятельства, я прошу Вас, чтобы Вы сообщили в 5-й корпус, что мне не остается ничего иного, как принять дальнейший приказ ген. Власова, или же самому дать дивизии приказ выступить на юг». И еще добавил с легкой иронией: «Сообщите командующему генералу, что вся дивизия сосредоточена на этом участке и что мы хорошо размещены. Нам тут хорошо, лес нас защищает от авиаразведок, наша противотанковая оборона, самоходки и танки размещены так, что мы способны на оборону любого вида, например, и против прорвавшихся вражеских танков».

Это было уже явной угрозой и немцы должны были ее расценивать, как бунт. Повидимому, так решили командиры дивизионных частей, т. к. знали, что ген. Власов находится вне досягаемости дивизии и никакого приказа дать не может. Угроза ген. Буняченко была переломным пунктом. Вследствие этого, дивизия сама себя выключила из союза с немецкой армией и решила преследовать собственные цели, т. е. соединиться с остальными частями РОА на территории бывшего Протектората Чехии и Моравии.[81]

Что дивизия с этого момента находилась в состоянии мятежа, было ясным, в первую очередь, самому ее командиру. После окончания разговора, Буняченко спросил майора Швеннингера, готов-ли он сообщить это решение командованию 5-го корпуса. Швеннингер согласился и ушел. Начальник штаба дивизии подполковник Николаев его сопровождал по дороге из здания. Он знал, с каким именно посланием Швеннингер уходит, поэтому предложил ему послать это сообщение по-радио, чтобы Швеннингер мог избежать подозрения, что он тоже участвовал в этом решении. Швеннингер все же настоял на том, что он это сообщение сделает лично. Тогда Николаев дал ему радиостанцию дивизии и добавил: «Если с Вами что-ни- будь случится, то мы придем и выгородим Вас из этого».

В то утро, 1б-го апреля, как раз, когда Майор Швеннингер добился связи со штабом 5-го корпуса, началось наступление Красной Армии. Поэтому ни у кого не было времени заниматься дивизией, которая причинила столько хлопот, и дивизия весьма быстро получила разрешение продолжать движение на юг. У Швеннингера сложилось такое впечатление, что все были довольны тем, что эта проблемма разрешилась сама собой.

Целью 1-ой дивизии было достигнуть территории Чехии, как можно скорее. ТПвеннг*нгер в течение всего последующего времени, путем своего влияния старался избегать всех дальнейших приказаний. Военное положение с каждым днем ухудшалось и дивизия должна была идти по окольным путям, чтобы не столкнуться с Красной Армией. Все верили, что если конец войны застигнет их на территории Чехии, то это будет для них гораздо лучше, чем оказаться среди немецкого населения на германской территории. В этом отдавал себе отчет штаб армии Шернера.

Движение дивизии на юг указано на карте № 2.

16-го апреля, когда дивизия находилась в области Сенфтенберг, она соединилась с 4-м полком, которым командовал полк. Сахаров и который в середине марта был перемещен из Дании на фронт в районе Штетин- Гарц-Казеков, где он занял вторую линию обороны. Полк принял участие в попытке перейти Одер и создать предмостное укрепление на правом берегу. Эта попытка не удалась из-за неудовлетворительной артиллерийской подготовки. 16-го апреля полк соединился с 1-й дивизией в районе Франкфурт-на-Одере. В тот же день 1-й и 2-й батальоны покинули железнодорожную станцию Либеро- зе вслед за 1-й дивизией. 3-й батальон прибыл на станцию Либерозе лишь на следующий день, когда как раз началось советское наступление на Одере. Батальон попал в плен непосредственно на железнодорожной станции и лишь незначительной группе удалось пробиться на запад. Из офицеров спасся лишь пор. Шаповалов.

Однако, прежде чем дивизия вышла в поход, она получила еще один приказ: переместиться на фронт. Под первыми ударами наступающей Красной Армии, в немецком командовании произошла явная паника и поэтому они от дивизии требовали оказать поддержку немецкой обороне в области Косель, приблизительно в 6-ти километрах на северо-запад от г. Ниески. Генерал Буняченко отказался

исполнить это и приказал дивизии продвигаться на юг, причем отверг предложение о предоставлении ему железнодорожного транспорта из Радеберга. Дивизия выступила и следовала по узкому проходу, хоторый оставался между двумя фронтами. Посередине этого прохода немцы установили прожектор, который ночью служил в качестве направляющего маяка для всех частей, отступающих на юг. 1-я дивизия воспользовалась этой возможностью и уже 21-го апреля, когда достигла г. Бад Шандау, снова оказалась в условиях относительной безопасности. Весьма вероятно, что если бы она ожидала предоставления железнодорожного транспорта в районе Радеберг, то она никогда не попала бы на территорию Чехии.