Вахтанговец. Николай Гриценко - авторов Коллектив

ценко раскрылся в сложнейшей внутренней борьбе с самим собой, рас­

крылся как человек большого ума, способный разобраться в неимоверном

клубке событий и найти верный путь в жизни. В фильме «Анна Каренина»

артист создал сложный характер Каренина, постиг в толстовском герое

способность тяжело переживать, страдать, быть искренним и человечным.

А телезрители, увидев спектакль «Тысяча душ» по Писемскому, за­

помнили Гриценко в роли князя Ивана Раменского. Старел, «прогресси­

ровал» в трусости, подлости, хамстве, наглости, развращенности ник-

чемнейший человечишка, принесший за свою долгую жизнь много зла

и страдания людям.

Виртуозен артист в небольшой роли немецкого генерала («Семнад­

цать мгновений весны»). Гриценко потрясает неожиданностью открытия

человеческого горя, страдания, тем более, что чувства эти испытывает

кадровый военный рейха, привыкший повиноваться без оглядки при­

казам фюрера. Прозрение, трезвая оценка происходящего, неимоверная

боль за поверженную в прах Германию, обида, негодование на свою сле­

поту и слепоту тех, кто привел Родину к трагедии, к кровавой бессмыс­

ленной бойне миллионов - в глазах этого циничного, но и исстрадавше­

гося человека. Глядя на него, испытываешь противоречивые, но и искрен­

ние чувства злости, жалости, сострадания.

Гриценко актер редкого обаяния. В его исполнении даже образы людей

омерзительных по сути своей, притягательны.

Фильм "Машенька"

Фильм «Шведская спичка». Псеков

Фильм «Старинный водевиль». Фадеев

158

В многосерийном телефильме «Два капитана» Н. Гриценко в роли Ни­

колая Антоновича вновь доставил наслаждение зрителям, продемон­

стрировав не только виртуозную технику. Вновь видишь филигранную

отточенность рисунка роли, но нет привычного внешнего обострения

характеристики персонажа.

Респектабельный,сдержанно-корректный

Николай Антонович вначале предельно холоден, скрытен, мы не можем

догадаться о вулканической страсти, которую он таит даже от предмета

своей любви - Марии Васильевны. Но постепенно раскрывается перед

нами мерзавец расчетливый, хитрый, подлый, идущий на все ради дости­

жения цели - обладать любимой женщиной. Утонченный лицемер, фразер,

преступник по сути своей, настолько искренен в своем горе, потрясен­

ный смертью Марии Васильевны, что ловишь себя вдруг на... сочувствии

ему. Но фарисейство тут же вызывает содрогание, презрение, ненависть.

И в финале перед нами уже иной человек: клокочущий злобой и отчаяни­

ем, непримиримый враг Сани Григорьева.

Не так давно Николай Олимпиевич сыграл в театре роли Габиба Даш-

дамирова (пьеса Р. Ибрагимбекова «Женщина за зеленой дверью») и Ар­

кадия Шишкина (пьеса А. Зорина «Театральная фантазия»). Артист вир­

туозно воспользовался... недостатком пьесы Ибрагимбекова - ее раз-

ностильностью. В сцене спора с давнишним другом, ныне министром

Фильм «Журавушка». Маркелов

Рагимовым, о путях-дорогах в жизни, об ошибках прошлого, нас убеж­

дает его страстная публицистичность, притом, что артист очень прост

и естествен в диалоге. Другую сцену, с заместителем, Гриценко проводит

по иному: здесь в ход идут краски гротескно-сатирической характерно­

сти. Третья сцена, с единственным сыном Мансуром, волнует до слез

проникновенно трепетным лиризмом. А в эпизоде с забытым другом

сапожником Нури актер поднимается до трагедии. Гриценко на неболь­

шом и довольно посредственном драматургическом материале сумел

развернуть, создать образ большого социального накала. Жили-были

два друга-сапожника, Дашдамиров и Нури, растили детей, трудились.

Одного, Дашдамирова, вдруг кто-то выдвинул на руководящую долж­

ность и пошло-поехало: за долгие годы привык ходить в руководящих,

возомнил о себе бог весть что. «Знаменатель» его непомерно вырос,

а «числитель» - то, что он действительно собой представляет - остал­

ся по-прежнему мал. Он мог бы усовершенствоваться в своем ремес­

ле, стать мастером... Но, превратившись в «номенклатуру», человек за­

был и свою профессию и своих старых друзей. Трагедия Дашдамирова

в том, что он остался по образованию, по своему кругозору и мышле­

нию на прежнем, низшем уровне, а должности, на которые его ставили,

поднимали его самомнение, отнюдь не способствуя духовному росту.

Телефильм «Два капитана». Николай Татаринов

Дашдамиров - Гриценко не в состоянии понять ошибки прошлого. Осо­

знать нелепость того, что делает сейчас. Долгие годы он был всем и вдруг

стал ничем. Спустившись «сверху» (в прямом и переносном смысле)

во дворик к Нури, Дашдамиров-Г'риценко с усвоенной внешней значи­

тельностью осанки, но уже потерянный, жалкий внутренне пытается

договориться с Нури: сует ему деньги за обучение давно забытому са­

пожному мастерству. Его руки, отвыкшие трудиться и привыкшие к по­

велительным начальственным жестам, а теперь дрожащие, растерянные,

выдают состояние души. И отказ бывшего друга добивает Дашдамирова:

он падает - сердце не выдержало.

Поди, проникнись чужим горем, а Николаю Гриценко верят! Чужое горе,

чужая беда (пусть и неумного человека) задевает. Значит, зритель, покинув

театр, унес важный урок чувства.

«Театр, я твой бессменный часовой!» - это слова из песенки Ар­

кадия Шишкина, пожилого авантюриста, сыгранного Н. Гриценко

в «Театральной фантазии». Спектакль этот, на наш взгляд, эклектич­

ный, лишенный какого-либо единого идейно-эстетического принципа,

остался в памяти как неимоверно противоречивое действо. Несмотря

на прекрасный текст пьесы, талантливость актерского состава: А. Гра­

ве, Г. Абрикосова, Л. Целиковской, Л. Пашковой цельного действа

не получилось.

Но работа Н. Гриценко, пожалуй, одна из самых сложных, вершинных.

Она изобилует множеством нюансов, оттенков, почти неуловимой игрой

красок, настроений,чувств.

Аркадий Шишкин. Выше среднего роста, плотный мужчина, ак­куратно

подстриженные волосы,элегантный современный костюм

(зеленый в полоску, красивая под ним сорочка и галстук-бабочка),

черный модный ныне «дипломат» в руках. Он подходит к парадному

дома и начинает разговор с лифтершей... С первых же звуков голо­

са (высокого с небольшой хрипотцой), с первых же слов и движений

этого человека попадаешь под магнетизм музыки речи, говора, пла­

стики. Начинаешь всматриваться в него, вслушиваться... Неплохой

психолог этот Шишкин: как молниеносно, с одного взгляда он оце­

нил и понял, что за человек эта лифтерша, как с ней разговаривать,

держать себя. Обворожил ее изяществом манер, салонно-слащавой

интеллигентностью и добился исчерпывающей информации. С рас­

шаркиваниями, поклонами, приложившись к ручке пожилой дамы,

уходит Шишкин-Гриценко, слегка пританцовывая. «Какой рафини­

рованный человек!» - восклицает лифтерша (А. Казанская). Первая

сцена. Первое впечатление. Любопытно.

Бурная жизнь пожилого авантюриста, не раз отбывавшего сроки наказа­

ния, вдруг... привела в театр. Шишкин, украв как единственную ценность,

рукопись графомана Каурова и перепечатав ее, отнес эту «глубокую» пьесу

завлиту Маргарите Львовне (Л. Целиковская). «Начинающий» автор был

принят, обласкан, пьеса поставлена... И больше уже ни о чем ином, кро­

ме театра, «генералок», прогонов, репетиций, Шишкин-Гриценко думать

не может. Он влюбляется в театр и сам пишет пьесу. Он не блещет умом

«Женщина за зеленой дверью». Дашдамиров

и культурой, но умеет быстро схватить на лету нужное, умеет с разными

людьми быть разным (нечто Чичиковское сквозит в нем). Бывает сенти­

ментален и цинично-трезв, мягок и порочен. Наконец, Шишкин-Гриценко

натура увлекающаяся. О своей бывшей «профессии» этот повидавший

виды авантюрист говорит: «Артистизм, грация, творческое начало...»

Но вот Шишкин оказывается на стезе искусства, попадает в водоворот

закулисной жизни. Тот же принцип действия остается: с неподражаемым