Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории - Ричард Матесон

— Ммм? — промычал наконец мистер Круикшэнк.

«Ты прекрасно меня слышал!» — выкрикнул ее разум.

— Какой высоты здесь потолки? — повторила она с трепещущей улыбкой.

— Семь с половиной метров, — сказал он так, словно зачитывал параметры оценщику.

Она, будто желая убедиться, посмотрела наверх, радуясь тому, что можно избежать взгляда этих светло-голубых глаз и не видеть тика, который бился под щекой, словно крошечное, заточенное внутри насекомое.

Взгляд прошелся вверх по завешенным гобеленами стенам, вдоль высоких окон с широкими подоконниками, по темным изогнутым балкам, образующим арку под потолком. «Джеральд, — думала она, — спаси меня. Я так больше не выдержу. Не выдержу».

— Семь с половиной, — повторила она, — Поразительно.

Мистер Круикшэнк уже не глядел на нее. Как и его жена.

Только Джеральд на пару секунд встретился с ней взглядом, когда она отвела глаза от потолка. «Не бойся». Ей показалось, она прочла в его взгляде именно эти слова.

Она снова занялась едой, не в силах унять дрожь в руках. «Что же такое с этим домом, — недоумевала она. — Не могу избавиться от ощущения, что дело не во мне. Это все дом. Он слишком большой. Все в нем слишком большое. И есть в нем что-то еще. Что-то такое, чего я не могу объяснить. Но я это чувствую. Чувствую каждую минуту».

Она подняла глаза на две гигантские люстры, которые висели у них над головами, словно громадные браслеты из мерцающего самородного золота. Невзначай взгляд скользнул по всей мраморной стене, от верхних гобеленов до нижнего края окон.

«Оленьи головы, — подумала она с содроганием, быстро отводя глаза, — целый ряд отрезанных голов таращится на нас, пока мы едим. А на полу то, что осталось от медведя-гризли, смотрит вверх, разевая рот в вечном оскале».

Она опустила веки, ее захлестнуло прежнее ощущение. «Это все дом, дом».

Когда секунду спустя она открыла глаза, Джеральд глядел на нее, его тонкий рот сочувственно шевельнулся. «Ты в порядке?» — спросил он беззвучно, одними губами.

Кэтрин улыбнулась ему, мечтая обежать стол и навечно сжать его в объятиях. «Боже, не смотри на меня так, — мысленно умоляла она, — с такой жалостью и тоской. Мне нужна сейчас уверенная поддержка, а не полный скорби взгляд».

От ярости ее сердце колотилось, пока мистер Круикшэнк прочищал горло и откладывал в сторону приборы. Он откинулся на спинку стула, и ею взгляд властно прошелся по всей длине стола.

Миссис Круикшэнк внезапно положила нож и вилку и села, замерев. Джеральд тоже отложил приборы и поглядел на Кэтрин, на его лице вдруг отразилась боль. Она не поняла. Бросила взгляд на его отца.

Отец семейства сидел, дожидаясь. Худые, перетянутые синими венами руки покоились на коленях. Он смотрел прямо перед собой, словно, кроме него, здесь никого не было. У Кэтрин свело живот. Она спешно отложила нож и вилку и села, глядя на ряд белых свечей, поднимающихся из серебряного канделябра в центре стола.

Мистер Круикшэнк поднял наполовину парализованную руку и другой рукой сомкнул ее пальцы на серебряном колокольчике с короной на верхушке. Он звякнул точно два раза, как если бы прозвонить больше или меньше стало бы грубым нарушением сакрального ритуала.

Пронзительный звон эхом разнесся по вытянутой комнате. «О господи, это же просто смешно, — думала Кэтрин, — мы на обеде или на церковной службе?»

Она посмотрела на миссис Круикшэнк, на Джеральда. Те сидели молча. Джеральд смотрел на отца, и на его напряженном лице читалась горечь.

Не успел угаснуть звон колокольчика, как ведущие в кухню толстые дубовые двери беззвучно открылись и вошли две безмолвные горничные. Пока уносили главное блюдо, Кэтрин смотрела на Джеральда.

Тот упирался подбородком в обескровленный кулак. Она физически ощущала не покидающее его беспокойство. «Никогда еще не видела его таким. Таким расстроенным».

Она поерзала на красном плюшевом стуле, когда горничная поставила перед ней высокую вазочку с лимонным мороженым.

Кэтрин ела, опустив голову, мечтая, чтобы Джеральд сказал хоть что-нибудь, все равно что. Она дрожала от холода, пока мороженое влажно проскальзывало в горло и опускалось в желудок.

— Слишком холодное, — пробормотал мистер Круикшэнк.

Она бросила в его сторону вопросительный взгляд. Мистер Круикшэнк рассматривал скатерть. Бесцветные губы были поджаты: он держал кусочек мороженого во рту, дожидаясь, чтобы вышел холод.

Пока она наблюдала за ним, ее вдруг охватило желание вскочить со стула и убежать отсюда как можно дальше.

Мистер Круикшэнк снова прочистил горло. Кэтрин вздрогнула, и ложечка громко звякнула о стекло. Миссис Круикшэнк улыбнулась, вроде бы благожелательно.

Опять прозвенел колокольчик. Она вытянулась на стуле. Вошли горничные, сопровождаемые дворецким.

— Кофе в библиотеку, — коротко приказал мистер Круикшэнк. Его тяжелый стул заскрежетал по полу, отъезжая назад, и Кэтрин стиснула зубы. Она заметила, как колыхнулось, будто на ветру, тело старика, когда он поднялся.

Джеральд уже поднялся и обогнул стол. Он помог ей встать, и она благодарно схватилась за его руку.

— Ты была великолепна, — сказал он тихо. — Просто идеальна.

Она ничего не ответила. Кэтрин так и держала его за руку, пока они шли через просторную комнату к двери.

Все в молчании двигались по огромному коридору. Стук шагов как будто терялся в бесконечности. Кэтрин кинула взгляд на длинную широкую лестницу, по бокам которой висели живописные холсты в золоченых рамах.

— Ты не… — начала она, но, увидев, что Джеральд ее не слушает, замолкла.

Он смотрел вперед, на отца, лицо его было бледным и отстраненным. Кэтрин взглянула на него так, словно рядом с ней был незнакомец. «Что же происходит?» — снова и снова задавался вопросом разум.

Она оглядела коридор и ощутила, как ее охватывает страх. Хотелось закричать, сжаться в комок, лишь бы оказаться подальше от этих стен. Во всем здесь было нечто жуткое. Она была уверена в этом. Ничего конкретного, только бросающее в дрожь предчувствие.

Когда они вошли в библиотеку, ее кольнула другая мысль. Возможно ли, что родители Джеральда теперь против их женитьбы? Уже после того, как дали слово?

«Что же я творю? — одернула она себя. — Я же все просто выдумываю. Все без исключения».

Джеральд повернулся и взглянул на нее, и она поняла, что все время, пока размышляла, не сводила с него глаз.

— Что случилось, Кэтрин?

— Дорогой, ты такой молчаливый.

Он печально улыбнулся и крепче сжал ее руку.

— Правда? — спросил он. — Прости. Дело в том… ладно, я объясню позже. Я… — Он оборвал шепот, потому что они уже подходили к родителям.