Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Кандидат, который вошел в саркофаг смертным, однажды выйдет из него воином Сангвиния — конечно, если не умрет в процессе изменения.

Некоторые Кровавые Ангелы, когда их не ждали обязанности и не звала битва, приходили в Зал Саркофагов и дремали внутри тех самых сфер, в которых их некогда оживили. Многие, в том числе и сам Корбуло, верили, что подобными периодическими возвращениями в утробу своего возрождения, проводя время в единении с кровяными фильтрами, можно очистить душу и отсрочить возможный приход Гнева и Жажды. Устройства могли не только менять людей, но и исцелять их.

Верховный жрец надеялся, что они смогут спасти жизнь брата Рафена.

Корбуло шагал среди сфер, пока не нашёл ‘Прикосновение Багряного Рассвета’ — прекрасный экземпляр самых благородных саркофагов, сделанный из белого золота и платины, отделанный медью и отполированный, словно стекло. Как и ‘Белое Солнце Ангела’, он был создан в дни до Ереси и с тех пор всё время служил ордену, любовно опекаемый легионами илотов и кровавых сервиторов. Легенды гласили, что ‘Прикосновение’ был одним из нескольких саркофагов, которые были на борту кораблей флота Кровавых Ангелов во время битв самого Великого Крестового Похода.

Салил надзирал за слугами: они поместили Рафена внутрь, и приготовления почти завершились. Каналы эксангвинаторов и проводников живительной влаги были закреплены в плоти Ангела, кровяные насосы наполнены и готовы к работе.

Верховный Сангвинарный Жрец провёл руками по открытой створке сферы. Внутри на поверхности саркофага были выгравированы бесчисленные линии крошечных слов на Высоком Готике, каждое было именем брата, которого здесь оживляли. Корбуло просмотрел свиток чести и в конеце нашел имя Рафена.

Верховный жрец кивнул и поднял взор — и увидел, что на него смотрит Рафен, который смотрел осмысленно впервые за многие дни. (мб чей взгляд был осмысленнен…?)

— Брат-сержант…?

Рафен схватил его за руку.

— Я вижу… — прошептал Ангел, — вижу… его.

— И он направит тебя, — сказал жрец, давая Салилу сигнал закрывать саркофаг, — к жизни… Или куда-то ещё.

Глаза Рафена закатились, а его рука обвисла, когда сфера захлопнулась, словно цветок. Корбуло услышал бульканье втекающих внутрь жидкостей и треск металла, когда давление резко изменилось.

Салил отвернулся.

— Что теперь?

‘Прикосновение Багряного Рассвета’ мерцал, словно драгоценный камень.

— Мы будем ждать, — сказал Корбуло, — и позволим линии крови сделать своё дело.

Они вышли из зала, и никто из жрецов и не подумал посмотреть на галерею наверху: мысли об этом были изъяты из их разумов и отброшены прочь. Там стояла одна фигура, невидимая ни им, ни кому-либо другому, наполовину скрытая в тени, и наблюдала. Сверхъестественная аура делала его призраком, а именного этого смотрящий и хотел.

Мефистон, Повелитель Смерти, библиарий и главный псайкер ордена Кровавых Ангелов, склонился с балкона и всмотрелся внутрь саркофага Рафена, прислушался к суматохе разума внутри.

И увидел пламя, и боль, и цвета чистой муки. Руки псайкера словно когти впились в каменную балюстраду галереи так, что костяшки побелели. Психический след Рафена танцевал, словно застывший огонёк в урагане, вечно на грани угасания, но сопротивляющийся изо всех сил. Мефистон устремил свой разум глубже в лабиринт ощущений, чувствуя мысли Рафена.

Ангел был заперт в судорогах кошмарного лихорадочного сна, сводящего с ума прилива боли, который воплотился в палящем зное и удушливой пыли. Мефистон мог ощутить личность воина, прикоснуться к её отзвуку. Он лицезрел долю того, что видел сам Рафен: нереальный, кошмарный пейзаж ужаса и разрушения. Он увидел поле брани, заваленное высокими холмами из выпотрошенных трупов, что омывали озёра свежепролитой крови.

Изъян. Мефистон понял, что это могла быть лишь сила гено-проклятья. Внутри каждого Кровавого Ангела таилась тьма, которой кровь примарха даровала ужасную свободу. Её сила ошеломила псайкера, и воспоминания всплыли на поверхность, угрожая осквернить чистоту телепатической связи — память об улье Аид и собственном путешествии к безумию Гнева.

Мрачный Мефистон убрал незримые щупальца психической силы из беспокойного разума младшего воина. Сейчас он ничем не мог ему помочь.

Обрывая последнюю связь, библиарий увидел в кипящем разуме Рафена ещё один образ — отстранённой крылатой фигуры, что была облачена в величественный золотой доспех и наблюдала издалека. Судила его.

— В укрытие!

Брат-сержант Кассиил услышал разнёсшийся по посадочному отсеку звездолёта ‘Гермия’ крик и отскочил за опорный столб как раз тогда, когда сквозь атмосферный щит пронёсся алый ‘Буревестник’ и рухнул на палубу. От удара по стальной палубе под ногами прошла дрожь. Ангел вздрогнул, когда отсек наполнился растущим воем: переднее шасси корабля сломалось, и он, прорезая в палубе борозду, скользил на волне жёлтых искр. Гордая крылатая слеза крови на дымившемся носу была покрыта царапинами.

‘Буревестник’ замедлился и наконец-то замер, чтобы миг спустя вокруг засуетились десятки слуг легиона, тащивших баллоны огнетушителей. Кассиил безмолвно выругался по-ваалитски и направился к повреждённому кораблю. Он видел, как за ‘Буревестником’ подобно огромному зрачку закрывается главный шлюз: кусок зелёной планеты исчез из виду. Больше сержант не увидит мир по имени Нартаба Октус, больше его не увидит ни один человек. Последние немногочисленные десантные корабли заходили на борт, пока ‘Гермия’ поднималась на высокую боевую орбиту. Оттуда оперативная группа ‘Игнис’ и Кровавые Ангелы на борту завершат свою работу. Приказы ясны, подписаны самим Сангвинием и скреплены печатью Магистра Войны Гора Луперкаля.

Все выжившие из научной колонии на Октусе эвакуированы, а заразившим планету ксеносам, орде тёмных эльдар, что нарушила абсолютную чистоту поверхности, покажут неудовольствие Терры залпом лазерных батарей флотилии из космоса по поверхности.

Чужаки-грабители сражались яростно и с великим упорством. Кассиил уже встречал их братию во время Великого Крестового Похода и карал их, но, похоже, что ксеносы не усвоили урок Императора. И когда они здесь закончат, на Нартабе Октус навечно останутся шрамы войны — предупреждение всем, кто бросает вызов Повелителю Человечества и его Сынам.

Но сейчас внимания сержанта требовали более срочные дела. Добравшись до люка ‘Буревестника’ он открыл его и протянул руку, чтобы помочь брату выбраться из полного дыма корабля. Его лицо было знакомо Касиилу.

— Сарга? Ты ранен?

Воин покачал головой.

— Нет, Кассиил. Но у нас раненый… Потом вороватые ублюдки повредили корабль дроном… Мы еле добрались сюда целыми.

Сержант махнул рукой медицинскому сервитору, чтобы тот поднёс поближе гравиносилки, когда из корабля вышел второй Астартес, несущий третьего на плече. Раненный Кровавый Ангел носил бело-красный доспех апотекария, но керамит был забрызган тёмной артериальной жидкостью и она была ещё свежей.

Кассиил увидел причину раны и едва не отшатнулся от омерзения. Из дыры в пояснице силового доспеха торчало нечто, что напоминало кристалл или, может, лёд. Внутри осколка мерцал мерзкий, тошнотворный свет, отбрасывая зловещие отблески на бледное лицо.

— Он ухаживал за гражданским, — пояснил Сарга, чей голос был полон гнева. — Один из желтоглазых ублюдков выстрелил в спину. Я убил его, но Мерос уже падал…

Кассиил подался вперёд.

— Мерос? Брат Мерос, ты меня слышишь?

Глаза Кровавого Ангела заметались, и он пробормотал что-то неразборчивое.

— Мерос один пробился через отделение налётчиков, — говорил Сарга, — и наверно думал, что прикончил всех.

— Он ещё не мёртв, — возразил сержант, хотя мертвенная белизна Мероса ставила под сомнение его слова. Кассиил положил его на носилки и направился к лазарету на этой палубе. Глаза Ангела вновь притянул стеклянистый осколок в боку аптекария. Кассиил знал, что это такое: искатель душ.

Дротик был снарядом осколочной пушки эльдар, отравленным обычными средствами, но вдвойне смертоносным из-за некой психической начинки. Поговаривали, что выделяемый токсин не только уничтожает плоть, но и разлагает саму душу.

Кассиил, как и любой подданный светского Империума, уделял мало внимания таким суевериям, как и любой эфемерной духовности, но он уже видел действие искателя душ, видел, как яд разрушает Астартес изнутри… и часть сержанта задумывалась, действительно ли это оружие сначала убивало сущность человека, а лишь потом плоть.