Последняя крепость Земли - Александр Золотько

– Вот, Настенька, это наш гость, – сказал с самым счастливым выражением на лице капитан. – Между прочим – свободный агент.

– Правда?! – восхищенно воскликнула Настенька. – В самом деле свободный агент?

– Свободнее не бывает, – кивнул Гриф. – Просто являюсь эталоном свободы и независимости. От меня все свободно и ничего не зависит.

Если честно, никто толком не понимал, кто такие агенты и что они могут делать. В том числе и сами свободные агенты. В принципе, на них ложились тяжкие обязанности поддерживать подобие законности и правопорядка возле Территорий.

Смешно звучит. Какие законы могут быть в районе Территорий? Государственные законы тех счастливых стран, часть земель которых Территории занимают? Кто им позволит, счастливым этим странам, соваться сюда со своими законами?

Нет, запретить передвижения вдоль границ, работу по исследованию, обеспечение Территориальных войск прикрытия никто не сможет. Да и не захочет. Нужно обеспечивать контроль и учет. Сколько человек на Территорию вошло, столько, в принципе, должно и выйти.

В принципе. Обычно выходит значительно меньше. Выяснять, кого именно и что оставило на Территории – одна из обязанностей свободных агентов. Ну, там, не повезло на одной из свалок, залюбили Братья, замочили свои, люди, по бытовой необходимости или так, в результате ссоры на почве неприязненных отношений.

Или просто подтвердить, что сколько-то там народу числится в пропавших без вести.

Таких обычно было до десяти процентов от общего числа допущенных к Территориям. Исчезли – испарились, заспиртованы в братских банках для братских кунсткамер, израсходованы в ходе экспериментов. Можно предполагать что угодно.

Очень по этому поводу в Сети партизаны возмущались. Сколько всяких предположений – от неаргументированных до совершенно шизофренических. Ну, разве что мыло Братья, подлые оккупанты и захватчики, из людей не варили.

Вот если бы с Территории попыталось выйти народу больше, чем вошло, вот тут…

В общем, свободные агенты занимались вещами рутинными и в большей части бумажными. Клерки с пистолетами в руках.

– Так что, милая Настенька, на стене моей хибары не висят головы правонарушителей, и если кого и довелось убить в неразберихе и сутолоке, то испытываю по этому поводу не столько удовлетворение от выполненного долга, сколько раздражение и злость, – закончил свой короткий рассказ Гриф. – А кроме всего прочего, разные штатские борцы с инопланетным засильем, вычислив свободного агента вне Территорий, пытаются его… – как бы это помягче? – разобрать на сувениры. В назидание другим коллаборационистам, квислингам и продажным сволочам. Вот и вас, Настенька, свободно могут причислить к предателям рода человеческого. Вы ведь на деньги Братьев существуете…

Настенька ничего не ответила. Настенька, все так же мило улыбаясь, закончила подавать на стол и ушла.

Гриф перевел взгляд на капитана. Улыбочка у того стала чуть натянутее. Понятное дело – мышцы устают держать неестественное выражение лица. Человек все еще хочет прикидываться, а телу это уже надоело.

– Леша, – позвал бармен.

– Да? – обернулся капитан.

– Тут… – Бармен пожевал губами, пытаясь подобрать нейтральные выражения.

Капитан встал, подошел к стойке бара.

Бармен шептал очень тихо. Старался, чтобы до Грифа не долетело ни звука. Губы, правда, ладошкой не прикрыл.

Идут те двое, журналисты, прочитал по губам Гриф, сюда. Что ответил капитан, Гриф не услышал, но, видимо, капитан впустить этих двоих журналистов разрешил.

– Спасибо, Олег, – сказал капитан, взял из-за стойки бара бутылку коньяка и вернулся к столику.

– Вот, от нашего бара – свободному агенту, – сказал капитан. – Так сказать, в знак уважения. Мы ведь тут прекрасно понимаем, что вы делаете для всех нас.

– Для всего человечества! – патетически подхватил Гриф, взмахнув рукой. – Во имя Сближения и Сосуществования, на благо цивилизации. Аплодисменты!

– Что? – переспросил капитан.

– Я жду аплодисментов! Мы, скромные свободные агенты, так редко получаем эти знаки любви народной… Большей частью как? Повернешься спиной к задержанному, тащившему на своем горбу с Территорий имущество, а он, падлюка, влупит между лопаток чем-нибудь неудобоваримым. Или милая дама начнет строить глазки, приглашать в дом… А там – либо два мужика с топорами, либо слезная просьба посодействовать на Территорию попасть, чтобы, значит, вступить с Братьями в Сближение или, на худой конец, в Сосуществование. Вы – другое дело. Чувствуется искренность. Этого не подделаешь. Так и сквозит в каждом слове и взгляде!

Капитан глаза отвел. И желваки почти напряглись. Нет, мускулы не заиграли на загорелом лице, но под кожей было видно еле заметное движение. Намек на него. И сосуды чуть расширились, пропуская кровь и усиливая румянец.

Сейчас капитану нужно срочно перевести разговор в нейтральное русло… Или прекратить притворяться. Хотя возможно, капитану действительно пока нечего сказать. Он ждет и тянет время.

Открылась дверь, и в кафе вошли двое.

Вначале, правда, вполз запах. Смрад. Не так чтобы очень сильно. Прошло не менее получаса после применения аэрозоля.

Потом появились двое – мужчина лет шестидесяти в многокарманной операторской жилетке с кофром на плече и парень тридцати двух – тридцати трех лет. На вид. Воняло аэрозолем от парня. И глазки у него еще были налиты кровью. Странное сочетание – ярко-голубые глаза на алом фоне.

Гриф поправил очки.

– Здравствуйте, – вскочил с места капитан. – Рад видеть, что вы уже свободно ходите…

– И рады видеть. Просто видеть. Даже не рады, а просто счастливы, – сказал попавший под корабль.

Он не моргал. Попавшие стараются глаза не закрывать. Даже когда проходят кровоподтеки и боль утихает стараются моргать как можно реже. И не двигать глазами. Взглядом провожают, двигая всей головой. В Сети такое называют синдромом змеиного взгляда.

…Обнаружив у своего знакомого или просто прохожего такие признаки, немедленно сообщите на Сайт Жертв о месте и времени встречи. Постарайтесь сделать снимок и сообщить имя пострадавшего. Люди имеют право знать о зверствах оккупантов…

– Присаживайтесь, – предложил капитан. – Заодно познакомитесь с нашим случайным гостем. Между прочим…

– Свободный агент, позывной «Гриф», лицензия номер три нуля пять, – суконным голосом отрапортовал Гриф. – Нахожусь временно в Клинике. Жалоб и предложений не имею. Интервью не даю. Папарацци бью рожу при первой же попытке. Вопросы есть?

– А он мне нравится, – сказал Генрих Францевич. – Такой вот честный и резкий. А тебе, Женя?

– А чего он мне должен нравиться? – удивился Женя. – Мы сюда командированы для подготовки серии репортажей о работе Клиники, о ее достижениях в деле лечения и адаптации. Этот урод меня не интересует. К тому же агентство старается подобных парней в Сеть не тащить. То ли по причине брезгливости, то ли по указанию сверху. И сидеть с ним за одним столом я все равно не собираюсь. Как и с этим джентльменом в штатском… Могу я испытывать такие вот сложные чувства к подонкам?

– Отчего же к подонкам? – спросил капитан совершенно спокойным голосом. – Разве может профессиональный журналист, лауреат премии Консультационного Совета при Совете Безопасности Организации Объединенных Наций высказываться так некорректно? И это человек, особо награжденный именно за значительный вклад в дело Сближения и Сосуществования!

Женя побледнел.

– Не нужно так нервничать, – продолжил капитан. – Не нужно. А то вы еще броситесь вдруг в драку, станете размахивать кулаками… А я вам, акуле… простите, чужерыбе пера, чего-нибудь сломаю. Придется вашу командировку в Клинику продлевать. Или начинать серию репортажей информацией о травматологическом отделении.

Гриф даже отложил ложку и отвлекся от действительно неплохой солянки. Вот это молодец. Это на отлично. Не нужно было только предупреждать, нужно было позволить журналюге броситься в драку и только потом аккуратно, но точно… Журналист внимания на ручки капитана не обратил, а Гриф набитые костяшки пальцев и ребра ладоней отметил в первую же минуту знакомства.

Женька сделал два или три шага к расслабленно сидящему на стуле капитану. Остановился. Если бы кто-нибудь попытался его остановить, Женька оттолкнул бы вмешавшегося и сунулся бы таки в драку.

Но свободный агент поблескивал стеклами темных очков очень уж заинтересованно, лицо капитана приобрело выражение сладостного ожидания, а Генрих Францевич отошел в сторону и сел на стул с явным намерением молча просмотреть потасовку.

Касеев повернулся на каблуках и пошел прочь из кафе. Попытался уйти. Потянул за дверную ручку, но дверь, как и ожидал Гриф, не поддалась. Касеев потянул двумя руками.

– Там на двери электронный замок, – сказал Гриф. – Если вы не заметили. И система герметизации. Управляет всем этим вот тот молодой человек за стойкой, вы его, наверное, спутали с барменом. И, как мне подсказывает мой жизненный опыт, без разрешения господина капитана Алексея Горенко он вас и не выпустит. Я все правильно воспроизвел? – осведомился Гриф.