Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 От него проехал я к г. Стрекалову, находившемуся тогда в Москве, к которому имел я тем более привязанности, что он, с одной стороны мне благоприятствовал, а с другой — был друг моему командиру и мне мог при случае пригодиться. Он был очень доволен моим приездом, и я, посидев у него, поехал на вечер к старику–князю, у которого в сей день и ужинал. Я нашел его в совершенном уединении и лежащего, по обыкновению своему, на канапе, и провел весь вечер с ним в разных разговорах, и он был тем очень доволен; а я старался не отбегать от него, как по искренней приверженности своей к нему, так и для того, чтоб он мог поддержать меня в случае какого–нибудь гонения от сынка своего, молодого князя, о котором знал я, что он уважает отца своего, и льстился надеждою, что он его и любовь его ко мне поуважит и не захочет сделать отцу своему неудовольствия.

 По возвращении на квартиру, принялся я тотчас рассматривать взятую у Новикова книгу, и нашел ее хотя распрекраснейшею, но для перевода по особому слогу своему не совсем легкою; однако положил испытать переводить оную.

 В последующий день, что было накануне Крещенья, все утро отыскивал я нашего архитектора и проговорил с ним о наших строениях по волости. Дело касалось наиболее до продолжаемого все еще построения бобриковского дворца и до иконостаса нашей церкви; и как сей день был постный, то обедать поехал я к старику Афросимову, а на вечер проехал я к знакомцу и приятелю своему, г. Владыкину. Он обрадовался очень меня увидев, и поздравлял с хорошим успехом моего нового журнала, проговорил со мною весь вечер о разных материях и не отпустил без ужина. Сему, крайне меня полюбившему, человеку должен я был также обещать приезжать почаще для навещения его в его слабости и болезни; а по возвращении домой, учинил первое испытание переводить данную мне Новиковым книгу, и успел, хотя не без затруднения, перевести одну пьесу из оной.

 В день Богоявления Господня ездили мы вместе с архитектором к молодому князю. Не доезжая до него, вдруг и нечаянно повстречался я с нашим французом, богородицким учителем, случившимся быть тогда в Москве. Он, увидев и обрадовавшись, просил меня Христом и Богом посетить его на его квартире, сказывая, что она очень недалеко от князя, в немецком трактире и, буде можно, то бы в тот же еще день с ним отобедать вместе; что я ему охотно и обещал, и побывав у князя и обо всем, что надобно было, переговорив, действительно к нему и поехал. Я нашел его живущего в маленьких, но покойных комнатках, настроенных на дворе того трактира нарочито для приезжих постояльцев; и он ну–ка меня угощать чаем и шоколадом, а потом звать с собою в трактир обедать. И как обедало нас тут человек с двадцать, наиболее иностранных, то сие и напамятовало мне наши кенигсбергские трактиры, в которых мы иногда обедывали и с удовольствием свое время провождали. И находя тут точно все то же, воображал себе, что я нахожусь в Кенигсберге, и минуты сии были для меня приятны.

 Препроводив несколько часов в дружеской компании с г. Дюблюе, поехал я к старому князю дожидаться до того времени, как надобно в театр ехать, в котором и в сей день быть хотелось, ибо признаюсь, что театр любил я во все продолжение моей жизни и всегда находил в смотрении на сии зрелищи отменное удовольствие. Князь как мне ни рад был, но не успел услышать, что мне в театре быть хотелось, не стал меня нимало удерживать, но просил только, чтоб я и из театра к нему приехал и у него ужинал, что я ему и обещал. На театре в сей раз представляли «Дезертира» и я с отменным удовольствием смотрел сию пьесу.

 На утрие ездил я опять в ряды для закупания кое–каких вещей, и едучи туда заезжал опять к Новикову, а из рядов проехал в петербургскую книжную лавку, где купил Роленеву «Древнюю историю» и некоторые другие книги, а оттуда к прежнему знакомцу своему, г. Ридигеру, основавшему уже собственную свою и знаменитую книжную лавку на Ильинке. Сей увидев меня крайне мне обрадовался, поздравлял меня с счастливым успехом нового журнала и сожалел, что он не так был счастлив, как г. Новиков. Нашед у него превеликое множество всякого рода иностранных книг, вновь только полученных, и как рассматривание и перебирание оных составляло наиприятнейшую для души моей пищу, то препроводил у него в лавке с удовольствием несколько часов, купил у него несколько разных и надобных мне книг, и в числе их новенькой и только что вышедший немецкий роман, под заглавием «Генриета или Гусарское похищение», который мне как–то с первого взгляда отменно полюбился по своему особому слогу; а оттуда проехал на вечер к князю, и препроводив с ним оной, у него ужинал.

 В следующий день встав, по обыкновению, до света, находясь все еще на прежней своей квартире в доме моего брата, занялся я рассматриванием всех новокупленных своих книг и препроводил в том несколько часов с отменным удовольствием; и как ободняло, то поехал опять в ряды, и искупив кое–что, заехал из них к Новикову обедать, и как было еще рано, то имел я время с ним обо многом переговорить. И как мы с ним гораздо уже познакомились, то и вздумалось ему испытать, не удастся ли ему и меня таким же образом втянуть в свое сокровенное общество или шайку масонов, как учинил он то со многими уже другими, и с тем бессомненно намерением, чтоб чрез то, как гранметру сей секты, сделать и меня своим с сей стороны подчиненным и приобресть во мне дарового работника и всем своим хотениям и повелениям безотговорочного исполнителя. И для того, заведя меня в свои кабинет, начал меня расспрашивать не принадлежу ли я к какому–нибудь ордену? Поразился я удивлением, сие услышав, и как по счастию был я о его масонстве и гранметрстве от г. Владыкина и некоторых других извещен, то тотчас проникнул все его сокровенное намерение, и отнюдь не желая дать ему возложить на себя узду и осел, тотчас принял все нужные с сей стороны предосторожности; и потому на вопрос его тотчас ему ответствовал, что нет, и что я никогда не был ни масоном, ни другим каким сектистом. Не успел он сего услышать, как и начал было подъезжать ко мне, по пословице говоря, на полозках и убаивать меня обыкновенными баснями и прельщать меня пышными выгодами их братства, дружества, добродетелей и всего прочего, и заговаривать, чтоб я также вступил в их общество, с уверением, что я по качествам, знаниям и достоинствам своим мог бы скоро получить между ими знаменитое достоинство.

 Несколько минут дал я ему волю говорить и разглагольствовать как он хотел, слушая со вниманием все, что он ни говорил; но наконец ему сказал: «Нет, батюшка, Николай Иванович! дружбу и приязнь иметь я с вами готов, а что касается до предлагаемого вами, так покорно прошу меня от того уволить. Все, что вы ни говорите в похвалу вашему обществу, мне давным–давно уже известно, и вы не первые, а меня уж многие и многие старались преклонить ко вступлению в масонский орден и в другие секты и общества; но я дал с молодых лет на себя зарок и сам себя заклял, чтоб отнюдь не вступать ни в какой тайный орден и сокровенное общество! — «Но для чего ж?» подхватил он. — А для того, что зная существенно, чем и чем обязует нас и один наш христианский закон, думаю, что нам и тех должностей и обязанностей довольно, какими он нас к исполнению обязует, и что нет никакой нужды обязывать себя какими–либо другими должностями, а нам дай Бог, чтоб и те только исполнить, которыми обязует нас христианская вера!