Мы и наши невзгоды - Вячеслав Васильевич Танаков

включая детей). Получается, что специализированный поход монголов (расстояние одинаковое) на Русь физически мог иметь место! Последующее завоевание Руси не состоялось бы. Среди монголов были отборные, здоровые, молодые мужчины. Препятствий же на пути калмыков было поболее и посерьёзнее, нежели в монгольских степях.

Сам Бушков А., отвергая наличие Каракорума в Монголии, повествует, что Ростовский князь Борис Васильевич (1231–1278) за 14 лет княжения дважды ездил к Великому хану в Карокарум и 8 раз в Орду на Волгу. «Заволжские татары». Есть документ, написанный примерно а то же время, что и отчёт путешественника Рубрука — «Комментарии к анналам Бертонского монастыря». В нём среди чинов Чингисхана есть и такой: «Кесарь-Царь. Русские всегда недолюбливали друг друга, междуусобствовали «до крови» Штришек пишет: «Сам Владимир Мономах, рассказывая о взятии Минска, сознаётся: во взятом городе не осталось в живых «ни челедина, ни скотины». Погромы, грабежи, клятвлпреступления и убийства — всему этому с небывалой лёгкостью находятся аналогии в прежней русской истории. Вплоть до торговли пленниками и даже соплеменниками.

Почему же в татаро — монгольский период страсти эти буквально разбушевались? Эта прорва страстей была сущим историческим событием. Любая событийность огромна, и то, что в её отдельных аспектах до нас доведено и нам известно, говорит о том, что исследователь имеет право искать не только прямые, но и косвенные улики. Домысливать что-то, исходя из логики и здравого смысла. История как раз то, где господствуют окостенелые концепции и то, что не укладывается — отвергается, вместо того, чтобы искать. Нам-то многострадальным россиянам следовало бы помнить, какие пируэты выписывала наша собственная история на протяжении даже последних 800 лет. Пертурбации известны: русские и страна с непредсказуемым прошлым.

Устранить нелогичности и противоречия, называть вещи своим именем. А пока в противоречивостях мнений и высказываний историков и авторов нельзя определённо ответить — было ли татаро-монгольское нашествие? Нам даже не важно утверждать то или иное. Главное — Русь была завоёвана татаро-монголами или своими, результат один — обширная несостоятельность, всеобщая разруха и многосторонняя заторможенность в развитии. А это и есть важнейший исторический «недогляд» своих истинных интересов и себя в своей сущности Расцвели факторы ущербности своей истории. О них далее и скажем коротенько.

Факторы ущербности и разрушения империи

Первейшим следует назвать физически возникшее превращение великой державы во второразрядную страну. Это реальный факт. Бытовавший долгую пору подсечно — огневой способ земледелия стимулировал рассеяние расселения. Трудовая недостаточность — важнейший признак и посыл слабости государства. Её сложный комплекс, начиная с психики, назван «Недеянием». Его содержание не в абсолютности, а в тенденции. Долгие века главной экономической основой огромной страны было земледелие. Мать — Земля хлебородная и была народной кормилицей. Написано немало трудов по исследованиям Российского земледелия, которые пришли к единому мнению. У историков притчей во языцех давно стало толкование отечественного земледелия как крайне малопродуктивного и малоэффективного по причине производительной бедности земли и её почв, преимущественно подзолистых в холодном климате. В России с характером и содержанием земледельческого труда исторически было тесно связано понятие «народ». Мы добавим, что это, пожалуй, характерный признак и постулат «Восточного типа».

Натуральное хозяйство «Мужика» обеспечивало ему большую меру внешней независимости. «Не было ни одной страны, кроме России, консервативные силы которой в такой мере питались бы крестьянской правдой и крестьянской косностью. Социально он не был благонадёжен. Личный момент в общественных отношениях был гораздо слабее публично — крепостных зависимостей. Формировалась естественная социальная рознь. Мужик не читал, не рассуждал. Но он терял веру, уходил в себя, хитрил и ждал». Неравенство наполняется новым социальным содержанием, сохраняется и старое.

В экономическом менталитете русского крестьянина, по исследованиям Чаянова, лежала забота лишь для своей семьи и не более, так как излишки отбирались. В итоге трудовой ресурс крестьянина недоиспользовался. Чаянов — экономист, наш современник, но «его крестьянин» как предмет исследования — это потомок древнего русского крестьянина, у которого отбили всякую охоту производить продукции больше, чем съедает его семья. За долгие столетия жесточайшей эксплоатации, при которой любой излишек отбирался властями, князьями, помещиками. Здесь корни менталитета «ненапряжения», точнее трудового напряжения в меру количества едоков в семье. Дополнительный труд осуждался, становился предметом зависти по принципу: «сам не хочу и не буду и другому тоже не дам». Малонаселённой стране грозило «относительное перенаселение», избыток ртов и трудовых рук, которым не находилось созидательного применения. Целью такого «узкого» производства было не накопление богатства и средств, а простое биологическое выживание.

Складывалась ментальная «глыба». Ведь мы все сельские жители. В 1926 году в стране было 82 % населения сельским. Находясь на поверхности этой глыбы, мы не хотим заглянуть внутрь, т. е. поисков других источников доходов. Откуда же у страны могло взяться богатство и накопления? Сталинская коллективизация лишь усугубила ситуацию. О ней и писать-то было уже тошно, разве что писать образно. Так, образно сказал о ней А. Твардовский в своей поэме «По праву памяти»:

«А страх, что всем у изголовья

Лихая ставила пора,

Нас обучил хранить безмолвье

Перед разгулом недобра».

Колхозное рабство и закрепощение не принесли крестьянину не только богатства, но и достатка. Выданные ему «огород, корова, свинья, несколько домашних птиц позволяли ему только выжить физически».

«Покиньте Москву — и вы окажетесь в совершено ином мире, где нищета и деградация поражает с силой удара кулаком», — так пишет Кьеза Джульетто. Американский экономист Эфор, пытаясь заглянуть в начала бедности, писал: «Почему скифы ведут скромный образ жизни, не склонны к стяжательству и не только в отношениях друг с другом соблюдают хорошие обычаи, т. к. у них всё общее, даже дети, женщины и вся семья, но и чужеземцам их не одолеть и не победить, ведь у них нет имущества, ради которого их стоило бы обратить в рабство».

Чета Рыбаковых справедливо полагает, что феномен бедности нуждается не столько в фактической констатации и аргументации, сколько в социально — философском и социально — психологическом исследовании его природы, сущности, содержания и форм. Наши писатели — деревенщики: В, Астафьев, В. Белов, В. Распутин и др. даже пропагандировали и призывали: «человек должен принадлежать той общности, в которой родился». Человек в общинности становится привязан к ней многими нитями и зависел от неё в своём развитии и поведении. В деревенской общности существовала гармония людей между собой. Доброй и полезной в призыве писателей следует усмотреть и принять идею: несмотря на бедность земли, важно обращаться к своей земле с сыновьей любовью, слушать голоса земли, видеть землю, изучать её. Тогда сама великая русская идея окажется