Последняя крепость Земли - Александр Золотько

Потом стали доходить слухи из стран, выделивших Территории, и о сокровищах, которые через Территории в эти страны потекли. Как богатели европейцы и азиаты. Африканцы никак не могли договориться между собой, каждое племя пыталось урвать себе кусочек волшебства, а потому перманентная гражданская война всех против всех шла вот уже десять лет.

В этом смысле повезло Египту, который лишился почти всего побережья Красного моря и доходов от Суэцкого канала, но получил возможность единолично получать доходы с Красноморской Территории.

Турции повезло гораздо меньше. Потеряв свои черноморские курорты – никто ведь не станет плескаться в одном море с чужерыбами, – Турция попыталась получить свое с Крыма, но Россия и Украина совместными усилиями объяснили туркам, что делиться ни с кем не намерены. Даже друг с другом.

Украина расстреливала в воздухе все, что несанкционированно приближалось к Территории, Россия взяла на себя безопасность морских границ полуострова. Украина пыталась доить Территорию через перешеек, а Россия – через Керченский пролив.

И все равно Украине повезло, говорили в мире. У нее так удачно погибла столица! Теперь Братья помимо Территориальных выплат платили виру всей Украине. А России – двойную, за Новороссийск и Владивосток.

Повезло и России, полагали очень многие в мире.

Через шесть лет после Встречи, в Мексике… да и не только в ней, стали слышаться голоса сожаления. Почему не нас? Почему нас не выбрали Братья, когда искали место для Территорий? Обидно же, в самом деле.

Вон все у них уже восстановилось, никто даже толком и не помнит, как оно было сразу после Встречи, а живут как!

Все тянут и тянут себе, мерзавцы, и делиться не хотят!

Так что в странах, обойденных братским вниманием, все никак не могли толком понять – повезло им или нет.

Во всяком случае в пустыне Наска начали зажигать огни в старинных рисунках.

Говорили о возрождении древних обрядов, хотя, возможно, пытались пригласить небесных жителей вернуться.

Небесные жители такое приглашение игнорировали, только единственная космическая станция Земли время от времени зависала над Южной Америкой.

Но изображения, если честно, получались так себе. Рассмотреть их можно было только через оптику, а это было уже не так интересно – пропадала естественность. Звезды были значительно красивее.

Ильин даже некоторое время стоял возле окна, рассматривая их. Потом разделся и лег в постель. Ему ведь сказали – отдохнуть.

А майор Ильин был очень дисциплинированным человеком. Очень дисциплинированным. Очень дисциплинированным. Майор Ильин – очень дисциплинированный человек. Он очень устал.

…Ты устал, ложись спать. Спать… Ты очень хочешь спать… Тебе нужно набраться сил… Тебе предстоит работа… важная работа… очень важная работа… ты хочешь сделать эту работу хорошо… ты любишь выполнять работу хорошо… потому что ты – дисциплинированный человек… ты дисциплинированный человек…

Глава 5

Территорий на поверхности Земли было двадцать три.

Некоторые побольше, некоторые поменьше. Подступы ко всем были надежно перекрыты…

Утверждалось, что подступы ко всем надежно перекрыты.

Некоторые в это верили. Бывают на свете наивные люди, готовые верить во все, даже в явную чушь. Если бы Территории были так надежно закрыты, откуда на черный рынок попадало бы столько Братского товара?

То-то же!

А товара было много. Шарики, например.

Грязно-белые, скользкие на ощупь шарики, от трех миллиметров до двух сантиметров в диаметре. Электричество не проводили, радиации не излучали, на попытки раздавить охотно расплющивались, но только для того, чтобы потом снова превратиться в шарик. И не имели веса.

Если оставить шарик в воздухе – спокойно висел, не обращая, кстати, ни малейшего внимания на ветер или сквозняк.

Шарики просто висели. Ничего другого они делать не умели и ни для чего не были пригодны.

Разве что быть сувенирами, дорогими и экзотическими.

Институты бились над шариками лет пять, благо было этого добра вокруг Территорий великое множество. Потом перестали на них обращать внимание. И стали просто продавать. Как сувениры.

Или Зеленая крошка. Собственно, крупный песок зеленого цвета. Крошки тоже было много, но вела она себя при изучении своеобразно. Это еще мягко сказано – «своеобразно». Никто не смог обнаружить двух крошек с одинаковыми параметрами и составом. Такое чувство, что кто-то специально взялся доказать, что в мире может существовать бесконечное множество вариантов одного и того же.

Внешне крошки были похожи друг на друга. А внутри… Оставалось только проверять образец за образцом, занося данные в каталог, и надеяться.

Некоторые братские штуки оказались менее загадочными и куда более полезными.

В две тысячи шестнадцатом появились торпеды. Целых семнадцать штук. И все они каким-то образом принадлежали фирме с простеньким названием «Спецперевозки». Фирма была зарегистрирована в Нижнем Тагиле, дела свои вела открыто, но независимо.

Государство смотрело на торпеды неодобрительно и с завистью, но ничего не могло поделать. Братские подарки могли менять владельца только добровольно.

Франция, попытавшаяся национализировать виру за мальчика по имени Пьер, потеряла в результате остатки своего военно-морского флота и желание экспериментировать в этом направлении дальше.

Рафаил Исламов, владелец «Спецперевозок», иногда оказывал услуги родному государству. Торпеды приняли участие в нескольких операциях МЧС; по слухам, время от времени появлялись в горячих точках… И все.

Рафаил Джафарович не возражал передать России пару-тройку аппаратов в долгосрочную аренду, но цену сбрасывать не собирался. Так и сосуществовали. Когда за услугами обращались иностранцы, Исламов как добропорядочный гражданин официальные структуры информировал, дабы не навредить. Патриотизм господину Исламову был не чужд. Что бы там о нем ни кричали в Сети.

Вот и на этот раз, побеседовав с многоуважаемым Германом Николаевичем, Рафаил Джафарович поцокал сочувственно языком, покачал головой и согласился. Если надо, сказал господин Исламов, – значит, надо.

Что же я, не понимаю? Животное я, что ли?

Герман Николаевич этого риторического вопроса никак не прокомментировал, но просил, чтобы торпеды были готовы…

И получил горячие заверения в том, что торпеды непременно будут в нужное время в нужном месте. И перейдут в полное подчинение структур на сутки.

На двое, поправил его Герман Николаевич.

Конечно, на двое, Исламов так и хотел сказать. На двое суток.

Исламов жил в демократическом государстве, имел гарантию от Братьев, но был Исламов человеком разумным.

Начальник гарнизона Территориальных войск тоже был человеком разумным. Жалованье он получал от Брюсселя, но жил-то в России. А если бы и не в ней а, скажем, в Испании – что изменилось бы?

Полковник Андрей Викторович Жадан помнил, что был русским. Он даже помнил, что был когда-то советским. У полковника Андрея Викторовича Жадана была хорошая память, несмотря на его пятьдесят пять лет.

Полковник помнил Встречу и не мог забыть, что из его выпуска военного училища ракетных войск и артиллерии в живых остались трое.

Он сам, пребывавший во время Встречи в отпуске и не сумевший вовремя прибыть в часть, Витек Синицын, загремевший в отставку еще в девяносто первом, и Серега Мациевич, служивший на Дальнем Востоке, сумевший дать два – целых два – залпа своими «тайфунами» по месту приземления корабля и уцелевший в последовавшей мясорубке.

Пройдя контроль и массу тестов, убедив всех, в том числе и себя самого, в своей лояльности к Братьям, Сближению и Сосуществованию, отслужив в Тервойсках семь лет, не вызвав ни малейшего сомнения даже у своего гарнизонного комиссара от Консультационного Совета, подозрительного Иржи Ковача, полковник Жадан неоднократно ловил себя на том, что прикидывает, какие у него есть шансы успеть развернуть установки и накрыть вверенную его защите Территорию.

И будь что будет!

А тут ему предложили дело практически законное. Был риск, но вот о нем полковник Жадан предпочитал не помнить. На то он и военный.

Военным вообще немного проще, чем людям, в вертикаль власти не входящим. Военному всегда скажут, что нужно делать, напомнят, как нужно делать и где следует действовать строго по уставу, а где – проявляя смекалку и инициативу.

Гриф не был военным.

Сейчас не был. В две тысячи седьмом – был. Почти год. И даже успел заработать сержантские лычки и сделать самую большую глупость в своей жизни.

Родители считали Грифа упрямым. Учителя считали Грифа упрямым. Он сам считал себя упрямым. Но никто, даже он сам, не мог себе представить, каким упрямым Гриф оказался на самом деле.

Пожилой оператор упомянул Севастополь. Бывают такие совпадения. Бывают. В другое время Гриф стал бы расспрашивать, и наверняка всплыли бы в беседе и общие знакомые, и общие воспоминания. Из Севастополя смогли вывезти двадцать четыре человека.