Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Паша! — Светка швырнула в него карандашом, также найденным на столе возле согнутых в локтях рук горе-водителя. — Не увиливай!

— Вот именно! — поддержала подругу Валерия. — Она и без того напугана. Как можно обмануть смерть?

— Как сейчас мы сделали, например, — вздохнул друг. — Она должна была умереть, но взгляните на нее, — он театрально протянул к ней руки и с пафосом сказал: — Она жива! Значит, обман имел место быть.

— Что же мне, так всю жизнь и прятаться от нее? От смерти? — Света опять разревелась. — Это невозможно!

— То есть, — обратилась Катя к Паше, — ты считаешь, что рок будет охотиться за ней до тех пор, пока не убьет? Что ж, остальные пока могут отдыхать. — Я пнула ее ногой под столом. — Это шутка, шутка! Нечего бодаться.

— Сомневаюсь, — заговорил загадками разбирающийся в вопросах кармы человек, взлохматив и без того лохматые черные волосы.

— То есть? Договаривай, — потребовал негр, гладя себя по коротко стриженной голове. Он тоже хотел бы что-нибудь себе взлохматить, да было нечего.

— Кто его знает, этот рок? Может, он просто перепрыгнет через нее и пойдет дальше! Он ведь себе на уме.

Осознав смысл сказанных слов, все восемь человек, включая самого Павла, в два прыжка достигли буфета, на полке которого в последний раз была оставлена фотография, и шестнадцать рук потянулись к ней одновременно, чудом не порвав бедняжку в клочья. Снимок заявил, что мисс Смерть теперь ополчится против Павла. Конечно, мы этого не забыли, и все же должны были убедиться, что снимок не магический и ничего на нем не меняется, кроме закрашенных глаз. Сам Самойлов простонал и кинулся на шею дражайшему другу Женьке прощаться.

— Прекрати истерику, — уговаривал его тот, — никакого рока нет! Зло причиняют люди, а не фотокарточки!

Все было впустую. Павел достал из кармана маленькую икону своего ангела-хранителя и принялся молиться. Мы с Катей прослезились: друга очень не хотелось терять. Вот бы Женька оказался прав! Вдруг и впрямь никакого рока нет, ни-кто за нами не охотится, и через пару часов погода прояснится, дороги откроют, и за нами кто-ни-будь приедет? Но внутреннее чутье подсказывало: у этой истории хеппи-энда не будет.

После обеда, во время которого я ничего не ела (от любого упоминания о еде мутило, ибо перед глазами не переставая маячил убитый индеец), непогода и вправду сдалась. Дождя не было, ветер слегка утих, хотя его все еще было слышно даже за закрытыми окнами, но макушки деревьев качались уже не так неистово, а небо с темно-темно-серого поменяло свой окрас на средне-серое, так что на улице немного посветлело. Любимова убежала в комнату к парням о чем-то советоваться (эта особа никогда не может усидеть на месте, вот и сейчас она придумала какую-то не то диверсию против других обитателей сторожки, не то миссию по их спасению — поди разбери), а я решила, что мне не повредит прогуляться в одиночестве. Надев джинсовку, я вышла из дома и напрягла зрительную память и пространственное мышление, чтобы сориентироваться, в какой стороне висит труп Фалалея, и случайно на него не наткнуться. Я вспомнила и, просчитав для себя безопасный маршрут, двинулась в путь. Мне нужно было подумать, а суета внутри дома отвлекала. Я не хотела, чтобы все мы погибли, потому реально стоило во всем разобраться и найти пути решения проблемы. Если зверствует рок или проклятие, конечно, побороть его я не в состоянии, но вот если Женька прав и тут замешан человек, тогда необходимо было задуматься, прокрутить в голове все события и несчастья (я имею в виду убийства, самоубийства либо несчастные случаи) и сделать выводы. Кто из наших способен на такое? Хм, пожалуй, никто. На ум приходит только одно-единственное серьезное предположение: Света была права, Фаля довольно тяжелый мужчина (беря в расчет его экипировку — цепи, ботинки, куртка), так что убийца должен быть очень крепким человеком. Скорее всего, мужчиной. Мужчин среди оставшихся ровно половина, притом двое из них — это люди, которых я знаю очень хорошо. А вот двух других я практически не знаю. Но Альберта знают и Лера, и, по-моему, Света, и они его совсем не подозревают. Стало быть, Непохожий-на-тебя? Снова загвоздка. Вместе с ним была Лера, не мог же он при ней убить Фалалея и повесить его? Что же, он подкупил ее? Или пригрозил ей? Что-то не верится как-то в такое. Но с Валерией придется потолковать, очень уж ее лихорадило, когда они вернулись с улицы. С другой стороны, было холодно, и меня бы трясло еще пуще. Лера тоже худенькая, ее тоже кровь не должна греть, как и меня.

В этом деле удивляет еще одно обстоятельство. Куда делся труп жены Фали? Кому он нужен? Почему, убив ее, тело оставили в машине, а когда Фелю нашли мы, то труп тут же красиво убрали? Потому что в «Газели» тело оставили специально, чтобы нас запугать? Или чтобы навести на подозрение о суициде, а когда эта затея не прошла, тогда уж решили от трупа избавиться? А почему не избавились от… Ой, мама!

Я круто изменила направление, повернувшись на сто восемьдесят градусов. Я шла теперь туда, в то место, от которого у меня до сих пор мороз по коже. Я просыпалась ночью несколько раз в холодном поту, потому что видела его во сне, снова и снова. Я шла туда, где не ждало меня ничего хорошего. Где ждал меня мертвый человек, подвешенный на дереве, словно в подражание Иуде. И идти туда было нужно.

Прошло много времени. Пару раз я выходила к стоянке, к воротам, к дворцу, обратно к дому, к заливу, к забору, огораживающему фонтаны. Где же это место? Я никак не могла найти.

Так, вспоминай, Юля, вспоминай. Женька говорил, что мы свернули не на ту тропинку. Вот ведь наблюдательный человек! Ему в бойскауты надо. Итак, вот я снова на стоянке. Два сиротливых автомобиля смотрят на меня печальными выключенными фарами. Антенна, проткнувшая бензобак, валяется прямо в гигантской луже — смеси бензина, воды и грязи. Ветер заставляет кутаться плотнее в кусок ткани и все же не остужает желания докопаться до истины. Вот две тропы, та, что правее, — наша, я по ней сейчас уже раза три доходила до дома лесника, в котором мы жили, и обратно. А в тот раз мы пошли по той тропе, что слева, но по ней я уже тоже пару раз плутала, выходя то к заливу, то к фонтанам. Куда же идти? Здесь нет третьей дорожки, не по траве же мы шли в темноте, в самом деле? У Кеши был фонарик. Да и помню я, что стопы по тропинке передвигала. А вот через минут пять, обидевшись, ушла чуть в сторону — вот там он и висел.

— Мазохистка.

Я подпрыгнула и обернулась.

— Боже, ты напугал меня! Совесть есть у вас? — от неожиданности я соединила «выканье» и «тыканье».

— У нас — это у негров? — задорно ухмыльнулся темнокожий парень, не упустив возможности лишний раз заставить меня краснеть.

— Нет, у вас — это у тебя, только вежливо, — смутилась я. Опять. Как у него это выходит? — Почему ты обзываешься, скажи мне лучше?

— Я думал, тебя и пинками на это место не загонишь, — пояснил он. — Недооценил. Молодец. Я тоже додумался это проверить.

— Что проверить?

— То же, что и ты. Пойдем.

Я пошла за ним. Он вел меня вперед по этой тропе, через пару минут шагнул вбок.

— Смотри. — Я смотрела. Ничего. Трава, деревья. На что он хочет обратить мое внимание? — Дерево узнаешь? — кивком указал он наверх.

Я подняла голову. Пригляделась, подойдя поближе.

— О господи… О боже…

На самой крепкой ветке векового дуба висело что-то грязно-белое. Это были остатки веревки, срезанной кем-то.

— Он ведь здесь висел? — Кеша кивнул. — То-то я хожу туда-сюда и найти не могу. Но кто его снял?

— Не я, — пожал он плечами. — Теперь ты понимаешь?

— Нет, — покачала я головой. — Что я должна понять?

Он улыбнулся еще шире.

— А то, что здесь не все так просто, как кажется.

Я нахмурилась.

— Мне и до сих пор так не казалось. Все сложнее некуда.

Мы немного постояли в раздумьях. Усилившийся ветер трепал мои не собранные против обычая в хвост волосы, закидывая их на лицо и тут же отбрасывая назад. Но часть цеплялась за нос, не желая расставаться с фасадной стороной моей головы и усиливая этим дискомфорт от непогоды. Катька все удивляется, почему я никогда не расстаюсь с заколками. Вот почему. Эти непослушные на ветру волосы ужасно раздражают, рукам просто надоедает их постоянно приглаживать как надо.

— Прогуляемся? — предложил Кеша, с любопытством наблюдая за моим поединком с прической.

Я неуверенно покачала головой:

— Наверно, нет. Я лучше пойду обратно.

— Ладно, — вроде бы не расстроился баскетболист. — На вот, возьми, — он скинул с себя ветровку «на молнии» от спортивного костюма и накинул мне на плечи, оставшись, вопреки всяческим ожиданиям… в тельняшке. Негр в полосатой бело-синей тельняшке — это выглядело так нетривиально, что я рассмеялась. — Чего ты? — опустил Кеша взор на свою грудь. — Ну да, в ней тепло. Не ходить же, как наш Альберт Семеныч, на таком морозе в футболках, в самом деле. Заболеть можно.