Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Несколько минут дал я ему волю говорить и разглагольствовать как он хотел, слушая со вниманием все, что он ни говорил; но наконец ему сказал: «Нет, батюшка, Николай Иванович! дружбу и приязнь иметь я с вами готов, а что касается до предлагаемого вами, так покорно прошу меня от того уволить. Все, что вы ни говорите в похвалу вашему обществу, мне давным–давно уже известно, и вы не первые, а меня уж многие и многие старались преклонить ко вступлению в масонский орден и в другие секты и общества; но я дал с молодых лет на себя зарок и сам себя заклял, чтоб отнюдь не вступать ни в какой тайный орден и сокровенное общество! — «Но для чего ж?» подхватил он. — А для того, что зная существенно, чем и чем обязует нас и один наш христианский закон, думаю, что нам и тех должностей и обязанностей довольно, какими он нас к исполнению обязует, и что нет никакой нужды обязывать себя какими–либо другими должностями, а нам дай Бог, чтоб и те только исполнить, которыми обязует нас христианская вера!

 Нечего было ему на сие говорить. Он упнулся и замолчал, увидя, что во мне наскочила коса его на камень; но собравшись опять с духом, начал было опять свои разглагольствования и уверения, что орден их нимало не противен христианской вере, и что я найду истинных ему между ими почитателей, и прочее, и прочее; но я, остановив его, опять сказал: «Знаю, батюшка, и слышал много раз все сие, но опять повторю, что как бы то ни было, но меня покорно прошу от того уволить и в рассуждении меня никакого счета не делать. Скажу вам прямо, что я клятвы своей до сего времени держался и впредь всегда держаться буду, и потому все ваши убеждения будут относительно до меня тщетны и труды, употребленные к тому, напрасны; а что касается до моего к вам искреннего почтения и дружбы, то я вам ее обещаю и без того, и вы найдете во мне человека, которым вы с сей стороны будете довольны, и о том перестанем говорить». Нечего было ему опять на сие сказать, и он, боясь, чтоб меня не отогнать совсем прочь от себя и льстясь, может быть, надеждою, что не удастся ли ему впредь каким–нибудь образом в сети свои запутать, принужден был сказать: «Ну, так и быть! Что мне с вами, таким упрямым, делать? но по крайней мере испрашиваю я от вас продолжения начатого вашего дружества и любви!» — «О, что касается до этого, воскликнул я, то уверяю вас в том чистосердечно, что вы будете мною довольны и в залог того вот вам моя рука!» Оказав сие и схватя его руку, ударил я по ней своею, а он в соответствие того обнял меня и поцеловался со мною.

 Сим кончилась тогда у нас сокровенная в кабинете его сцена, и мы вышли потом в зал к собравшимся к столу и дожидавшимся нас его подчиненным, и сели обедать.

 После обеда, напившись кофею и поговорив еще кое о чем постороннем, поехал я от него на квартиру, и едучи, воспоминая все бывшее до обеда, сам себе сказал: «Нет, нет, государь! Не на такого ты глупца и простачка напал, которой бы дал себя ослепить твоими раздабарами и росказнями, и протянул бы тебе свою шею для возложения на нее петли и узды, дабы тебе после на нем верхом ездить и неволею заставливать все делать, что тебе угодно. Не бывать тому никогда и не раживаться, чтоб дал я тебе связать себе руки и ноги, а ежели хочешь, то изволь быть моим простым и обыкновенным другом и обходиться со мною как себе с равным. От этого мы не прочь, да и только всего!»

 Сим образом утвердившись в своем намерении, положил я иметь впредь наивозможиейшую от него с сей стороны осторожность. И как в тот день опять обещан был театр, то, побывав дома и дав лошадям отдохнуть, поехал я в оной, а оттуда опять к старику князю своему ужинать, и сделал тем ему опять удовольствие превеликое.

 Поутру в следующий за сим день, что было уже 9–го генваря, ездил я опять к молодому князю, и поговорив с ним о некоторых надобностях, проехал от него для исправления некоторых казенных покупок в ряды и занялся ими так, что и обедал в Певческой; и как подле их имел и Ридигер свою книжную лавку, то, побывав у него, посмотрел еще кое–каких книг, и едучи на квартиру, заехал я по дороге опять к Новикову, которой при сем свидании сделал мне опять новое и неожидаемое предложение. «Завожу я, говорил он мне, в разных местах государства или в разных городах книжную продажу, дабы чрез то по возможности поспешествовать нашей литературе; а как вы живете вблизи Тулы, то не возьмете ли вы на себя труд приискать кого–нибудь из тамошних жителей, кто бы взял на себя коммиссию продавать там мои книги. Я бы мог их к нему пересылать чрез вас, а он за труды свои мог пользоваться от сей продажи десятью процентами, а и вы могли бы то же получать, если бы и у вас в Богородицке стали б находиться охотники к раскупанию оных». — Очень хорошо! отвечал я: в этом я готов постараться оказать мою услугу, и в проезд мои чрез Тулу поговорю о том кое с кем из моих знакомых, и уведомлю вас, если дело сие пойдет на лад. Сим он был очень и доволен, а и для меня было сие не противно, и более потому, что я при сем случае мог бы пользоваться даром прочитыванием всех сих книг и не имел бы нужды в покупании оных.

 В следующий день обрадовался я узнав, что наконец приехала в Москву и племянница моя, Надежда Андреевна Травина, и что желает со мною видеться. Но как в самой сей день хотелось мне перебраться на другую квартиру, в дом г. Полонского, потому что прежняя была очень беспокойна и холодна, а сверх того хотелось повидаться опять с Новиковым; то приказав перебираться без себя на новую квартиру, поехал я к нему, желая поговорить с ним еще о помянутой продаже книг, также сделать с ним предварительное условие и о том, не рассудится ли ему из собственных моих сочинений и переводов впредь что печатать, а притом, чтоб отделаться каким–нибудь образом и от перевода данной им мне Тиденовой книги; ибо как перевод оной показался мне слишком затруднителен и могущий отнимать от меня много времени, то хотелось мне от него отказаться. Итак, повез я ему ее назад вместе с переведенными на опыт пьесами, и сказал ему, что хотя бы и мог я ее по нужде перевесть, но как требуется к тому много труда и времени, то не уповаю я иметь к тому столько досуга; а сверх того, как в ней есть множество стихотворений, которые, не будучи никогда стихотворцем, не в состоянии я нахожу себя перевесть, то не найдет ли он кого–нибудь поспособнее к тому меня и имеющего более праздного времени и досуга, и не освободит ли меня от сей комиссии. «Очень хороша! сказал он, принимая от меня, хотя и не весьма охотно, книгу: знать искать мне кого–нибудь иного, когда вам не можно». А я, отдав ему, сказал, что у меня есть нечто похожее на то, и почти совсем готовое и в том же роде и вкусе, мною сочиненное, и не угодно ли ему будет, чтоб я к нему ее переслал, дабы в случае, если она ему покажется, могла б она напечатана быть особою книжкою? Сие говорил я о сочиненных мною давно нескольких утренних и вечерних набожных размышлений. «Очень, очень хорошо! подхватил он: пожалуйте все, что только у вас есть сочиненное ли вами, или переведенное, ко мне присылайте. Я все готов печатать на свой кошт, что только мне можно будет, и в этом случае возлагайте на меня комиссию и будьте уверены, что с моей стороны найдете вы во мне исправного редактора и будете мною довольны». И как сим я натурально был доволен, то сие подало повод к заключению с ним предварительного о всех, впредь печатаемых моих книгах договора, и мы положили условие, чтоб мне получать от него каждой по несколько экземпляров, а впрочем, смотря по величине книги, денежную плату, чем тогдашнее наше свидание к обоюдному удовольствию и кончилось.