Осторожнее с огнем - Юзеф Крашевский

— Жив… Был жив утром, — грустно прошептала Мария… — Помолимся о нем.

И, сложив холодные руки, они упали на колени перед Распятием, и вся ночь прошла в слезах и молитве.

Тихое, летнее утро заглядывало в окна уединенного домика в Яровине. На дворе не было шума и движения; люди ходили молча, осторожно; только соловей постоянно пел в кустах под окошком. На пороге, склонив на руки голову, сидел Каспар и утирал слезы. В первой комнате никого. В спальне окно было отворено. На кровати лежал Ян, или скорее скелет его с широко открытыми глазами, с устами, охваченными горячкой; бессильные руки его опали вдоль постели, грудь подымалась медленным, тяжелым дыханием. Он смотрел в окно и ничего не видел.

В головах его сидел старик, подобно ему бесчувственный, бледный, согнувшийся, дрожащий; слезы катились беспрестанно по лицу и оставили красный след на щеках его. Видно было, что он не один день плакал.

Больше никого там не было, только верная собака выла иногда вполголоса, лежа у кровати, подняв голову, но, испуганная собственным воем, снова прилегала в молчании.

Из окна слышны были щебетанье птиц и пение соловья… В конюшне ржал Лебедь…

Доктора оставили больного; не было надежды на выздоровление; с минуты на минуту можно было ожидать смерти… Один старик не покидал сына.

Неожиданно отворилась дверь в первой комнате и послышался шелест женского платья. Никем не замеченная Юлия остановилась на пороге. Ян вздрогнул, не видя ее; старик обернулся, увидел и встал серьезный, с гневом.

Девушка стояла на коленях у постели.

— Знаю, кто ты, — сказал старик, — знаю! Иди отсюда, иди, ты убила его! Не ожидай, пока я прокляну тебя!

Ян наклонил голову, не узнал Юлии и отвернулся.

— Он не узнал меня! — проговорила она с отчаянием.

— Оставь его умереть спокойно! — попросил Дарский. — Удались отсюда! Ты могла хладнокровно шутить с привязанностью, равнодушно играть жизнью человека, удались же отсюда! Бог, может быть, простит тебя, — отец не в состоянии.

Но Юлия не имела силы приподняться, она целовала холодеющую уже руку Яна. Страдалец, хотя не подал знака, что узнал ее, однако, ощутил как бы новое потрясение и это доконало его.

Заломив руки, стоял старик при нем на коленях и рыдал неутешно.

Смерть Яна была тяжка и медленна; но ни сознание, ни дар слова не возвратились к нему в торжественную минуту кончины.

Бесчувственную Юлию вынесли… Старик остался один над трупом сына.

Вы спросите, что сталось с живыми?

Не всегда смерть приходит, когда ее желаем, а жизнь бывает долгим покаянием…

Старик Дарский мучился почти год, пока не последовал за сыном.

Мария вступила в монастырь.

А Юлия? Она жива, но жизнь ее навеки покрылась трауром. Одиноко, с горем и раскаянием, существует она в Домброве, и на одном кладбище навещает могилы Старостины и Яна.

Хрупко счастье человека — не надо бросать его о землю.