Дело о пропавшей России - Андрей Константинов

Понедельник, как известно, день тяжелый. Впрочем, смотря для кого. Я еду на работу с чудесным настроением. И погода в этот один из последних дней мая как по заказу — в небе ни облачка, яркое солнце, тепло; приятный запах распустившихся на деревьях листьев ощущается даже в загазованном центре Питера. Благодать!

Наконец-то решается моя квартирная проблема: договорился о продаже нашей однокомнатной и покупке двухкомнатной квартиры. Вчера ездили с Надюшей смотреть. Хотелось бы, конечно, побольше, но дензнаков пока хватает только на такую. Да и то приходится в долги залезать. Все равно здорово. Так что мучиться в тесноте впятером осталось недолго…

В отделе, разумеется, еще никого нет.

Хотя и пришел я сегодня в десять тридцать, позже обычного, мои орлы подгребут лишь к полудню. Включаю электрочайник, бросаю в кружку пакетик «Липтона» и жду, когда закипит вода. Мысли крутятся вокруг новоявленной «сладкой парочки» — Миши Модестова и Нонны Железняк. Паганеля в пятницу опять не было в Агентстве. Я все понимаю — две кошки, шестилетний пацан, домашние хлопоты… Но страдают интересы дела, Нонна не в состоянии полноценно работать в отделе за двоих. Тем более что темы расследований Модестова специфические…

Мысли прервал телефонный звонок.

— Глеб Егорович? Добрый день. Ломакин беспокоит. Как вы живы-здоровы?

— Вашими молитвами, Михаил Иванович, — отвечаю я, пытаясь угадать, зачем я на этот раз понадобился легендарному бандиту по кличке Лом, извините, топливному бизнесмену Ломакину, — работаем помаленьку…

— Разговор не телефонный, Глеб Егорыч, надо бы пересечься. Тему одну перетереть. Ты как, не против?

— Давайте завтра, Михаил Иванович. Во второй половине дня, например, — предлагаю я Лому в надежде за это время прозондировать ситуацию и подготовиться к стрелке, — часа в три. Вас устроит?

— Договорились, Егорыч. Подъезжай ко мне в «Пулковскую». Я там новый офис открыл на седьмом этаже. Пацаны мои встретят и проведут. Лады? Привет Обнорскому.

И в трубке раздались короткие гудки.

Конечно, никакие приветы Андрею от Лома я передавать и не собираюсь.

Они друг с другом достаточно пообщались в прошлом. До сих пор для меня непонятно, каким образом после появления в 1996 году книги «Петербург криминальный», в которой Обнорский высветил все уголовное прошлое Ломакина, лидера крупнейшей в городе преступной группировки, у них сложились достаточно ровные отношения. Скорее всего, потому, что оба они — сильные личности, оказавшиеся по разные стороны баррикады…

Однако поставить шефа в известность по поводу встречи с Ломом нужно обязательно. К тому же, может быть, у Обнорского есть свои соображения — Ломакина и его окружение он знает как облупленных. Дай Бог любому!

В кабинет к Обнорскому я успел проникнуть до летучки. В приемной небольшое столпотворение — поздравляют с днем рождения Колю Повзло. По этому случаю, как я понял из галдежа наших дам, шеф распорядился временно отменить «сухой закон» в Агентстве и организовать вечером маленький фуршет.

— А, Лом нарисовался! — ничуть не удивился Андрей, когда я рассказал ему о звонке Ломакина. — Они же со Сбитнем старые приятели. Ты, Глеб, забыл, наверное? Эти два пидораса еще на зоне спелись, а потом грабили вместе…

— Нет, Андрей Викторович, не забыл. Просто мне пока не ясно, какого черта Лом выходит на нас? Что за тему собирается со мной перетирать?

Обнорский вынимает из своей необъятной сумки какие-то бумаги, наверное рукопись своей очередной книги, и смотрит на меня:

— И думать не хуй. Утечка пошла из нашей конторы. Кто-то слил информацию о том, что мы интересуемся Сбитнем в связи с мочиловом на Московском проспекте. Вот его дружбан и заволновался. Вопрос только, какая сука слила?

Разберись, Глеб!

Он закуривает сигарету и, злобно прищурившись, добавляет:

— Узнаю, блядь, мало не покажется — лично морду набью! И из конторы выкину с потрохами…

— Погоди, Андрей, сознательного слива я абсолютно не допускаю. Все ребята честные и давно проверенные. Нет, это исключено.

— Ты, Глебушка, не будь идеалистом. Кто-то мог польститься на большие деньги. Представляешь, сколько могли отвалить эти небедные пидоры за информацию?

— Не согласен с тобой, Андрей.

Единственное, что я мог допустить раньше, — это утечку информации из компьютеров. Помнишь, я тебе докладывал: кто-то забирался в компьютеры отдела расследований и просматривал файлы?

Мы тогда грешили на наших охранников, которые ночью могут делать все, что им заблагорассудится. Но сейчас все файлы запаролены, у каждого сотрудника электронный ключ, а двери опечатываются…

— Ладно, Глеб, езжай в «Пулковскую», — Обнорский загасил в пепельнице окурок и стал раскладывать на столе бумаги, — поосторожней там с Ломом.

Он мужик тертый и хитрый. Сбитень по сравнению с ним — полный мудак. Как вернешься, сразу ко мне. Все.

Без пяти минут три я подъехал на частнике ко входу в гостиницу. Искать пацанов Ломакина не пришлось — едва расплатился с водителем, как ко мне подошли два высоких молодых человека, одетых в элегантные костюмы. Вспомнив прежних накачанных быков, я даже удивился.

— Господин Спозаранник? Здравствуйте, Михаил Иванович ждет вас. Пойдемте.

Огромные апартаменты на седьмом этаже поражали своей роскошью. В просторном холле, сверкающем хрусталем люстр и позолотой багетов антикварных картин, развалившись в мягких креслах под раскидистой пальмой, сидела троица стриженых быков, в которых я узнал своих старых знакомых по предыдущему визиту к Ломакину.

— Какая встреча! — осклабился, поднимаясь с кресла, двухметровый гигант, бугрящиеся бицепсы которого не мог скрыть даже просторный костюм. — Журналист от Обнорского! Все еще пишете свою хуйню?

Не удостоив его вниманием, я проследовал за своими провожатыми к двери в левой части холла. Ломакин, когда мы вошли в кабинет, поднялся из-за массивного письменного стола и, сделав жест, удаляющий охранников, направился ко мне, протягивая руку. В свои сорок четыре Лом выглядел великолепно. Невысокого роста, сухощавый, черноволосый, в прекрасно сидевшем темном костюме.

— Здравствуйте, Глеб Егорович! Рад вас видеть, — пожатие твердой сухой руки Ломакина было в меру крепким, — присаживайтесь, пожалуйста.

Зная, что от алкоголя я категорически откажусь, Лом предложил мне на выбор чай или кофе. Я согласился на чай, и через пару минут длинноногая девушка с высокой грудью, постреливая глазками, сервировала круглый столик, за который мы с Ломакиным тут же переместились.

— Надеюсь, мои пацаны не успели вас обидеть? — Лом сделал легкое движение головой в сторону холла.

— А я на них, Михаил Иванович, внимания не обращаю.

— Ну и правильно делаете, — лицо Ломакина тронула мягкая улыбка, — они ребята хорошие, только воспитания не хватает… — Он достал из внутреннего кармана пиджака маленькую, плоскую, обшитую кожей фляжку, отвинтил крышечку, сделал глоток и сунул фляжку обратно. — Вот зачем вы, Глеб Егорыч, мне понадобились. Буду краток. Уверен, что ваша фирма сейчас расследует убийство Олега Краснова.

— С чего вы взяли, Михаил Иванович? — Я сделал недоуменное лицо, отхлебнул из чашки и уставился на Лома.

— Догадался, — Ломакин усмехнулся, — думаю, что для этого не нужно иметь семь пядей во лбу. Краснов, царство ему небесное, был крупнейшим оператором на рынке распространения прессы, а вы, журналисты, и есть та самая пресса. Поэтому, если следовать логике, которую, как я понял, вы, Глеб Егорыч, обожаете, ваша контора, во главе с Андреем Викторовичем, не может не заниматься этой темой. И, ради Бога, не возражайте. — Ломакин вновь проделал манипуляцию с фляжкой и продолжил:

— Хочу вам помочь. Мои ребята узнали, что Краснова грохнули люди из окружения одного известного вам бизнесмена. По понятным соображениям, я не называю его имени — догадайтесь сами. Источник этой информации вполне надежен. Вы, надеюсь, понимаете, что никакой видимой связи между исполнителем заказа и предпринимателем с нерусской фамилией нет. Убежден, что киллер не знал ни его, ни того, кого ликвидировал. Это азбука «заказухи», Глеб Егорыч, прекрасно вам известная…

…Наша «дружеская» беседа с респектабельным бизнесменом, если закрыть глаза на его бандитское прошлое, как, впрочем, и настоящее, продолжалась еще час, прерываемая время от времени телефонными звонками на трубу Лома.

Ломакин изо всех сил пытался убедить меня в причастности Жоры Армавирского (хотя фамилию бизнесмена он так и не назвал, догадаться, что это Гурджиев, было нетрудно) к убийству Краснова, а я, в свою очередь, зная плохо скрываемые враждебные отношения между Ломом и Жорой стремился, впрочем безрезультатно, выведать любые подробности, связанные с окружением Гурджиева людьми, от которых якобы последовала команда на ликвидацию владельца «Информпресс».