Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

– Да? Да у русских разве разберешь? В русском намешано крови больше, чем в американце. Нет, он русский, хотя о его прошлом известно мало.

Вильямсон хмыкнул:

– Мало?.. Эти фотографии... Что у вас за агентура там?.. Из самого гнезда, надо же...

Фред развел руками:

– Хотел бы сослаться на наш высокий профессионализм, но... в России сейчас такая неразбериха, что кажется: приходи и бери их голыми руками. Правда, уже обожглись, но попытки, понятно, будут продолжаться. Информацию получать до смешного просто. И недорого.

Вильямсон с любопытством смотрел, как вице-директор ЦРУ двумя пальцами выудил из нагрудного кармашка прибор размером с крупную пуговицу. Он не заметил, когда и где вице-директор нажал на «play», но тотчас же донесся сильный чистый голос. Ему ответил другой голос, явно человека постарше. Вильямсон вскинул брови:

– А это что?

– Говорят Тарас Пригайло и Дмитрий Човен, – объяснил Фред. – По-русски. Хотите услышать их голоса на английском? Произношение как у англичан. Даже чересчур правильное. Есть голоса всех их спецназовцев. Когда веселые, когда грустные, даже когда рассказывают анекдоты...

– Анекдоты?

– Да. Про тупых юсовцев, в основном.

Вильямсон хмыкнул:

– Да, вы основательно нафаршировали российские структуры своими агентами. Да-да, вы говорили, что их сейчас только ленивых не обворовывает... а ленивые в нашем мире не выживают.

Фред посмотрел по сторонам, сказал с кривой улыбкой:

– Но для протокола, как говорится, но мы знали об их задании. Нам расправиться с наркобаронами не дает сенат, а у русских к власти пришел недавно генерал, который не очень-то считается со своим сенатом. Черт, ему бы президентом в нашей стране стать!..

Вильямсон сказал:

– Но почему они вдруг пошли на север? Что за уловка? Все базы «красной бригады» как раз на юге, в непроходимых джунглях. Или они попробуют сделать петлю? Я понимаю, наши ребята не ожидали такого уровня. Потому и упустили. Надо было сразу группу «дельта» сюда бросить, окружить их, остановить при отходе...

Фред хмыкнул:

– Надо признаться, мы тоже не ожидали, что они будут прорываться в эту сторону. Другое дело, затеряться в джунглях...

– Сейчас в городе можно затеряться проще, чем в джунглях!

– Да, при условии, что все они... они большая часть владеет испанским.

Фред вспомнил многочисленных Хуанов, которые сдерживали напор войск генерала Франко в Испании, покрутил головой:

– Уверен, что владеют. Надо срочно раздать их портреты на всех авиалиниях. Потому что у меня нехорошее предчувствие...

– Что за предчувствие?

– А если они была заброшены не только затем, чтобы убить наркобарона? Если им что-то надо и здесь? Не в Колумбии, а, в нашей стране?

– Что, в США?

– Да.

– Но это безумие!

– Что, безумие сунуться в нашу страну?

– Да чтоб русский спецназ...

Фред поморщился:

– Арабские террористы взрывают бомбы прямо перед Белым Домом, а они не круче русских. Если мы не перехватим русских по дороге, они могут натворить бед.

Вильямсон пожал плечами:

– А что говорит ваш информатор?

Фред признался с неохотой:

– Это управление, в отличие от КГБ или ГРУ, обладает особой степенью свободы. В том числе и свободы принятия решений. И даже выбора целей.

Вильямсон содрогнулся:

– Страшно представить себе такое учреждение.

Фред кивнул, вид был несчастный:

– Да, хотя подбирают людей только абсолютно честных и с высокой ответственностью. Что, собственно, как хорошо, так и плохо. Для нас. Потому что высокая ответственность перед своей страной... своим народом... может толкнуть на действительно страшные вещи!

Солнце уже поднялось к зениту, когда на горизонте показалась полочка земли, а чуть погодя уже можно было различить небоскребы, что теснились у самой воды. Яхта шла споро, волны стучали о борта. Вода напоминала ту, что сбегает с холмов, где стоят коровники. Серая, с плавающими фекалиями, мусором, нефтяными разводами, она кричала о мощи огромного города, который вырос из крохотной голландской колонии.

Дмитрий опустился в каюту. Полумрак, легкий аромат духов и неспокойной ночи, Клара широко распахнула невинные глаза, все еще подернутые сном:

– Как, уже утро?

– Уже скоро полдень, – ответил он счастливо.

Она попыталась подняться, в изнеможении рухнула обратно:

– Дикарь, что ты со мной сделал?.. Разве же можно заниматься сексом всю ночь?

Он покачал головой:

– Нет, конечно.

– Тогда чего же...

– Клара, – сказал он серьезно, – для меня это был не секс.

Она приподнялась, с неодобрением посмотрела на свои руки, где остались следы от его пальцев. Вывернула шею, стараясь заглянуть на свои ягодицы.

– Секс, – заверила она. – Теперь я верю, что мирные жители за надежной спиной морской пехоты! Или ты не из морпехов?

– Нет, – ответил он.

– Из «дельта»? Или «СВИТ»? Других не знаю, прости.

– Прощаю, – ответил он великодушно. – Всех этих ребят, которых ты перечислила, я на завтрак ем без соли. Мелочь. Но я о другом... Мы с тобой уже трое суток неразрывно. А бывает, что достаточно и одного взгляда...

Она села, обнаженная, все еще с нежной белой кожей, хотя неделю провела в Колумбии, и трое суток в море. Глаза ее стали серьезными:

– Ты о чем?

Он сказал хриплым голосом:

– Клара... Я не знаю, что со мной происходит. Но я уже не могу без тебя.

– Ну. – проговорила она медленно, явно пытаясь как-то разрядить серьезность разговора, – ты и так не слезал с меня трое суток...

Он сглотнул, чувствуя как в груди дрожит мелко-мелко, пытался перевести дыхание, но не мог, в горле остановился тугой ком, не сдвигался, мешая дышать.

– Клара, – выдохнул он с мукой, – я люблю тебя. Я не смогу без тебя. Честное слово, я никогда не думал, что смогу сказать такие слова... что когда-то их скажу! Если слышал их в кино или в театре, то кривился или ржал как конь. Но сейчас я весь – окровавленное сердце. Я люблю тебя, Клара!

Она медленно одевалась, пока он говорил, а когда Дмитрий выдохнул последние слова, провела мягкой ладонью по его небритой щеке:

– Джон... или как тебя зовут...

– Я скажу тебе свое настоящее имя, – пообещал он, – как только ты...

Она мягко улыбнулась, он смотрел остановившимся глазами как ее босые ступни быстро пробежали вверх по ступенькам.

Яхта на автомате приближалась к причалу. Клара перехватила управление, быстро и ловко направила между двух таких же, только поновее, умело пришвартовала. Дмитрий угрюмо смотрел на берег. В душе была горечь, а в сердце жгло, словно туда плеснули ядовитой кислоты.

Не оборачиваясь, она проговорила медленно:

– Спасибо, Джон. Никто и никогда мне не говорил таких слов. Я буду о них вспоминать... иногда. Когда буду засыпать, когда уже нереальность смешивается со сказочными грезами. Я буду видеть тебя, Могучего и Настоящего... Но, прости, у меня добрый и заботливый муж... Я не могу его оставить. К тому же, у него сейчас трудности на работе. Я должна быть рядом...

Он спросил тупо:

– Ты... ты сейчас едешь к нему?

Она чуть повернула голову, он чувствовал как ее ласковый взгляд почти так же ощутимо нежно погладил его по небритой щеке, как только что гладила рукой:

– Я тоже люблю тебя, Джон. Это удивительно! Я даже не знала, что это... Увы, я должна... Я даже не прошу меня понять, у нас слишком разные ценности. Ты, наверное, выходец из Ирландии?

– Почему? – спросил он тупо.

– Ну, они все еще борются за что-то... Любят, страдают... Прости, Джон. Мы уже прибыли. Прошу тебя, уходи. Уходи, не мучай меня!

Их глаза встретились. Она вздрогнула, заряд неведомой силы прошел по ее телу как удар тока. Дмитрий проговорил хриплым от горечи голосом:

– Клянусь, отныне и вовеки у меня не будет другой женщины. Не будет... детей. А род на мне прервется. Прощай, Клара!

Он перепрыгнул через борт. На миг его голова исчезла, ей даже показалось, что он не допрыгнул до пирса, но тут же его прямая фигура появилась в зоне видимости, он уходил, прямой и твердый, но она видела, что он весь – кровоточащее сердце. В груди сладко и тревожно заныло. С этим человеком исчезает другой мир, странный и нереальный как детские сны. Она прерывисто вздохнула словно ребенок после долгого плача, взгляд упал на часы. Ого, Феликс уже заканчивает работу, надо успеть привести себя в порядок.

Возможно, она даже расскажет Феликсу о необычном приключении. В конце-концов, знает же он про Смита, про Дональда и остальных его коллег?