Дикий наездник - Гэв Торп

взамен на поддержку атаки на некронтир оказалась еще более коварной, чем думала Каэлледин. Сникнув и не найдясь с ответом, она развернулась и, с трудом сдерживая слезы, выбежала из зала.

Металлический скрежет нарушил тишину. Вместе со звуком появилось освещение, бледное и болезненное, но усиливающееся по мере того, как дремлющие энергетические каналы прерывали сон длиною в эоны. Жужжание возвращающейся Нежизни проникало глубоко в катакомбы, тянущиеся вдоль пустынных подземных аллей. Одна усыпальница за другой начинали скрипеть, когда по древним электроцепям снова проходил ток.

Тем не менее бессчетные поколения взяли свое. Тут и там царила тьма. Разорванные линии передач обесточили целые районы гробницы. Операции воскрешения дробились на бесконечные циклы и подпроцедуры, частично восстанавливая одних обитателей и отсекая последние остатки жизни у других. Поочередно открывающиеся логические ворота создавали каскадный эффект, передавая все больше и больше энергии в дальние уголки некрополя.

Мавзолеи с бесчисленными Неживыми просыпались, в то время как насекомоподобные каноптековые стражи с жужжанием носились туда-сюда, а их более крупные контролеры неспешно дрейфовали по широким проходам. Жизненный сигнал достиг изолированной камеры в самом сердце лабиринта и наполнил силой дремавшую там особу. Из крошечного зернышка сохранившегося разума выросло нечто более осознанное и, подобно выныривающему на поверхность глубоководному чудищу, упокоенная в царском кургане двинулась по обратному пути — из безмолвной тьмы к бодрящему свету.

Система начала с того, что поместила катушку самосознания в черепной приемник, таким образом заключив остатки подлинного интеллекта, личности и жизненной силы в материальный шар размером с молекулу, но такой же плотный, как сердце звезды. Как только ядро было обезопасено, реанимационная программа зажгла искру жизни: сосредоточив столько энергии, сколько хватило бы городу смертных на весьма продолжительный срок, она пропустила оживляющий импульс через спящую металлическую оболочку. Тусклая поверхность сменилась глянцевым текучим отливом, а конечности задрожали, испытывая ощущения впервые за тридцать миллионов оборотов местной планеты.

Экзофаг отошел, отделяя тысячи крошечных стазисных волокон от затвердевшей кожи усопшей. Вспыхнули оптические линзы, наполнив камеру характерным нефритовым сиянием. Пальцы согнулись и разогнулись, проверяя реакцию и силу. Вместе с моторикой вернулась память, пусть и засоренная вкраплениями болезненных помех.

Смотрительница Тьмы села и огляделась.

Нейронная связь укрепилась, и следом за слиянием фаэрах с гробницей пришло понимание того, что она пробудилась не просто так.

Нарушители.

Разработанные ее соратниками защитные алгоритмы определили природу тех, кто напал на мир.

Альдари.

Владеющая лишь скудными сведениями из прошлого и неспособная обработать текущий поток данных, поступающих от сенсорных устройств могильного города, Смотрительница Тьмы встала, подчиняясь инстинкту плоти, хотя ее тело теперь полностью состояло из металла. Даже нейроны, отвечающие за образование мыслей, были искусственно выведены учеными из числа ее народа и могли существовать вечно — конечно, лишь в широком смысле.

Активировав гексаклеточный блок архивных микросхем, Смотрительница Тьмы постаралась выяснить, что произошло с тех пор, как она погрузилась в гибернацию. Архив оказался поврежден: перегружен огромным количеством данных, которые пытался собрать.

Учитывая, что хранилище могло записывать информацию на протяжении сотни поколений, Смотрительница Тьмы пришла к тревожному выводу о том, что она проспала гораздо дольше, чем предполагалось изначально. Через синаптический интерфейс некронтир обнаружила, что значительные участки Панталикоа до сих пор не заработали.

Едва распахнулся архив первичной мотивации, как в голове забила тревога. Необходимо уберечь Панатейтиковые хранилища!

Теперь она не ведала ничего, кроме взваленного на нее ужасного бремени охранять их. Панталикоа очнулась, поскольку кто-то попробовал взломать пломбу на основном пути доступа. Фаэрах торопливо направила поток инфочастиц по дороге к главным воротам хранилища и выяснила, что они целы и невредимы.

Однако облегчения это не принесло. Беглый анализ нападения чужаков показал, что это была сугубо разведывательная вылазка. Если альдари нашли искомое, весьма вероятно, что они захотят вернуть себе доступ к Панатейтиковым хранилищам.

Смотрительница Тьмы не могла вспомнить, что же такого важного находилось в этих склепах, раз требовало такой непреодолимой защиты, но она испытывала острую потребность убедиться, что все осталось в неприкосновенности. Домыслы следует отложить на потом.

Отправив призывные импульсы своим Бессмертным и лич-стражам, фаэрах открыла дверь по мысленной команде и с неудержимой целеустремленностью покинула усыпальницу.

Альдари надлежало истребить.

Глава 9

ВОЛЯ ИВРАЙНЫ

У Нуаду закружилась голова, едва он сошел с трапа «Элтерет». Шагающая рядом с ним Друткхала, вероятно, заметила это, поскольку оглянулась.

— Со «Сном Иннеада» что-то не так? — спросила комморритка, когда они пошли по причалу.

Нэмих и несколько других членов семейства, следом за ними спустившиеся в отсек капитального корабля иннари, оглядывали огромное пространство так, будто вошли в логово опасного зверя.

Нуаду посмотрел на барьер силового поля над головой, за которым нематериальными волнами рябила Паутина, а на ее калейдоскопическом фоне висели десятки кораблей с солнечными парусами. Некоторые были еще меньше «Элтерет», однако никто не превышал размерами «Сон Иннеада». Посадочный отсек под энергетическим сводом ничем не отличался от тех, что Нуаду доводилось видеть на кораблях азуриан. Возвышающиеся вдоль причалов арки уводили в глубь линкора, в тенях между ними высились краны с погрузочными манипуляторами. Выходящих гостей ждал десяток выстроившихся в ряд парящих плотов, на которых стояли альдари в облачениях стражников рукотворных миров, однако цвета их домов сменила насыщенно-красная ливрея, свидетельствующая о преданности Иврайне. Лица иннари скрывали высокие белые шлемы, отмеченные на лбу рунами. В некоторых из них Нуаду узнал такие понятия, как «истина», «восставший» и «спящий». Гребни шлемов украшал знак Шепчущего бога Иннеада.

— Только с моими ожиданиями, — ответил дикий лорд. — Все кажется таким нормальным. Наверное, я думал, что корабль Иврайны будет более… Даже не знаю. Менее похожим на звездолет рукотворного мира.

— Иврайна решила, что вам будет уютнее в таких условиях, чем на борту бывшего корабля друкари, — сказала Друткхала.

— Наверное, это разумно, — отозвался Нуаду, кинув взгляд на тетку и кузин, которые собрались у подножия трапа.

По команде Друткхалы к ним подлетели два гравиплота, управляемые иннари. Вместо боевых доспехов оба рулевых носили куртки и штаны пастельных тонов, а также красные ленты: один — как головную повязку, второй — как пояс. Кормчие тепло улыбнулись и махнули делегации Огненного Сердца подниматься на борт.

— Мы подождем отца, — ощутив сомнения своей родни, произнес Нуаду.

Вскоре в парящем ложе появился и сам Найалл. Несведущим могло показаться, будто он вальяжно отдыхает, но на самом деле вождь едва мог пошевелить рукой или головой, и подобные движения давались ему ценой огромной боли и усилий, а также благодаря стимулирующим эликсирам.

За последнюю полудюжину циклов Нуаду провел с отцом больше времени, чем