Власть и мы - Владимир Алексеевич Колганов

иметь свою маленькую армию – если швейцарцы откажутся, то можно набрать из гастарбайтеров. Почему бы нет, если доходы позволяют?

Поводом для увольнения Чаплина стала «оптимизация работы и повышение эффективности» РПЦ. Но вот как он объяснил свою отставку журналистам интернет-портала «Дождь»:

«Я давно спорил со Святейшим патриархом по вопросам церковно-государственных отношений и вопросам церковного управления. Я считаю, что Церковь с властью должна говорить открытым языком вместо того, чтобы заискивать перед какими-то чиновниками… Церковь не должна улыбаться и обниматься с людьми, которые хорошо известны как коррупционеры».

Чаплин категорически не прав – как можно упрекать в коррупции людей, которые жертвуют на богоугодные дела? Тем более что отпущение грехов является неотъемлемой частью христианского учения. Но как найти аргументы в оправдание роскоши православных храмов и дорогих облачений священнослужителей? Вот мнение Всеволода Чаплина:

«Мы же не советское и не постсоветское учреждение, мы учреждение, в котором поддерживается, если хотите, монархический дух и убежденность в том, что каждая особенность ритуалов, связанных со священником или епископом, имеет огромное священное значение. Значение, простирающееся из этой жизни в вечность».

Про вечность нечего сказать, тем более что вера в высшую силу, в провидение – это дело сугубо личное, интимное. Можно лишь согласиться с тем, что церковь имеет право на существование, если она кому-нибудь нужна, помимо церковных иерархов и их прислужников. Действительно, некоторые люди находят в вере силы, чтобы дальше жить, проповеди священнослужителей дают успокоение страждущим. Поэтому язык не повернётся заявить о необходимости реального отделения церкви от государства. Что уж говорить, если, по мнению зарубежных исследователей, вера в бога заставляет человека придерживаться высоких моральных принципов и даже позитивно сказывается на производительности труда. Но возникает вот какой вопрос: стоит ли денег, выделяемых из госбюджета, та поддержка, которую РПЦ оказывает действующей власти, влияя в той или иной степени на умонастроения людей и способствуя повышению авторитета Российской федерации в православном мире?

Помимо России, к странам с большинством православного населения следует отнести Белоруссию, Болгарию, Грецию, Украину, Грузию, Кипр, Македонию, Молдавию, Румынию, Сербию и Черногорию. Как видим, список не велик, к тому же только Россия входит в число ведущих мировых держав. Да и по численности населения католические страны доминируют – 50% из 2,2 миллиарда христиан относят себя к католикам, 37% – к протестантам, и только 12% – к православным. Численность населения мусульманских стран ненамного меньше количества христиан, так что, как на эти цифры ни смотри, православные христиане остаются в меньшинстве.

Как же существует РПЦ в условиях доминирования других религий в мире, и не мешает ли обилие атеистов в нынешней России существованию православной церкви? С этим вопросом можно было бы обратиться к патриарху или к Чаплину, но и без их участия понятно, что повышение роли православия в нашей жизни лишь усугубляет одиночество, в котором мы оказались, сделав ставку на византийскую ветвь христианства ещё в X веке. Это вовсе не означает, что надо немедленно объявить государственной религией ислам или католицизм, однако ясно, что православная церковь не способна стать опорой российского государства в его намерении стать одной из движущих сил в установлении справедливого миропорядка.

Глава 15. Искусство возможного

В начале 90-х Россия оказалась на распутье. Всё зависело от того, какую роль в этом «карточном раскладе» намерены были предложить ей США – послушного исполнителя чужой воли или равноправного партнёра. Теперь уже ясно, что на второй вариант не приходится рассчитывать. Однако возможен и третий вариант, напоминающий тот случай, когда шулер играет, имея в рукаве козы́рного туза. Иными словами, нам могут предложить партнёрство в экономике в обмен на отказ от борьбы за многополярный мир. Одним из условий станет прекращение сотрудничества с Китаем. И вот когда мы, развесив уши, поведёмся на этот блеф, наступит грустное пробуждение – российская экономика в значительной степени будет зависеть от западных инвесторов, рядовые граждане опять не получат от этих сделок не шиша, а России придётся в полном одиночестве бороться за своё право на проведение самостоятельной политики. Впрочем, печальный опыт 90-х вряд ли кто-то захочет повторить.

В борьбе за сохранение подлинного суверенитета важная роль отводится российской дипломатии. Считается, что ещё в 839 году русское посольство было направлено в Константинополь к византийскому императору Феофилу «дружбы ради» – об этом сообщают «Бертинские анналы»:

«839 г. …Прибыли также греческие послы, отправленные императором Феофилом… Он также послал с ними неких [людей], которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос [gens Rhos – народ рос], что их король, по имени хакан, послал их к нему [Феофилу], как они заявляли, дружбы ради».

Как видим, ни о каком русском государстве в этом документе речи нет, да и создатели «Повести временных лет» связывали возникновение Руси с приходом варягов во главе с Рюриком через двадцать лет после описанного здесь события. Что же касается послов хакана русов, то император франков Людовик Благочестивый после прибытия этих послов в его столицу сделал вывод, что они принадлежат к свеонам – это скандинавы, предки нынешних шведов. Так что начало русской дипломатии следует отнести к 911 году, когда был подписан полноценный договор между Византийской империей и Русью.

Однако лишь в середине XVI века Иван Грозный создал Посольский приказ, ведавший иностранными делами. Позднее появилось новое название, Коллегия иностранных дел, которое продержалось почти два века, пока в 1914 году вместо коллегии не было учреждено министерство иностранных дел.

После прихода к власти большевиков министерства уступили место наркоматам, но суть дела от этого не изменилась. Первые успехи советской дипломатии связаны с именем Григория Чичерина. В 1921 году ему удалось наладить дипломатические отношения с Ираном, Турцией и Афганистаном, а через год, во время Генуэзской конференции, был подписан Раппальский договор с Германией, снявший все взаимные претензии, возникшие по результатам первой мировой войны и революции в России. Но лишь стараниями Максима Литвинова, занявшего пост наркома иностранных дел в 1930 году, СССР прорвал международную блокаду, добившись признания западными странами и вступления в Лигу Наций. В конце 30-х годов, когда пост наркома занял Вячеслав Молотов, действия советской дипломатии были направлены на то, чтобы создать антигитлеровскую коалицию с участием США и Великобритании. Когда же это не удалось, СССР пришлось пойти на сотрудничество с Германией в надежде оттянуть начало войны, а заодно отодвинуть государственную границу от крупнейших городов на западе страны.

С середины 50-х годов до прихода к власти Горбачёва советскую дипломатию возглавлял Андрей Громыко. В условиях «холодной войны» между