Ксеноугроза: Омнибус - Питер Фехервари

— Клетус хотел бы, чтобы оружие досталось тебе, — холодно произнес Уиллис. — А ты оскорбляешь его отказом, рядовой?

— Не-не, серж, вы не так всё поняли, — Дикс умоляюще смотрел на командира. — Клет, он же реально скоро вернется, как парни-шестеренки обещали. Я не стану трогать его девочку!

— Её возьму я, сержант, — сказал Джойс, заставив Калхуна вздрогнуть. Уиллис не заметил, как парень подошел к нему. — На обучении я немного тренировался с огнеметами, и говорили, что у меня настоящий дар к этому делу. А дома мне всегда нравилось смотреть на священные сожжения — в пламени есть чистота, которую не найти в болте или пуле.

Во взгляд Оди вернулась прежняя безмятежность, и Уиллис почему-то смутился.

— Ты вообще с нами, парень? — грубо спросил Калхун, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Я в полном порядке, сержант, — Джойс потянулся за огнеметом, и командир машинально отдал парню оружие. Закинув на плечо громоздкий бак с топливом, зеленый новичок радостно улыбнулся. — И с леди Адское Пламя тоже всё будет в порядке.

Пока капитан Джон Мильтон Мэйхен размашисто шагал по пляжу, поршни его колоссального «Громового» доспеха ревели и хрипели от жара. Механизированная броня была своенравным старым чудищем, но рыцарь знал, что она никогда его не подведет. Как и в самом Джоне, в ней было слишком много желчи и ненависти, чтобы просто лечь и подохнуть. Слишком много воинственного пыла!

По бокам Мэйхена шагали, поддерживая темп, Прентисс и Уэйд. В своих меньших по размеру «Штормовых» доспехах они перепрыгивали трупы, тогда как Джон шагал прямо по мертвецам, давя их в кашу железными ступнями. Связи с Гледхиллом и Эшем не было, но все остальные зуавы отметились по внутреннему воксу брони. Воины, разбросанные по берегу, поддерживали арканскую пехоту, словно твердые вставки в ковре мягкой плоти. Его железные рыцари!

Капитан обогнул почерневший остов танка, приметив зияющую кумулятивную воронку в корпусе. Это была всего лишь одна из множества подбитых боевых машин, усыпавших берег; Джон насчитал десятки «Химер» и «Адских гончих», даже пару единиц более тяжелых типов бронетехники, неизвестных арканцу. Все они, превращенные в металлолом, безмолвно подтверждали мощь вражеских снарядов. О природе самих охотников на танки Мэйхен знать не мог, но понимал, что даже скользящее попадание из их загадочных орудий мгновенно уничтожит «Громовой» доспех. От этой мысли капитану стало не по себе, и он внезапно почувствовал себя уязвимым на открытом коралловом пляже. Джон Мильтон не боялся смерти, но не собирался погибать так глупо!

Наконец, Мэйхен увидел джунгли, нависшие над коралловыми дюнами. Переплетенная стена растений выглядела так, словно её подняли со дна морского и оставили гнить под солнцем. Всюду, куда ни посмотри, торчали стебли, и побеги, и какие-то вздутия, и завитки лоз, распухшие и мясистые, полные нечистой жизненной силы, которая вызывала в Джоне отвращение и желание сжигать, сжигать, сжигать. Капитан любовно коснулся спускового крючка огнемета…

И в тот же миг из-за дюн взмыл воющий поток огня, испепеливший скопление деревьев, словно раковую опухоль. Мгновением позже к нему присоединился второй, затем ещё один и ещё, пока пламя не слилось в единую очистительную волну, которая прокатилась по джунглям. Казалось, что сам Император прислушался к желанию Мэйхена о сожжении.

Удивленный капитан взобрался на гребень последней дюны и увидел имперскую базу. Летийцы весьма бегло проинструктировали конфедератов на линкоре, но упомянули Пролом Долорозы. Это был единственный опорный пункт Империума в южном архипелаге, скверно организованный лагерь, в котором собрались остатки нескольких разгромленных полков. Джон насчитал внизу не меньше двадцати «Адских гончих», расставленных вдоль границы джунглей; окутанные паром орудия «Инферно» боевых машин как раз охлаждались. Среди огнеметных танков были разбросаны десятки «Химер» и пара «Леман Руссов Покорителей». Бронетехнику расставили почти случайно, некоторые машины даже не были направлены в сторону джунглей, и Мэйхен сердито нахмурился при виде такой безответственности.

За механизированной линией обороны всё выглядело ещё хуже.

Передовая база представляла собой беспорядочно раскинувшийся городок палаток и самодельных бараков, явно выросший без всякого центрального планирования и мыслей о пригодности к обороне. По лагерю сновали не меньше тысячи человек, действовавших без единого намека на слаженность или дисциплину. Солдаты держались рядом с товарищами из бывших полков, по-прежнему объединенные — и, несомненно, разделенные — старыми традициями верности. Их бесконечно разнообразная форма, отражавшая обычаи владельцев, разнилась от простых полевых мундиров цвета хаки до роскошных, но потускневших бархатных одеяний и проржавевших доспехов. Капитан даже заметил шумную компанию темнокожих воинов, которые носились верхом на галопирующих лошадях вдоль периметра и безумно вопили, устраивая скачки между языками пламени. На строгий взгляд Мэйхена, всё это выглядело как полный долбаный хаос.

«Клянусь Золотым Троном, «Пылевые змеи» превосходно впишутся в этот бедлам», — мрачно подумал Джон.

— Идем в лагерь, сэр? — воксировал Уэйд, испытывавший то же отвращение, что и капитан.

Мэйхен остановился на гребне дюны. Бойцы 3-й роты догоняли командира и развертывались веером по обеим сторонам от него, ожидая дальнейших приказов. Ещё дальше рыцарь заметил молодого лейтенанта Грейбёрна, который вел 2-ю роту в направлении заставы, а этот мечтатель Темплтон тащился вместе с 4-й с пляжа, пройдя лишь половину пути. От полковника и его хваленых «Пылающих орлов» по-прежнему не было ни слова. Несомненно, старик до сих пор развлекался со своей ведьмой-северянкой, оставив Джону Мильтону Мэйхену подбирать ошметки брошенного волкам 19-го полка.

Снова взревели «Адские гончие», и короткие, тупорылые орудия «Инферно» окатили джунгли новой волной огня. Глядя, как пылает мерзкое сплетение зелени, капитан ухмыльнулся и, повысив мощность наплечных динамиков, обрушил на дюны буйство воинских маршей. Да, на войне за Федру царил полный кавардак, но это предоставляло бесконечные возможности человеку, которого заботила только месть.

— Разумеется, идем! — взревел Мэйхен. — Мы пересекли клятые звезды не для того, чтобы заржаветь на этом Троном забытом холме!

— Нет-нет, полковник, вы должны понять, что в Её паутину попались не только мухи вроде нас, но и бессчетные пауки, — глубокомысленно произнес Гвидо Ортега, тучный второй пилот. — Они на протяжении десятилетий свивали собственные маленькие ловушки внутри огромной западни Федры, основывали жалкие вотчины в аду. Возьмите, например, адмирала Карьялана, которого мы зовем Морским Пауком…

Хайме Гарридо нахмурился, не отводя глаз от приборной панели. Ортега по-прежнему чесал языком с безумным офицером Гвардии, как будто они были старыми товарищами, воссоединившимися после многолетней разлуки. Старик распространялся о своих теориях заговора и выискивал несоответствия в истории священного крестового похода верзантцев. С растущей яростью первый пилот коснулся серебряного значка на лацкане, прося наставления свыше. Челнок сейчас планировал в относительно чистом участке атмосферы, болтанка исчезла, и, если будет на милость Императора, дух машины сможет самостоятельно управлять судном около минуты. Если Гарридо будет действовать быстро…

— Вы сказали «пораженный болезнью»? — переспросил полковник.

— Такие ходят слухи, — Ортега сделал паузу для пущего эффекта. — Натурально, адмирал заперся в высоких башнях своего проклятого линкора, скрывается там, словно какой-то кровососущий монстр из старых мифов. Никто, кроме собственных священников адмирала, не видел его уже несколько лет. Ох, до чего же они мрачный народ! Зовут себя Летийскими Покаянниками, кстати. Говорю вам, сеньор, эти ублюдки распнут вас сразу же, как только увидят!

— Верно ли я понимаю, что вы не слишком набожный человек, Гвидо Ортега? — произнес Катлер.

— Отнюдь, сеньор, за Бога-Императора я бы бросился в море варпа! — запротестовал второй пилот. — Но эти Покаянники извратили Имперское Кредо, превратили злобу в добродетель, страдание — в священный долг…

— А что насчет Небесного Маршала? — полковник перебил Ортегу, пустившегося в витиеватые рассуждения. — Мне вот кажется, что он спит на работе, засев там, на орбите…

— Небесный Маршал Зебастейн Кирхер — герой Империума! — зарычал Гарридо, резко поворачиваясь к этим двоим. В руке Хайме оказался табельный пистолет с коротким и толстым стволом. В тот же миг, как юноша нажал на спуск, Катлер, пригибаясь, ушел вбок — первая пуля просвистела рядом с его лицом, вторая разорвала жакет на плече, но третья ушла далеко в сторону. Пока пули под безумными углами рикошетили в тесной кабине, холодная, профессиональная часть разума полковника сделала вывод, что стрелок из Гарридо отвратительный. Мгновением позже Энсор уже стоял на коленях, целясь из собственного пистолета, но Гвидо Ортега, словно разозленный старый медведь, успел навалиться на молодого пилота и теперь вырывал у него оружие. Хайме яростно матерился и рычал, но, как оказалось, у парня были проблемы не только с меткостью, но и с мышцами, поэтому сбросить Ортегу он не мог. Пожилой верзантец впечатал руку юноши в приборную панель и придавил к острым краям пульта, заставив выпустить пистолет. Гарридо взвыл от боли, но второй пилот тут же врезал ему головой в лицо. Послышался треск — раз, другой, а после третьего удара юноша без сознания повалился на сиденье.