Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия

Я не стала задерживаться и слушать ту грязь, которую так щедро лила на меня престарелая интриганка, не хотелось, потому вскоре голос бабы Нюры превратился в нечленораздельное дребезжание, Люсю же не было слышно вовсе. Нет, она не молчала, слушая бабушку, просто разговаривала без повышенных тонов — это было понятно по паузам между брюзжанием Анны Леонидовны. А вскоре я уже не слышала и этих звуков, успев спуститься на первый этаж и покинуть дом.

От нечего делать, я побрела по облюбованному саду, поглядывая по сторонам. Спустя несколько минут я приметила Римму, сидевшую на клумбе с ирисами. Я направилась к ней, потому что пройти мимо было бы невежливо — она меня заметила. Уже подходя к матери Люси, я подумала, что всё еще не сменила халат, который надела после бассейна, но эта деталь мне показалась малозначимой. В конце концов, Колчановский оставил меня без вечернего платья… Ну, это так, шутка.

— Здравствуйте, Римма, — произнесла я.

— Привет, Верочка, — дружелюбно улыбнулась женщина. — А где Люся? Вы вроде вместе были.

— Люся беседует с бабушкой, — ответила я.

— Она все-таки влезла, да? — нахмурилась Римма. — Вот же неугомонная женщина. Достала, значит. Люда еще вчера хотела с ней поговорить, я ее уговорила подождать. Думали, образумится.

Я приподняла брови, удивляясь прозорливости педагога-цветовода. Римма улыбнулась и утерла с лица пот запястьем, свободным от перчатки, но черная полоса всё равно прочертила ее щеку, и я хмыкнула, любуясь раскраской коммандос.

— Испачкалась? — спросила Римма.

— На щеке, — ответила я.

— Ерунда, потом приведу себя в порядок. Огород не люблю, — вдруг поделилась женщина, — а с цветами готова возиться часами. Мы овощи покупаем у соседей, выходит недорого. А у тебя есть какое-нибудь хобби?

Мне вдруг стало неловко — никакого хобби у меня отродясь не было. Однако врать и по этому поводу я не стала, потому просто отрицательно покачала головой.

— Люська такая же, — Римма вернулась к своему занятию. — Она всю эту красоту со стороны любит. Я тоже только недавно пристрастилась. Наверное, любовь к земле приходит с возрастом. Или когда ты живешь на этой самой земле, — она снова посмотрела на меня с улыбкой, сощурившись от яркого солнечного света.

— Хотите, помогу? — спросила я. — Только скажите, что делать.

— Можешь принести мне воды, — негромко рассмеялась Римма. — В горле пересохло.

— Хорошо, — кивнула я и поспешила в сторону летней кухни, памятуя, что там стоял графин.

Пока я наливала в стакан воду, из дома выскочила фиолетовым кузнечиком баба Нюра. Меня она не заметила, сразу рванула в сторону дочери, явно желая нажаловаться на внучку-грубиянку. Может, и на меня, но последнее мне было неинтересно. И все-таки возвращаться назад, пока там жестикулирует тоненькими ручками Анна Леонидовна, мне не хотелось. Я посмотрела на стакан с водой, потом на женщин среди цветника, затем на дом и увидела Люсю. Ей я и вручила стакана, попросив отнести матери.

— А я пока переоденусь, — сказала я, чтобы прикрыть свое нежелание выполнить поручение.

— Давай, — кивнула Люся, от которой не могла укрыться настоящая причина моей просьбы. И она направилась к матери с возмущенной бабушкой, буркнув себе под нос: — Вот же поганый характер… — последнее было сказано не для меня — просто рассуждение вслух. Я развивать тему не стала.

В нашей с Костиком комнате я переоделась, досушила волосы и снова привела себя в порядок. После собрала сумку и бросила взгляд на телефон. Меня обыскалась подруга, о чем свидетельствовали пять непринятых вызовов и уйма сообщений по всем контактам. Я ответила ей, что меня пригласила коллега с работы к себе на дачу и даже подошла к окну, чтобы сфотографировать вид и отправить ей фотку. А когда открыла галерею, чтобы выбрать наиболее удачный снимок… обалдела. Нет, правда! Я зависла с отвисшей челюстью!

Моя галерея была забита фотографиями счастливых влюбленных! Некоторые отдавали не слишком качественным фотошопом, но имелись очень даже ничего. Мы целуемся на ночной улице под фонарями. Мы в моем подъезде. Я сижу на подоконнике, уткнувшись носом в шею Костика, он улыбается, глядя в окно. Мы в его квартире. Я живописно валяюсь на том самом диване, на котором провела ночь с пятницы на субботу. Колчановский лыбится во весь экран. Опять же он на какой-то яхте, он в тренажерном зале, он со стаканом коньяка в руках. Снова мы вместе, только на этой фотке никогда в жизни не было Костика, до вчерашней ночи! А теперь он стоял позади меня и жизнерадостно улыбался в камеру. Были более топорно сработанные, но, благодаря им, я успела побывать в какой-то тропической стране, на горнолыжном курорте и даже на каких-то автогонках. Какая у меня насыщенная жизнь, оказывается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, зме-ей, — протянула я, осознавая, что пока я спала счастливым сном алкоголика, мой шеф работал, не покладая рук, создавая нам прошлое. После чего, забил мой и наверняка свой телефон под завязку. Но это ладно! Просто он для этих целей использовал не только фотографии из моего архива, но и мое бессознательное пьяное тело! — Убью, — прошипела я, уподобляясь моему липовому женишку. — Извращ-щенец…

Никаких фоток я подруге так и не отправила, мне уже было не до этого. Поддаваясь порыву неконтролируемой ярости, я вылетела из нашей комнаты, сбежала вниз и стремительно вышла на улицу. Я обвела территорию взглядом киллера, однако моя «черная дыра» еще не вернулась, и излить на него желчь не было никакой возможности. Зато была бабуля, то трясшая пальцем перед носом дочери, то тыкавшая им в сторону дома. Люся слушала ее, скрестив руки на груди. Римма задумчиво постукивала тяпкой по ладони в перчатке и глядела куда-то выше материной головы. В общем, женская половина коренного населения к согласию пока так и не пришла.

Зато я уже ни от кого прятаться не хотела. Я поглядела на свой телефон, зажатый в ладони, и хмыкнула, решив, что пришла пора показывать свои фотографии. Может, конечно, Костик вчера чем-то и похвастался Александру, но при мне как-то разговор до фотографий не дошел. Пора было сделать шах, ответив любезностью на любезность. Не смертельный удар, конечно, но утереть нос сколопендре можно. Медленно выдохнув, я растянула губы в улыбке и направилась к спорившим женщинам.

— Чтобы этой поганой шалавы в моем доме не было через пять минут! — требовала Анна Леонидовна.

— Твоем, мама? — полюбопытствовала Римма.

— Бабушка оставила этот дом мне, тебе и Родику…

— Но Родик и ты отказались от наследства, решив, что ухаживать за домом вам дорого, а приехать поваляться на травке вы сможете по-родственному. Мы даже оплатили налоги и нотариуса по твоему настоянию, если помнишь, и за Родика в том числе. А потом я переписала его на Люсю. Так что это дом никак не твой, не Родика и прочей родни. Он даже не наш — это дом моей дочери, и только она будет решать, кто здесь может находиться, а кто нет.

— Вероника приехала сюда вместе с Костей, и уедет вместе с ним, — отчеканила Люся. — Мы не будем ссориться с ребятами из-за твоей блажи.

— Да он только спасибо скажет! — воскликнула баба Нюра, и я перестала быть невидимым свидетелем спора.

— Дамы, зачем вы спорите? Анна Леонидовна, скоро мы с Костей уедем, не нервничайте. Ну, зачем родным людям ссориться? Мы уедем, вы останетесь, успокойтесь и помиритесь.

Баба Нюра обожгла меня злым взглядом, даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Римма заговорила первой:

— А давайте-ка, девочки, пить чай. Обедать без наших мальчиков всё равно не будем, а в рот уже положить что-нибудь хочется. Что скажите?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я — за, — улыбнулась я.

— Я тоже, — не стала возражать Люся.

Баба Нюра немного помолчала, отвернувшись от нас, а затем, мазнув по мне взглядом, ворчливо сказала:

— Можно и чайку.

Уж не знаю, какой тумблер в ее голове щелкнул: может, решила не рубить сук, на котором сидит, может, осознала, что Колчановский уедет сразу за мной, а может уже созрел новый план, но за стол мы сели вполне спокойно. И разговор у нас потек очень даже легко.