Они учились в Ленинграде - Ксения Ползикова-Рубец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На заготовку дров выходим почти ежедневно. Правда, сейчас немного легче, так как работаем у школы. Подъезжают трамвайные платформы с дровами. Учителя, молодые учительницы и технический персонал разгружают их, а дети носят дрова к дому.
Наиболее сильные из старших мальчиков сбрасывают их через окно в подвал.
Я смотрю на труд школьников и проникаюсь глубочайшим уважением к этим детям, юношам и девушкам. Ведь не раз, не два они выходят на работу, тяжелую и для взрослых. Мы работаем каждое воскресенье и каждый день после уроков. Кончится заготовка дров, начнутся другие работы.
28 октября 1942 годаСегодня после урока в 8-м классе один из учеников протягивает мне тетрадку, в которую переписаны отрывки из стихотворения Александра Прокофьева «Не отдадим».
— Посмотрите, посмотрите, как хорошо про Ленинград сказано! — говорит он:
С утра не замолкает канонада:Так день за днем, так много-много дней.Враги хотят на месте ЛенинградаОставить груды пыли и камней…Но мы стеною от земли до небаВсе поднялись и отстояли свет.И Ладога и дальняя ОнегаУслышали стоярусное: «Нет!».Нет, не сдадим мы город русской славыИ от земли до неба оградим.Своих садов и парков величавых,Своих святынь тевтонам не сдадим!
Мы все в Ленинграде оптимисты, но каждый из нас по-своему поддерживает бодрость в себе и в других.
29 октября 1942 годаСтаршие девочки решили работать в госпитале. Дела там оказалось много: нужно чинить белье, раздавать и собирать книги и помогать раненым писать письма.
Одна девочка дала мне свой дневник, в котором рассказано об этой работе.
«Сегодня я в первый раз была в госпитале.
В белых халатах, с пачками книг в руках мы шли, волнуясь, как на экзамен. Как-то нас примут раненые, и нужна ли вообще наша работа в госпитале? Но, как только я вошла в палату с пачкой книг в руках, все сомнения мои исчезли. Заказы на книги посыпались со всех сторон:
— Принесите, пожалуйста, «Пятнадцатилетний капитан».
— Девушка, нельзя ли достать «Войну и мир»?
— На казахски, на казахски, — просил раненый боец книгу на родном языке.
Пожилой человек говорил:
— Мне бы с буквами покрупнее.
Библиотека многих просьб удовлетворить не могла, и мы кликнули клич среди товарищей в школе. Нам принесли романы Дюма, приключенческую литературу, произведения классиков и сказки, напечатанные крупными буквами.
В школе возникла должность «сборщика книг». Иногда заказ нас смущал: «Девушки, я много читал. Принесите что-нибудь очень интересное!» Тут мы обращались к учителям, и они нас снабжали интересными книгами».
6 ноября 1942 годаПо просьбе ребят прием в пионеры мы решили провести в госпитале в палате выздоравливающих командиров. После раздачи галстуков и значков один из молодых командиров взял слово. Явно не учитывая возраста своих слушателей, он стал доказывать, что «инициатива на фронте перешла к нам». В этот момент сначала поднялась рука, а потом встала тоненькая, как былинка, девочка.
— Дяденька, — раздался ее звонкий голос, — скажите, а как вас ранили?
— Правильный вопрос. Изволь рассказать, как ты заслужил звание героя, а то разреши: я им про тебя доложу, — сказал седой подполковник.
Летчик просто и хорошо рассказал детям сцену боя в воздухе.
— Еще, еще расскажите! — просили ребята.
И раненые офицеры стали выступать с рассказами о боевых эпизодах.
— Ну вот, так-то лучше. А то ты задумал малышей посвятить в вопросы тактики и стратегии, — смеясь сказал подполковник молодому герою.
9 ноября 1942 годаТретий день хожу под впечатлением доклада товарища Сталина на торжественном заседании, посвященном 25-й годовщине Октября. Сегодня прочитала его в газете.
Среди успешных военных операций на фронтах в нем перечислены и операции под Тихвином и Ленинградом. Все они показали силу Красной Армии.
11 ноября 1942 годаДиректор школы получила письмо. Дрожащей рукой в нем написано:
«Я, Белова К., работала сторожем при доме и вдруг заболела водянкой.
Сыновья мои на фронте. Я лежала одинокая, в очень тяжелом состоянии.
Узнав о моей болезни, девочки 3-го класса 239-й школы помогли мне.
Они пилили и кололи дрова, носили воду, мыли пол, топили печь, варили обед.
Прошу школу отметить чуткое и сердечное отношение детей ко мне, за что приношу глубокую благодарность.
Белова К.»
Это работа наших тимуровцев.
Мне хочется познакомиться с ними поближе, и я прошу Анну Петровну пригласить тимуровцев ко мне в кабинет после уроков.
Забавно было видеть, как маленькие девочки рассаживались в кабинете, явно смущенные обстановкой. Они впервые пришли ко мне как гости.
Читаю им письмо товарища Беловой и спрашиваю:
— Как это вы придумали такое полезное дело организовать?
— Об этом вам расскажет Люда, — говорит Анна Петровна.
Поднимается сильно смущенная девочка. Косички смешно торчат за ушами.
— Анна Петровна нам прочла книжку Гайдара «Тимур и его команда», и мы решили стать тимуровцами.
— С чего же вы начали?
— Мы сначала искали старушку. Управхозы много предлагали, но нам хотелось, чтобы очень старенькая была и у нее много детей на фронте было.
— А наша старушка не Белова, а бабушка Анастасьева. Белова — это у Анны Петровны в классе, — деловито объясняет голубоглазая девочка. — У нашей три сына на фронте и дочка.
— Что же вы делаете для бабушки Анастасьевой?
— Сейчас ничего; она у нас в больнице. Мы ей пенсию хлопочем, — объясняет мне Галя.
— Только с ключами неловко вышло. Но я не виновата, так бабушка — распорядилась! — говорит, вся зардевшись, Таня.
Я не понимаю, о каких ключах идет речь. Анна Петровна объясняет:
— Дружба ребят с бабушкой была так велика, что, уезжая в больницу, старушка доверила Тане ключи от комнаты. Управхоз пришел опечатывать комнату и составить опись вещей, а комната на замке. К счастью, соседка сообразила:
— Должно быть, школьницы знают, где ключи!
18 ноября 1942 годаЯ получаю много писем от своих бывших учеников. Костя пишет из Ярославля:
«Я так плохо себя чувствовал, когда уезжал из Ленинграда, что ни о чем не подумал, а сейчас мне очень нужна справка, что я учился в 8-м классе. Я работаю на заводе и хочу в вечерней школе за год пройти курс 9-го и 10-го классов».
Витя пишет:
«Я изучаю минное дело и учусь так, как никогда не учился в школе лентяй Витька. Скажите ребятам, что я теперь жалею, что не учился лучше. Пригодилось бы!
Передайте им это обязательно».
Наташа пишет:
«Мы с мамой живем в глуши. Я писала в Облоно, прося дать мне возможность кончить десятилетку. На днях пришел ответ: мне предлагают жить в детском доме в Кемерово и ходить учиться в школу. Конечно, соглашаюсь.
Маму теперь могу спокойно оставить: она здесь быстро оправилась и работает в яслях».
Юра пишет:
«Училище я кончил, но оказывается, моя специальность привязывает меня к тылу. Этого я не хочу. Сейчас осваиваю родственную специальность, чтобы попасть на фронт. Свободного времени мало, так как и учусь и работаю.
Часто вспоминаю школу. Мне кажется, мы ее мало ценили».
От моего историка Алеши тоже письмо:
«Осваиваю топографию. Историком мне быть не суждено. Толя тоже вместо моря сидит в песках Средней Азии. Слыхал, что он блестяще учится в Военно-медицинской академии.
Лева был очень тяжело ранен. Отличился под Сталинградом. Наш Костя — летчик и тоже награжден».
Получила радостное известие и от Бориса:
«Дорогая мама, вокруг меня те же камни и снег. Но в жизни у меня новое: я вступил в партию».
Во всех письмах меня радует бодрость, энергия. Я горжусь этими бывшими ребятами и от души желаю им успехов в разнообразных и трудных делах.
Не могу не записать в дневник еще одного письма. Юра пишет своему младшему брату Алику:
«Ты пойми меня. В жизни нельзя терять ни одного дня.
Надо, чтобы каждый день был для тебя, пусть маленьким, но шагом вперед.
Не знаю, какие у тебя учителя. У нас были прекрасные, и мне обидно, что мы их мало ценили.
И еще меня беспокоит: есть ли у тебя друзья? Наш класс был очень дружным. Мы все пишем друг другу, и по письмам видно, как мы крепко связаны школой.
Сейчас мы все разлетелись в разные стороны, но друг друга не забываем».
И приписка:
«Алик, мы давно не виделись, а мне бы хотелось хорошо тебя представить.
Постарайся, братишка, ответить подробно на мои вопросы:
1. Как окончил семилетку? (Подробно.)
