Чужая дуэль - Игорь Астахов

— Так вы считаете, что Николай погиб не случайно? — Прохоров с силой раздавил окурок сигары в пепельнице и одним махом допил коньяк из рюмки.

— Однозначно, — я отодвинул пустую кофейную чашку, — и в этой связи у меня у вам, Александр Юрьевич, две просьбы.

— Чем могу, — он благосклонно посмотрел на меня.

— Первая — попросить Бибаева, чтобы не случилось, не трогать Селиверстова хотя бы месяц.

Прохоров недовольно скривился, а я с жаром продолжил:

— Александр Юрьевич, я вас уверяю, это пойдет на пользу дела! Сейчас мне крайне необходим околоточный!

— Хорошо, — он обреченно махнул рукой, — Какая вторая?

— Вторая еще более дерзкая, — усмехнулся я. — У меня накопился целый ворох вопросов, касающихся отношений внутри вашей семьи. Если я не получу откровенных ответов, то выполнение поставленной вами же задачи будет весьма затруднено.

Прохоров долго сидел, уставившись невидящим взглядом в окно. Потом очнулся, прихлопнул ладонью по столу и заявил:

— Согласен. Вы получите ответы на все свои вопросы. Но не сегодня.

Я понимающе усмехнулся, но не удержался от комментария:

— Только долго не тяните, Александр Юрьевич. Время работает против нас.

Он странно посмотрел на меня и до чрезвычайности серьезно добавил:

— Погодите, ждать осталось совсем немного. Еще раз повторяю, вы получите исчерпывающие ответы, — затем порывисто поднялся и неожиданно сухо откланялся. — А сейчас прошу простить, срочные дела государственной важности…

ГЛАВА 7

Подосинский словно раненый тигр по клетке, метался по кабинету, раскидывая по сторонам попадавшиеся под руку стулья. У него никак не могло уложиться в голове, по какой причине, столь славно, точно по нотам развивавшаяся комбинация, так бездарно рассыпалась в финале?

Мало того, что уже списанный со счетов провинциальный околоточный надзиратель умудрился усидеть на своем стуле, так еще остался открытым вопрос с треклятыми копиями уголовных дел, которые этот паразит за каким-то чертом наделал. А теперь непонятно, то ли они сгорели вместе с полицейской частью, то ли где-то спрятаны, чтобы всплыть в самый неподходящий момент.

Оригиналы же Сергей Владимирович давно схоронил в надежном месте. А в их утрате громогласно обвинил обреченного, как он считал, околоточного.

Однако Бибаев не только проигнорировал все доклады заместителя, хотя и за меньшие провинности мог отправить подчиненного не только в отставку, а даже под суд, но и резко оборвал его, язвительно посоветовав не соваться не в свое дело.

Теперь Подосинский судорожно пытаясь понять, что он сделал не так? Где, на каком этапе совершил ошибку?

На самом деле Сергею Владимировичу было от чего паниковать. Он прекрасно понимал, что ввязался в такую игру, где в случае проигрыша, разменной картой станет не только его карьера, но и сама жизнь.

Плюс ко всем неприятностям не успел он глазом моргнуть, как разлетелись десять тысяч полученного аванса. Более того, и под ожидаемые сорок уже были розданы векселя. Перед Подосинским маячила вполне реальная угроза позорного банкротства.

Ощущая, как наливается пульсирующей болью затылок, Сергей Владимирович, после мучительных сомнений принял отчаянное решение разрубить гордиев узел одним ударом.

Проще всего, конечно, было бы взять и утопить Исакова в Неве. Как говорится — нет человека, нет проблем, и концы в воду. Но руки вязало категорическое требование заказчика оставить того в живых, инкриминировав ему все совершенные в южном пригороде убийства. Именно поэтому, ничего не оставалось, как поднимать команду для особых поручений, состоящую из матерых уголовников, которых Сергей Владимирович в разное время прикрыл от карающей десницы закона.

Дисциплину в своем войске Подосинский держал железной рукой. Когда-то два самых отпетых бандита попытались посягнуть на авторитет хозяина и были без лишних разбирательств им лично застрелены на глазах у остальных. С той поры смельчаков качать права больше не находилось.

Во главе шайки Подосинский поставил пожилого, но еще физически крепкого беглого ссыльного по кличке Староста. Тот действительно на протяжении многих лет был бессменным старостой крошечной, затерянной в Вологодских лесах деревушке, где, пользуясь ее оторванностью от мира, завел себе гарем из несовершеннолетних мальчишек. А их родителей, пытавшихся воспротивиться бесстыдному разврату, жестоко убил.

За свои художества в конечном итоге он загремел на бессрочную каторгу. Однако, отсидев четверть века и потеряв правую ногу до колена, как инвалид был раскован и переведен на положение ссыльного.

Как только Старосту расконвоировали, он тут же удрал из ссылки и вскорости пополнил ряды столичного преступного мира. Подосинский же вышел на него, расследуя серию изнасилований и убийств подростков. Но, вместо того, чтобы отправить изувера на виселицу, заключил с ним сделку, в итоге получив умного и жесткого руководителя карманной армии.

Сергей Владимирович давным-давно не опускался до личных контактов с рядовыми уголовниками, осуществляя руководство непосредственно через Старосту, который для конспирации состоял у него в платных осведомителях.

На предстоящей тайной встрече Подосинский планировал не только определить судьбу Исакова. Еще он жаждал в конце-концов узнать, кто посмел без его ведома вычистить амбар известного в городе купца и куда делись похищенные товары?..

Судьба, словно задалась целью доконать Селиверстова. Он еще толком не успел отойти от одного потрясения, как во временном помещении околотка — двухкомнатном номере постоялого двора Буханевича, не осмелившегося отказать в крыше над головой полицейским-погорельцам, появился настоятель местной церкви.

До крайности взволнованный святой отец поведал околоточному весьма неприятную историю. Как оказалось, накануне пожара, уничтожившего полицейскую часть, случилось давно ожидаемое здешней паствой событие, в храм прибыла чудодейственная икона. Кроме способности излечивать страждущих, она отличалась еще одной особенностью, а именно, тремя громадными, невероятной стоимости драгоценными камнями в окладе. Вот их то и не обнаружил собравшийся лично служить заутреню настоятель.

Все это околоточный рассказал мне в церковном дворе, где я нашел его сидевшим на скамейке и смолящим одну папиросу за другой:

— Нет, ну куда они могли деться? — стряхивая пепел себе на брюки, в который раз вопрошал Селиверстов. — На окнах решетки. Дверь на замке. Так мало того, на улице всю ночь специально приставленные к образу монахи дежурили.