Литконкурс Тенета-98 - Автор неизвестен

Пострадавший спал на лавке прямо в горнице. Над ним склонился Ежи, Аленушка хлопотала, собирая на стол, братец Иванушка во дворе растапливал самовар, возле него почему-то околачивался Кузьма Потапыч — молодой медведь, державший пасеку неподалеку, не по годам серьезный зверь, хотя и немножечко рокер в душе (между прочим, тот самый, что, будучи еще медвежонком Кузькой, так меня насмешил в первую же мою минуту в сказочном мире, когда первым живым существом, которое я увидел, оказалась Кузькина мать). Хайнера и Гоги пока не было видно, ну да и они появятся с минуты на минуту. Аленушка повернулась ко мне.

— Иван, здравствуй. Прости, что отрываем от дел, но тут такоеЕжи, Иван пришел.

— Угу. Я сейчас, только наведу дополнительное успокаивающее.

— А кто это и что с ним?

— Сами толком не знаем. Сейчас, Глюк появится, расскажу сразу всем.

Сквозняк, как всегда, угадал: не успел он рта закрыть, как над нашей головой раздался, как обычно, скрип сотворенного Хайнером люка, вывалилась, как обычно, связка воздушных шариков, и на нее спрыгнули Глюк и, что необычно, Камикадзе.

— Так. Фсем прифет. Фсе на месте, дас ист отлично, а где постратафший?

Пострадавший на лавке дрых, как младенец. Следов вышеупомянутых страданий, физических либо душевных, на нем заметно не было, за исключением одного: он был явно не местный. Лет двадцати двух на вид, лицо этакого общестатистическиевропейского интеллигентного типа, темноволосый, парниша запросто затерялся бы в толпе студентов любого из университетов технологического мира, но никак не здесь. Ну не носят в сказочном мире джинсов «Джордаш» и футболок с надписью на английском языке: "Университет Карнеги — Меллона, Питтсбург, Пенсильвания"!

Аленушка принялась рассказывать:

— Заваливается вдруг без стука Кузьма, висит у него на плече этот вот молодец, без сознания, как куль с мукой. Ежи определил у него нервный шок. Парень не наш, откуда взялся — неизвестно, что с ним дальше делать — тоже.

— А Кузьма-то его где подобрал? — поинтересовался я.

— Да ты его самого спроси, — ответил Ежи и крикнул в окно:

— Эй, Кузьма Потапыч, пожалуйте сюда!

— А я не попаду в безвыходное положение, как Винни-Пух? — вполне резонно поинтересовался медведь.

— Нет, тут дверь широкая.

Кузьма Потапыч, кряхтя, протиснулся через двустворчатую дверь в сени, не рискуя двинуться дальше.

— Где Фы его фсяли герр медфеть?

— Иду на свою пасеку, первый взяток пора брать, кругом природа, погода, напеваю себе "Отель Калифорния" от полноты чувств, выхожу на полянку возле Калужского тракта, а на ней стоит прислонившись к дубу незнакомый человек и провожает диким взглядом рейсовый двухэтажный куроног из Тулы, опаздывал, кстати, на полчаса. Ну, Вы знаете, у меня бесшумно ходить не получается, тем более — напевая, он обернулся на хруст кустов, увидел меня, крикнул что-то вроде "Уау!" и как стоял к дубу прислонившись, так спиной по стволу и сполз на землю. Ну, думаю, дело плохо, прикинул, кто ближе живет, и поволок его сюда. А вы уж тут разбирайтесь с ним.

Не сказать, что рассказ Кузьмы сколько-нибудь прояснил дело. Парень явно впервые в жизни увидел двухэтажный куроног, это чудесное средство передвижения — дальнего потомка избушки на курьих ножках. Если верить рекламе изготовителей, фирмы "Муромский Леший и сыновья", даже когда куроног идет рысью всех своих шестнадцати ног, на остекленной веранде верхнего этажа можно спокойно пить чай. Мне самому обычно некогда, поэтому приходится для скорости сотворять себе двери, но как только найдется спокойная неделька — обязательно надо будет съездить вместе с Леной куданибудь на куроноге, это получится вроде морского круиза в технологическом мире. Да кстати, вспомнить хотя бы наше с ребятами путешествие в Колхиду в позапрошлом году в избушке Бабы-Яги, какой это был кайф!

Но то был кайф для меня, я знаю, что это такое — куроног, а неподготовленному человеку из технологического мира увидеть его впервые в жизни — поневоле задашься сомнениями: то ли вон там по дороге поехала крыша, то ли у тебя. Рациональное мышление обычно склоняется в пользу последнего. Особенно когда для полноты впечатления вдруг из кустов появляется медведь, напевающий "Отель Калифорния", да так, будто ему в детстве кто-то из собратьев на ухо наступил- Парень еще не слышал в исполнении Кузьмы его коронный номер — «Шизгару», вот тогда бы у него точно крыша поехала.

Ну, хорошо. Что он не местный — и так было видно, и это исчерпывающе объясняло его состояние, но вот кто он и как сюда попал — по-прежнему было неясно.

— Ладно, Ежи, пока мы его самого не расспросим — толку не будет. Буди, что-ли, — подытожил Камикадзе.

— Сейчас. Только пусть Кузьма спрячется пока, чтобы парня не нервировать, — и Сквозняк принялся колдовать над молодым человеком, бережно выводя его из сонного состояния. Через пару минут его усилия увенчались успехом: парень открыл глаза и сел на лавке, испуганно озираясь.

— Где я? — спросил он по-английски.

— В безопасности, — ответил я. Поневоле пришлось мне взять инициативу на себя, ибо кроме меня из присутствующих лишь сестрица Аленушка достаточно хорошо знает английский, поскольку закадычная подруга Алисы, знакомой читателям по книжкам Льюиса Кэролла. Забегая вперед, скажу, что и в дальнейшем мне, так сказать, назвавшемуся груздем, пришлось взять на себя труд выступать у парня в роли переводчика.

— А как я сюда попал? — задал он следующий вопрос, впрочем, совершенно безучастно.

— Это как раз мы и хотели бы выяснить, чтобы помочь Вам вернуться. Кто Вы? Что с Вами?

— Меня зовут Джефф Сименс, и со мной все в порядке, просто я сошел с ума.

— Это Вы так решили, увидев поющего медведя? Не бойтесь, он замечательный зверь, мухи не обидит. Кстати, он Вас сюда и принес, когда Вы у дороги потеряли сознание. А что было перед этим? — II-

Вот что рассказал Джефф Сименс:

"Я поступил в аспирантуру Университета Карнеги — Меллона, отделение статистики. Приехал к началу летнего семестра, снял квартиру, а там стоял громадный холодильник, ну, знаете, прямо-таки динозавр, наверное, лет шестьдесят как с конвейера. Занимал полкомнаты. Хотел я его передвинуть, тяжелый, зараза, где-то как-то неудачно повернул, чем-то сзади зацепил за ручку двери — порвал какую-то медную трубочку, зашипело

"Ну, думаю, влип. Хозяйка голову оторвет, как узнает, что я его сломал. А кто возьмется починить этакий музейный экспонат, да во сколько это встанет?

"Тут то я и сошел с ума, во всяком случае начались галлюцинации, которые продолжаются и сейчас.

"Из этой проклятой трубочки валил не бесцветный газ, а невообразимого цвета коптящий едкий дым, который вместо того, чтобы улетучиться в форточку, сконденсировался в самого натурального джинна, ну, знаете, как в сказках из 1001 ночи, большого и страшного.

— У, ха-ха-ха-ха! Пятьдесят лет беготни по трубкам — это почище, чем полторы тысячи лет в кувшине! Слушай, вьюнош! Я поклялся, что отомщу за свой плен первому попавшемуся, так что на свою беду ты появился на свет! Я не стану убивать тебя, а переброшу в такое место, где увиденное тобой помутит твой разум. Готовься!

— Постойте, как Вас там, ибн- я сумел вспомнить, каким приемом уходили в сказках от такого рода напасти, — Это что же, Вы в этом холодильнике вместо фреона были?

— Да, был, и больше не желаю!

— Прямо-таки не верится. Не покажете ли Вы, перед тем, как меня перебросить куда Вы там собрались, как же это Вам удалось тут поместиться?

— Ладно, так и быть, у тебя ведь все равно нет паяльника, как у того типа, что меня сюда засунул.

"Паяльника у меня действительно не было, только жевательная резинка, а ведь ею можно залепить все, что хочешь, ну, знаете. Единственно я впопыхах не учел, что надо заткнуть два оборванных конца! Поэтому джинн влез в агрегат холодильника и благополучно вылез, а уж дальше не стал терять времени, взмахнул руками, прорычал что-то такое неразборчивое по-арабски, и вот, земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, два дня блуждал по этой чащобе, пока наконец не оказался под этим дубом, и не увидел этот дом, который шагал по дороге, а потом на меня напал медведь, который страшно ревел- А теперь вот я вижу Вас, джентльмены, одетых, будто на маскарад, так что просто сам удивляюсь богатству своей больной фантазии-"

Это он так о вечной засаленной до неопределенного цвета академической мантии Глюка, Сквозняковском сером кителе в духе Председателя Мао, удобном и неудобном одновременно своим немерянным количеством карманов, вышитом красным крестиком белом выходном сарафане сестрицы Аленушки и моей патриотичной бело-сине-красной косоворотке!

Джефф потряс головой, быть может, надеясь, что наваждение исчезнет и он вновь окажется в своей комнате в Питтсбурге, наедине со сломанным холодильником. Я, впрочем, исчезать не собирался, категорически не считая себя всего лишь чьей-то галлюцинацией.