Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— Птица незаметной не пролетит в замок! — во время очередного обсуждения вариантов, воскликнул Като Донзё.

Тут мне и пришло решение:

— Пусть заметят, но будет уже поздно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Ты же у нас Летающий Като. Вот и пролетишь над замковым двором утром, когда Сайто Ёситацу будет, как обычно, заниматься фехтованием, — ответил я.

— На лету я вряд ли попаду в него из ара-ке-бузы или сюрикэном, — усомнился синоби и шутливо объяснил: — Рук не хватит!

— Тебе не надо будет попадать именно в него. Всего лишь скинешь во двор груз, — сказал я и потребовал: — Нужен бронзовый узкогорлый кувшин объемом пять сё (девять литров) или больше.

Ждать пришлось одиннадцать дней, которые мы провели в небольшом форпосте на границе с провинцией Мино. Сперва из деревни Каваи привезли разобранный дельтаплан, который синоби называют кину но тори (шелковая птица). Правильнее было бы назвать бамбуково-шелковая. Крыло было из трех слоев бледно-голубой материи. Като Данзё собрал и испытал дельтаплан, после чего опять разобрал. Затем из Кито доставили кувшин грушевидной формы на круглой подставке. Объем литров двенадцать. Судя по барельефам на боках в виде скачущих лошадей, это китайское изделие времен правления монголов. Используют такие, как емкости для хранения вина, и называют ху. Как догадываюсь, обошелся он в немалые деньги, но это уже был вопрос репутации. Если кавайцы не выполнят задание, им найдут замену. В провинциях Ига и Кога кланов синоби больше, чем хорошо оплачиваемых заказов.

Еще шесть дней ушло на возвращение к замку Инабаяма и ожидание нужного нам ветра. Все это время приходилось прятаться в лесу, не разводя костры и питаясь всухомятку. Я сделал вывод, что главное качество синоби — имение ждать, оставаясь незаметным.

Первый в истории человечества полет бомбардировщика произошел в марте тысяча пятьсот шестьдесят первого года. Точную дату не знаю, потому что давно был в отрыве от иезуитов, которые живут сейчас строго по юлианскому календарю, потому что на папском престоле пока что не Григорий, не помню номер, а японский лунно-солнечный, позаимствованный у китайцев, слишком утомителен для меня. Единственное из него, к чему начал привыкать — это разбивка на шестидневные циклы (рокуё). У каждого дня свое название и набор удачных и неудачных периодов. Обычно в какой-то промежуток времени будет везти, а в какой-то не очень. Пятый день (тайан) исключительно удачный весь, а четвертый (буцумэцу), день смерти Будды, наоборот. У китайцев сложное отношение к цифре четыре. Второй день (томобики) тоже не очень, но не для данного человека, а его родственников и друзей, поэтому не проводят похороны, чтобы не утянули на тот свет близких. Первое января — это всегда сэнсё, первый день рокуё, до полудня удачный, а потом нет. Первое февраля — томобики. Первое марта — сэмбу, третий день, до полудня неудачный. И так до июня, в котором первый день называется сякко и является удачным только час до полудня и час после. Первое июля — опять сэнсё и так далее. Так вот нужный нам ветер задул именно в тайан. Мне даже стало интересно, как в данном случае он может быть удачным для обеих конфликтующих сторон⁈

Като Данзё рано утром занялся дельтаплан. У синоби, как в будущем у парашютистов, кто летит, тот и собирает устройство, чтобы, если что-то случится, материл только себя. Впрочем, матерятся не долго. К его груди я привязал морским узлом, развязывающимся одним рывком, китайский бронзовый кувшин, заполненный порохом и свинцовыми шариками. Фитиль из начиненного порохом, гусиного пера был пропущен через короткую деревянную пробку, которая при ударе должна была провалиться внутрь сосуда. Второй фитиль, обычный и длинный, зажженный перед самым стартом, дельтапланерист держал в правой руке, чтобы поджечь им первый перед сбросом. За кожаным поясом на всякий случай торчал короткий и очень острый нож. В общем, работенка у синоби стремная. Зато мог стать первым в истории летчиком-камикадзе. Я мысленно представил взрыв в воздухе и разлетающиеся в разные стороны, окровавленные куски того, кто раньше был Като Данзё.

Он разогнался по крутому скалистому склону и как бы прилег на поток воздуха, начав медленно, нерешительно набирать высоту. Казалось, что почти не двигается вперед, а только вверх. Тело, зависшее параллельно земле, немного повернулось — и дельтаплан словно бы ожил, резво устремился вперед и ввысь, разворачиваясь в сторону горы Кинка. Вскоре он превратился в небольшую темную точку, напоминающую птицу, а потом и вовсе стал невидим.

Мы смотрели на замок и ждали. Время шло, а видимого результата не было. В голову приходили самые разные варианты неудачи: пролетел мимо, или во дворе не было жертвы, или не успел поджечь фитиль, или не отвязал вовремя бомбу… Черное облако возле тэнсю я различил не сразу, только после того, как мои более глазастые соратники начали показывать на него руками и радостно гомонить. Потом долетел звук взрыва, довольно громкий. К тому времени черный гриб уже стал выше замка и начал рассеиваться.

Мы сразу двинули к точке сбора, которая находилась в нескольких километрах северо-западнее горы Кинка. Когда добрались туда, Като Данзё уже сидел возле разобранного и сложенного дельтаплана. Правая голень была перевязана серым бинтом из хлопковой ткани.

— Попал примерно в середину двора. Сайто Ёситацу был там, но на ближней крепостной стене, не знаю, досталось ли ему, — доложил синоби-бомбардировщик и шутливо добавил, показав раненую ногу: — В ответ получил стрелу!

Можно сказать, что тайан оказался удачным для Като Данзё, потому что выполнил опаснейшее задание и остался жив, но можно и усомниться, потому что был ранен. Сайто Ёситацу тоже можно считать везунчиком, потому что в него не попал ни один из свинцовых шариков, которые поразили почти всех, кто находился во дворе, но в результате взрыва он свалился со стены и так сильно ударился головой, что провалялся в коме целый рокуё и умер в следующий тайан, который в данном случае тоже можно считать хорошим днем, потому что отмучился, а можно плохим. Две вечных подруги — удача и неудача — не ходят одна без другой.

28

Новым правителем провинции Мино стал четырнадцатилетний Сайто Тацуоки, любитель сакэ, женщин и поэзии. Последний грех был самым тяжким. Пьяница отважен, пока не протрезвеет, то есть почти всегда, бабник — пока не добьется, что тоже немалый срок, зато поэт — пока не допишет нетленку, а стихи у японцев короткие, три-пять строк.

Кому было, что потерять, не стали ждать, когда из-за правителя-труса к ним нагрянут неприятности. В зависимости от того, где находились их владения, начали вести переговоры с даймё соседних провинций Овари, Исэ, Оми, Экидзава, Синано, Хида, Микава. Большинство этих процессов закончилось неблагополучно для Сайто Тацуоки. Не пошевелив и пальцем, Ода Нобунага значительно расширил провинцию Овари на севере и востоке. На его сторону перешла большая часть влиятельных самураев. Все хотят служить победителю. Кое-что отщипнули другие соседи. В итоге Мино стала раза в два меньше Овари, хотя еще год назад было наоборот.

Летом, когда было жарко, дождливо и скучно, в замок Киёси прибыл с дружеским визитом Мацудайра Мотоясу, семнадцатилетний даймё провинции Микава. Мы нехило попировали три дня. В промежутках между попойками даймё перетерли свои дела. Официально объявить о союзе все-таки не решились, как догадываюсь, до тех пор, пока Мацудайра Мотоясу не докажет на деле, что умеет воевать, но Ода Нобунага пообещал другу детства посильную помощь. Южному соседу нужны были асигару-тэппо, о которых был наслышан, но пока не имел средств завести собственных. Так понимаю, ему хотелось посмотреть аркебузиров в деле и принять решение, имеет ли смысл сделать ставку на них или по старинке положиться на самураев? Дополнительным подарком было мое командование арендованным отрядом в шестьсот стволов. Последнему очень обрадовалась моя жена Ханако. Она помнила Мацудайру Мотоясу ребенком, хотя была всего на четыре года старше. Как ни странно, даймё тоже не забыл бедную дальнюю родственницу, когда-то вытиравшую ему сопли.