Явь (СИ) - Ангелина Авдеева-Рыжикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Варя возвращается разбитой. В недолгой дороге ее сопровождает свора бродячих собак, и взгляды диких облезлых кошек, сидящих на наполовину облысевших деревьях.
Практически у самой машины она поднимает взгляд. Слегка нервный Чернов ходит кругами, попутно копаясь в своем телефоне. Он замечает ее, и теперь по его лицу мелькает грозовая молния. Наверняка он хотел бы, чтобы Варя позвонила перед тем, как куда-то уходить. Она молча садится в машину, он, чуть погодя, садится тоже. Она бы и хотела сказать что-нибудь в свое оправдание, но ком в горле все еще жжется, и любые слова спровоцируют налитые глаза выпустить слезы из плена. Недолгое молчание под звуки бьющихся ветвей деревьев друг об друга прерывается раздраженным, холодным, но непринужденным голосом.
— Решила пойти домой пешком, без телефона? — Павел не отводит взгляд от лобового стекла, притворно всматривается в дерущиеся между собой деревья.
— Нет. Поехали домой, — тихо и тяжело произносит в ответ Варя.
— Что-то случилось?
— Нет. Просто вышла воздухом подышать.
Варя проглатывает тяжелый ком, прячет, как можно дальше, в желудок. Он еще даст о себе знать и не раз.
— Ясно.
После этих слов Чернов не произносит почти ничего. Они едут размеренно, никуда не торопясь.
Глаза бедного мальчишки, который возможно все еще стоит там, за калиткой и ждет, когда она ее откроет, не выходят из головы, впитываясь так глубоко, что ничто не смогло бы больше выдрать их из памяти. Варе становится холодно. Веки с каждым взмахом все тяжелее, а тело ломит страшная усталость. Она все больше погружается в сон. Мрачный и совсем чужой.
***
В глаза светит яркий свет из окна, постепенно рассеиваясь черными пятнами. Светлая тюль разлетается от теплого ветерка и задевает большой шкаф и детскую кроватку. Свежий свободный воздух с легкостью, какой Варя никогда не чувствовала в жизни, влетает и вылетает из легких. Это ее место, здесь безопасно и тепло.
На голове чувствуются чьи-то руки, они проворно перебирают волосы. Это мама заплетает ей косы, а потом аккуратно сворачивает их наверх. Она не любит, когда трогают ее волосы, но мама всегда настойчиво просит потерпеть, и она соглашается. Когда мама заканчивает, она поворачивается к ней. Мама еще немного поправляет прическу дочери, а потом берет ее лицо своими нежными тонкими руками и целует в лоб. Быстро поправляет маленькое голубое платьице, как на кукле.
Вдруг в голову приходит что-то, что она давно хотела рассказать маме. Она срывается с места и переворачивает свои шкафы с игрушками. Наконец вспоминает, куда дела нужную ей вещицу, бежит к своему маленькому сундучку. Достает маленькие танцевальные пинетки.
— Мам, смотри, что мне подарил дядя!
Она быстро надевает их и танцует перед мамой, как балерина, очень старается. Маме нравится, она хлопает в ладоши, смеется, хвалит за каждое выверенное дочерью движение.
— Ниночка, я уверена, когда ты вырастешь, ты станешь танцовщицей!
Она подбегает к маме и утыкается в подол ее зеленого платья, мама гладит ее по голове ласково и нежно. Свет закатного солнца из окна греет маленькое пухлое личико, он заполняет ее желтыми и розовыми цветами. Мама сидит на маленьком пуфике, который был предназначен для туалетного столика. Нина забирается на мягкую кровать с большим балдахином.
В комнату вбегает Аня, у нее белые, почти все седые волосы и черно-белая одежда. Нина не очень любит Аню, она заставляет ее есть кашу и рассказывает маме обо всех ее хулиганских проказах.
— Пора ужинать, все готово!
Нина смотрит на мамино круглое и чистое лицо. Мама берет ее на руки и вместе они выходят из комнаты.
— Мам, я сама пойду, пусти меня, я взрослая уже! — кричит Нина, такая же круглолицая, как ее мама.
— Нет, я тебя понесу, как маленькую девочку! — отвечает мама, рассмеявшись, и прижимает дочь теснее к своей груди. Нина обнимает ее за шею, касается маминых длинных вьющихся темных волос и вдыхает их цветочный аромат.
В зале как всегда темно, только свечи в канделябрах освещают обеденный длинный стол. Нине не нравятся стулья, уж больно они высокие и неудобные. Постепенно комната заполняется членами семьи, они неловко обмениваются фразами, мостятся на деревянных стульях, скалятся и притворно улыбаются друг другу.
Нине скучно слушать взрослые разговоры. За столом только ей и запрещают разговаривать. Вся семья, словно сговорившись, делает вид, что Нины и ее мамы среди них нет, но и мама делает не меньший вид, что ее ничего из этого не касается. Мама увлеченно уговаривает маленькую Нину взять в рот еще хоть ложку каши или кусочек мяса.
— Мам, я наелась, не хочу больше! — тихо восклицает Нина. И тут же испуганно поджимает плечи, ловит нахмуренные злые глаза отца.
— Ты еще совсем ничего не съела, не притворяйся! — шепчет ласково мама.
— Нет, не буду больше есть, — мотая головой, еще тише противится Нина.
— Ну, милая, пожалуйста, съешь еще хотя бы три ложки, — мягко просит мама, старается не обращать внимание на то, что все за столом замолкли и смотрят теперь лишь на них двоих.
Дядя Федор, сидящий недалеко от них, возмущается:
— Что ты сюсюкаешь и балуешь ее! Не хочет есть, пускай голодает!
— Да уж, разбаловала ты ее. Вырастет, будет нам подарок! — добавляет тетя Татьяна с другой стороны стола.
Нина лишь смотрит на них и не понимает, с чего они вдруг решили, что она избалована, она считает себя очень даже послушной.
— Она всего лишь ребенок, и я не хочу, чтобы она не смогла уснуть, потому что недоедает, — мама переводит взгляд на Нину и ласково протягивает ложку, — чтобы расти, нужно есть, а то совсем не будет сил завтра.
Нина послушно берет ложку в рот и медленно встревожено жует.
— Да уж, нас не так воспитывали, — возмущается на этот раз дедушка.
Никто в доме не хочет провоцировать деда на нескончаемый монолог, так что все замолкают, оставляя за собой гробовую тишину. Нина послушно съедает три ложки и мама выпускает ее из-за стола.
После ужина Аня ведет Нину спать, но Нина не хочет спать, поэтому много балуется и дергает няню за платье.
