Юнг и Паули - Дэвид Линдорф

class="p1">Однако никоим образом нельзя предсказать, как архетипы относятся к личности. Если вновь проводить параллель с радиоактивностью, личность, хотя и опирается на коллективное, живёт снаружи вневременного мира.

Год спустя Паули написал Юнгу (4 июня 1950), вдогонку к их встрече накануне. Он сообщал, что после их разговора получил инсайт относительно двух снов, увиденных им сразу после первого прочтения рукописи Юнга о синхронистичности в июне 1959 года. Очевидно, Паули потребовался целый год, чтобы полностью принять взаимосвязь снов и синхронистичности.

Первый сон: Качество времени

Во сне появляется «тёмная анима» и качественная концепция времени. В отличие от обычного понимания времени — как прошлого, настоящего и будущего — во сне была представлена даосская концепция качества времени. Темой сна было не течение времени, а то, как в определённый момент времени взаимодействуют противоположности. Например, во сне имели место военные годы, когда сила преобладала над Эросом. Ссылаясь на случай со скарабеем, Паули представлял, что тёмная анима «совершила небольшое путешествие, чтобы определить время». Как будто «у часов две стрелки — сознательная и бессознательная»[191]. Как и в случае со скарабеем, концепция синхронистичности привлекла внимание Паули к двойственности времени.

Второй сон: два вида математики

В этом сне появляется «светлая анима». В противоположность тёмной аниме, связанной с подземным миром, светлая анима представляет эротическое и духовное. Она часто являлась Паули на ранних стадиях формулирования концепции. Но, в отличие от тёмной анимы, с ней не хватало четвёрки.

Далее в сон входит Незнакомец. Он представляет психопомпа, подавляющего аниму и господствующего над всей ситуацией во сне. Паули символически связал его с радиоактивным ядром — или с самостью, в терминологии Юнга. Незнакомец говорит о двух видах математики: традиционной, которую знал и применял Паули, и символической, как в И Цзин с её шестьюдесятью четырьмя гексаграммами[192]. Незнакомец вручает И Цзин светлой аниме, в то же время говоря, что она должна научиться математике Паули, хотя сам Незнакомец не одобряет её, считая неполноценной.

Сон дал Паули понять, что в тайне математики хранится ключ к развитию сферы анимы, а также к пониманию более обширной картины мира. Именно светлая анима нуждалась в «образовании» и проникновении в тайны И Цзин. Как и во сне об инквизиции, сила науки влияла на развитие духа анимы, но стоит отметить, что деятельность Незнакомца изменяла это влияние. Кем же тогда был Незнакомец, так ценивший тайну, скрывающуюся за словами?

Паули рассматривал Незнакомца как коллективную фигуру, преобразующее влияние которой однажды изменит культуру человечества. Как писал Паули Эмме, жене Юнга, относительно её работы над легендой о Граале (16 ноября 1950):

[Незнакомец] прокладывает путь четверичности, которым идёт и сам. Женщины и дети с радостью следуют за ним, и иногда он учит их. Он считает своё окружение, и меня в особенности, невежественным и необразованнным. Он не антихрист, но в некотором роде он «антиучёный». Мне кажется, что для него высшее [духовное] пламя освобождения вспыхнет сначала в культурной форме, выражаемой четверичностью[193].

Незнакомец помог Паули ощутить, что современная физика даёт неполный обзор мира, в том смысле, что реальность простирается и за пределы научного знания. Ссылка на два вида математики относилась к этой проблеме. Незнакомец напоминал столкновение Юнга с Филимоном, также фигурой с огромными знаниями, кем-то вроде гуру[194].

В двух этих снах есть несколько интересных моментов. Для Паули на личном уровне был очевиден раскол в мире анимы, на заживление которого потребуется время. Также виден раскол и между двумя видами математики, символической и прикладной. То, что эти сны явились Паули в ответ на прочтение им работы Юнга о синхронистичности, позволяет предположить, что они связаны с психофизической проблемой. Паули заметил, что для него необходимо понять как Незнакомца, так и аниму, чтобы осмыслить психофизическую проблему. Важность этого вопроса будет возрастать. Хотя Паули с восторгом принял идею синхронистичности, они с Юнгом по-разному описывали её связь с мировоззрением. После долгих споров Юнг решил включить в теорию обе точки зрения, посчитав, что вместе они позволяют увидеть более полную картину, чем каждая из них по отдельности.

Две картины мира

Признав существование акаузальных явлений как в психическом, так и в физическом мире, Юнг и Паули представили свои взгляды на целостную картину мира, выразив их в виде четвёрки противоположностей. Поначалу они разошлись в представлении пространства и времени. Юнг считал, что нужно сохранить понимание времени и пространства как отдельных концепций, а Паули утверждал, что ни один физик не примет картину мира, в которой пространство и время не представлены как континуум. В конце концов они пришли к двум изображениям (30 ноября 1950), одно представляло точку зрения психологии, другое — физики.

Представление Юнга

Представление Паули

В обоих случаях четверичная перспектива добавляет к троичной перспективе четвёртый элемент. Схема Юнга начинается с мира, который мы воспринимаем сознательно как время, пространство и причинность. Как акаузальное четвёртое, добавляется синхростичность. Напротив, картина мира Паули начинается с причинно связанной тринитарной вселенной, к которой применяются концепции пространства-времени и причинности Эйнштейна. Квантовое поле добавляет к этому элемент неопределённости, то есть события возможны, но не обязательно произойдут. Если включить в эту картину психе, применима синхронистичность.

Расширение архетипа

В своём эссе Юнг предложил расширить концепцию синхронистичности, чтобы включить акаузальные совпадения, в которых психе не играет роли[195]. Это означало распространение понятия упорядоченности (или архетипа) на физический микромир, где случайный порядок явлений на атомном уровне, видимо, беспричинен.

Паули возразил против намерения Юнга; он считал явления на атомном уровне предшествующими синхронистичности и отговаривал Юнга от помещения их на один уровень. Юнг отстаивал свою позицию, утверждая, что синхронистичностью нужно считать любое совпадение, «не объяснимое причинной связью», даже если оно не относится к психическому. Паули предложил творческий выход из этого тупика, указав, что между физикой и психологией существует различное понимание больших и малых чисел, а также различия в понятиях смысла и архетипа, что разделяет психические явления и квантовые эффекты в физике. Выход заключался в расширении понятия архетипа и включения в него вероятности. Паули пишет (12 декабря 1950): «В непсихической акаузальности статистический результат, как таковой, можно воспроизвести снова. Поэтому говорят о «законе вероятности» вместо «упорядочивающего фактора» (архетипа) … архетипическое в квантовой физике становится (математическим) понятием вероятности»[196].

Далее он продолжает: «Несмотря на