Лекции по истории средних веков - Василий Григорьевич Васильевский

class="p1">Крещение водой катары отвергали как материальное, а взамен принимали «крещение духом» (consolamentum). Весь обряд состоял в возложении рук с произнесением известных символических слов. Получивший «крещение духом» и, следовательно, отрешившийся от власти демона, от угождений плотских, назывался другом Божьим, добрым человеком, добрым христианином, но чаще «совершенным». «Совершенные» считали себя непосредственными преемниками апостолов; свое призвание они ограничивали распространением и проповедованием истинной веры.

Они отрекались от мира и общества; их имущество принадлежало всей церкви и шло на ее цели, как и вклады, которые они получали от верующих и от новообращаемых. Их жизнь была рядом аскетических подвигов. Они отрекались от семейных и родственных уз и давали обет целомудрия. Четыре раза в год они соблюдали великие сорокадневные посты; три раза в неделю не ели ничего, кроме хлеба и воды. За каждым из них следил неотступный глаз другого. «Совершенные» не оставались наедине ни во время отдыха, ни во время занятий, ни в путешествии, ни на молитве. Им сопутствовали часто и «непосвященные». Они говорили о себе: «Мы бедные во Христе, не имеем постоянного жилища, бегаем из града в град, как овцы среди волков, терпим бедствия, подобно апостолам и мученикам». Черная одежда, кожаная сумка через плечо с романским переводом Нового Завета составляют отличительные признаки странствующего проповедника. Они узнавали друг друга по особым жестам и символическим изречениям. Их дома также имели особые знаки, загадочные для других, но понятные еретикам. Женщины также принимались в число посвященных. Они могли совершать consolamentum, но только в крайних случаях; они жили отшельнически в отдельных домах или составляли отдельные общины, в которых занимались рукодельными работами или воспитанием девочек, принимая также на свое попечение и больных. Даже враги сознаются, что посвященные никогда не позволяли себе даже рукой прикоснуться к женщине.17 Понятно, что посвященные пользовались особым уважением. Благословение «утешителя» (параклета, отца) считалось милостью неба. В обряде благословения видны славянские воспоминания. Склонив голову и поклонившись в землю, подходил к проповеднику альбигоец и говорил: «Добрый христианин, благослови меня», – и, обнявшись три раза, склонялся головой к его плечу; женщины же складывали на груди руки и наклоняли голову. «Да благословит вас Господь Бог», – отвечал «утешитель» (Muratori. Antiquita-tes italianae medii aevi. V, 122).

Вся остальная масса дуалистов делилась на верующих (credentes) и слушающих (auditores).

Последние представляли третью, низшую степень и имели только элементарные сведения. Большинство составляли верующие. Они могли жениться, носить оружие, им прощалось многое ради одного – исповедания учения. Но тем не менее они должны были хоть под конец жизни принять посвящение; если это не удавалось, то обряд совершался в последнюю минуту жизни, чтобы умереть «с хорошим концом». Бывали примеры, что над умершими младенцами совершали обряд посвящения, дабы не дать напрасно погибнуть душе. Consolamentum заменяло для еретиков и крещение и причастие. Впрочем, в легких болезнях дьяконы не всегда соглашались совершать посвящение, боясь, что по выздоровлении новопосвященный не в состоянии будет исполнять строгие правила. Впоследствии перешло в обычай принимать посвящение не иначе как в час смерти. Между прочим интересно то, что у них допускалось самоубийство: мученическое (удавление), исповедническое (голодная смерть) и т. п. Альбигойцы сходились на молитву везде, где предоставлялись к тому некоторые удобства. Они собирались в замках, хижинах, на полях, в пещерах и лесах. Были и особые молитвенные дома в деревнях и городах, где альбигойство пользовалось уже признанием и авторитетом. В них не было ни малейшей роскоши. Все убранство состояло из скамейки и простого деревянного стола, накрытого белой скатертью; на нем лежал Новый Завет, открытый обыкновенно на первой главе Евангелия от Иоанна. В молельнях не было кафедры для проповедника; колокольный звон здесь не раздавался; не было также икон. Молитвенными собраниями руководил один из священнослужителей, были дьяконы и епископы или старший из «совершенных». Они открывались чтением какого-нибудь места из Нового Завета; проповедники толковали его в смысле альбигойском. После проповеди наступало так называемое благословение. Обыкновенные «радения» русских людей Божьих и молоканской секты, имеющей разительное сходство по направлению и учению с альбигойцами, напоминают собрания, описанные в актах инквизиции XIII столетия и в сочинениях врагов альбигойцев: Эрменгарда, Алана, Еврарда, Райнера и Монеты Кремонского.

Взявшись друг с другом за руки, все верующие падали на колени, делали три земных поклона перед своими старшими и говорили: «Благословите нас» – и после третьего раза прибавляли: «Молите Бога за нас грешных, дабы он сделал из нас истинных христиан и даровал нам блаженную кончину». Священники или другие из «утешителей» на каждый поклон отвечали: «Бог да благословит вас» – и под конец: «Да сделает Господь истинных христиан из вас и да сподобит вас блаженной кончины». Затем начиналось пение молитвы Господней, причем вместо «хлеб наш насущный» они пели «хлеб наш сверхъестественный» и кончали словами «яко Твое есть Царство, сила и слава во веки веков». После молитвы священник провозглашал христианскую формулу «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», а собрание отвечало: «Благодать Господа Нашего Иисуса Христа да будет с нами». Служба кончалась новым коленопреклонением и вторичным благословением.

С большим торжеством совершался consolamentum; во время опасностей и гонений его совершали скрытно и таинственно. Впоследствии альбигойцы в Лангедоке сосредоточили на этом обряде весь блеск, какой только могли допустить. К нему приготовлялись строгим постом и молитвой; иногда не ели по три дня. Длинный зал горел бесчисленными огнями, будто знаменуя огонь крещения; в середине стоял жертвенник, то есть стол, и на нем книга Нового Завета. Священники приготовлялись к таинственному обряду омовением рук. Собравшиеся становились в круг по старшинству, соблюдая глубокое молчание; кающийся стоял в центре, недалеко от огня. Священник держал в руке Новый Завет; он начинал учить неофита о суровости жизни, которую тот избрал для себя, и наконец обращался к нему с решительным вопросом: «Брат, твердо ли ты решился принять нашу веру?» После утвердительного ответа, обращенный становился на колени и, склонив голову между руками, испрашивал благословения. За этим следовала формула клятвы: «Я обещаю, – говорил он коленопреклоненный, – служить Богу и Его Евангелию; никогда не обманывать, не клясться, не прикасаться к женщинам, не спать раздетым, не убивать какое-либо животное и не есть ни мяса, ни молока, ни рыбы; ничего не делать без молитвы, не путешествовать, не спать, не есть без спутника. А если попаду в руки неприятеля, то непременно в продолжение трех дней воздерживаться от пищи и никакими угрозами не отрекаться от своей веры». Он заканчивал воззванием «благословите меня», и все собрание вместе с ним падало на колени. Тогда приближался священник – maior