Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо

В первые несколько секунд после того, как машина замерла на крыше, в памяти Кораль пронеслось множество воспоминаний, так или иначе связанных с разными моментами всей ее жизни. Она с трудом верила, что осталась жива после этой аварии, боялась пошевелиться, вздохнуть, оглядеться по сторонам.

Сперва женщина услышала плач Дианы, а затем голос мужа. Карлос спрашивал, все ли живы, нет ли среди пассажиров тяжелораненых.

У Кораль болело все тело, но даже в этом состоянии она понимала, что боль происходила от нервного переживания, а не от физических повреждений. Постепенно кровь начала нормально циркулировать, вновь приливать ко всем ее органам и конечностям. Кораль наконец ощутила, что может вновь управлять собой, но полностью оправиться от последствий аварии так и не сумела. Она впервые почувствовала хрупкость как своего тела, так и самой жизни. Это осознание потрясло ее до глубины души.

Женщина тяжело дышала и пыталась унять дрожь в ногах. Руки, словно налитые свинцом, с трудом слушались ее. Впрочем, чувствовала она себя вполне сносно, если не считать слабости в конечностях да какого-то шума в ушах. Кораль попыталась собраться с мыслями и вникнуть в то, что произошло с ней и ее близкими.

В приемном покое не было ни одного свободного стула. Поэтому ей пришлось встать в уголке рядом с автоматами, торговавшими кофе, прохладительными напитками и шоколадками. Отсюда Кораль видела как длинный больничный коридор, будто уходивший в бесконечность, так и входную дверь. Это придавало ей спокойствия и уверенности в том, что она в любую минуту может покинуть мрачное помещение.

Прямо перед нею сидел на скамейке молодой человек спортивного телосложения с опухшими глазами, болезненно налитыми кровью. При этом он то и дело поглядывал на нее. Несмотря на то что в таком состоянии юноша весьма походил на вампира, Кораль не могла не отметить, что во взгляде этих глаз читалось невыразимое счастье от самого сознания того, что они вновь могут видеть.

Подсознательно стараясь хотя бы на время отвлечься от своих проблем, Кораль профессиональным взглядом окинула помещение приемного покоя, просчитывая при этом, по какой причине оказался здесь тот или иной посетитель. Вот совсем молодой парень с мотоциклетным шлемом на коленях. Его берцовая кость явно сломана в двух местах. Вот пожилая дама, потирающая распухшее колено, в котором явно угадывался избыток суставной жидкости. Вот рабочий с вывихнутым плечом. Наконец, немолодой мужчина, скрученный в три погибели ущемлением седалищного нерва и, вполне возможно, междисковой позвоночной грыжей.

Кораль вовсе не была уверена в том, что сделала правильно, позвонив Хулио. Она ходила из угла в угол по приемному покою и нервно спрашивала себя, не поступила ли она опрометчиво под воздействием эмоций и переживаний. По здравому рассуждению, Хулио ничем не мог помочь ни ей, ни ее семье в этой ситуации.

Кораль по-прежнему сжимала в ладони мобильный телефон, уже нагревшийся, скользкий от ее пота. Последний звонок из дома, от Арасели, немного успокоил ее. Дети чувствовали себя хорошо, и одна мысль об этом действовала на мать не хуже любого успокоительного.

Мысленно она раз за разом повторяла про себя как мантру, как заклинание: «Слава Богу, что в машине были подушки безопасности». Кораль и сейчас помнила, как ударил ее по лицу этот белый шар, внезапно надувшийся перед нею и предотвративший весьма серьезные травмы при первом же перевороте машины через крышу. Затем в автомобиле сработали все четыре подушки, что в итоге, вместе с пристегнутыми ремнями, помогло водителю и пассажирам остаться живыми, даже сравнительно невредимыми после серьезной аварии.

Больше всего досталось Карлосу. У него сильно разболелся позвоночник в шейном отделе, чуть ниже затылка. Он с трудом шевелил головой, но утверждал, что, помимо этой небольшой неприятности, чувствует себя вполне сносно. Чтобы доказать эти слова наглядно, отец семейства по очереди обнял родных и даже прослезился по поводу того, что все они пережили эту передрягу без серьезных увечий, в отличие от «мерседеса», ремонтировать который, судя по всему, не было никакого смысла.

В дальнем углу помещения громко заплакал младенец. Молодая мать стала кормить ребенка грудью, чтобы успокоить его. Кораль посмотрелась в маленькое карманное зеркальце и убедилась, что выглядит она по-прежнему неважно, вся бледная и растрепанная. Ей вдруг захотелось выкурить сигарету. В той больнице, где она работала, у нее никогда не возникало желания закурить.

В этот момент в приемный покой вошел Хулио. По правде говоря, после той встречи у нее дома Кораль решила, что больше никогда его не увидит. Тем не менее он стоял перед ней буквально на расстоянии вытянутой руки.

— Что случилось? Вы все целы?

Она изобразила на лице что-то вроде скорбной улыбки.

— Учитывая то, что произошло, мы еще легко отделались. Нет, действительно, в общем-то, практически обошлись без травм. Спасибо, что приехал. А устроил все, естественно, Нико. Мы, честно говоря, не знаем, что с ним делать дальше. Все могло обернуться еще хуже. Карлосу сделали несколько обезболивающих уколов и отправили на рентген. У него сильно болит шея. Похоже, позвоночник травмирован. С детьми все в порядке, если не считать, конечно, что они здорово перепугались. Психологически Диане досталось больше всех, что и неудивительно. Арасели увезла их домой, недавно звонила, сказала, что Диана уже спит.

Кораль изо всех сил старалась не расплакаться, но в ее глазах стояли слезы. Хулио подвел женщину к свободной скамейке, усадил и сам сел рядом.

— На самом деле просто чудо, что мы живы, — со вздохом сказала Кораль. — До сих пор не могу поверить, что Нико все это устроил. Неужели в нем скрыто столько злости?

Кораль подробно рассказала обо всем, что произошло в машине, описала и то, как вел себя Николас в гольф-клубе. Хулио больше всего заинтересовало поведение мальчика после того, как они выбрались из перевернутой машины.

— Врач «скорой» сказал, что у него тоже сильный шок. По крайней мере, за все это время он не произнес ни слова.

— Наверное, мальчишка здорово перепугался.

Кораль кивнула.

— Арасели оставила его в саду и сказала, когда звонила, что он выглядит не так, как обычно. По ее словам, кажется, что он здорово о чем-то задумался. Хорошо бы, чтобы так оно и было. Надеюсь, он действительно думает о том, что натворил, чуть не отправил нас всех на тот свет. У меня вся жизнь перед глазами пролетела буквально за доли секунды. Господи, как же я перепугалась и устала!.. Наверное, когда все это кончится, я двое суток просплю, не выходя из комнаты.

Хулио мысленно спрашивал себя, не ненавидит ли Кораль в глубине души своего сына, безусловно, в рамках того, насколько родная мать может испытывать это чувство по отношению к собственному ребенку.

— Последняя неделя выдалась просто ужасной, — с тяжелым вздохом сказала Кораль. — Нам досталось по полной программе. У меня уже было ощущение, что все это кончится чем-то ужасным. Я серьезно. Предчувствие какой-то катастрофы не покидало меня все эти дни. Вот только теперь я не знаю, что и думать. Это была развязка или, наоборот, только начало еще более страшного кошмара?

«Вот уж действительно досталось так досталось», — повторил про себя ее слова Хулио.

При этом он пытался представить отношения, установившиеся между членами этой, казалось бы, совершенно благополучной семьи. Судя по всему — в этом он не боялся ошибиться, — главной деструктивной силой здесь был Николас. Именно его странности травмировали как Кораль, так и остальных его близких. Видимо, интуиция не только предупреждала мать об опасности, но и вселяла в нее ложную уверенность в том, что вскоре Николас тем или иным образом изменится и в их семье вновь воцарятся мир и покой.

— Знаешь, Хулио, я не могу справиться с тем, что происходит в моей семье.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог?

— Мне нужно, чтобы ты помог нам в том, что касается Нико. Мы с ним не справляемся. Фактически не мы воспитываем его и управляем им, а он вертит нами как хочет.

Хулио молча смотрел на ряды керамической плитки, уходившие вдаль коридора и сливавшиеся где-то там, в перспективе, в одну линию. Ему хотелось сказать Кораль очень многое, причем в основном вещи жесткие, даже жестокие. Усилием воли он заставил себя не поддаваться этому порыву и помнить, что само присутствие этой женщины рядом с ним может толкнуть его на самые необдуманные и безумные поступки.

Разумеется, она позвонила ему не просто для того, чтобы выговориться. Хулио прекрасно понимал, о чем Кораль будет его просить, апеллируя — скорее всего, подсознательно — к тому, что связывало их в прошлом. При этом мать семейства, естественно, не хотела и вспоминать, например, о том, как они расстались, а если говорить точнее — о том, как она без всякого предупреждения просто исчезла из его жизни. Сбежала не попрощавшись и ничего не объяснив.