Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

Лишь однажды мне удается увидеть детей — на закате воскресного дня, когда Сай выводит их погулять в саду. Маленький Алекс меня не замечает, а Габи — милая, солнечная Габи — дарит мне задумчивый взгляд огромных серо-голубых глаз.

Судорожно вцепившись пальцами в изгибы кованой решетки, я дожидаюсь возвращения детей в дом. В золотистых кудряшках крохи Габи путается, поблескивая, солнечный луч. Она вновь бросает на меня заговорщицкий взгляд и улыбается уголками рта.

А затем, когда над лужайкой сгущаются сумерки, парадная дверь дома открывается — и я с удивлением вижу, как сквозь узкий проем проскальзывает наружу детская фигурка. Маленькая Габи, опасливо оглядевшись вокруг, вдруг срывается со ступенек и мчится мимо стражей в сторону ворот, одной рукой придерживая длинные кружевные юбки.

— Габи! — срывается с моих губ лихорадочный возглас. — Леди Габриэла!

— Джай! Я хотела, чтобы мама позвала тебя на ужин, но она не позволила. Вот, возьми! — она сует мне небольшой сверток. — Я попросила у Нейлин еды для тебя. Ты голодный?

Я протягиваю сквозь решетку руку и принимаю детский дар, что для меня ценнее всего золота в мире. Опускаюсь на колени, перехватываю запястье девочки и прижимаюсь губами к раскрытой ладошке, хранящей запах свежеиспеченного хлеба и сладких фруктов.

— Благодарю, леди Габриэла. Вы очень добры.

Она радостно улыбается в ответ, и черная дыра в моей груди затягивается, исчезает, наполняется теплом.

— Мне пора, Джай, мамочка заругает. Приходи еще, я буду ждать!

Девочка убегает, а я смотрю ей вслед, и глаза жжет, словно в них насыпали горячего песка.

Каменная гора на моих плечах внезапно становится легче — на этом свете есть хотя бы один человек, который готов меня ждать!

Я запрещаю себе думать о поражении.

И глубоко вдыхаю воздух, наполненный запахом грядущей войны.

— Мамочка, почему бабушка больше не приходит с нами обедать? — поинтересовалась Габи, когда мы втроем расселись за столом.

О Творец, как же иногда тяжело и больно говорить детям правду!

— Бабушке грустно, Габи.

— Из-за того, что папочка умер? — допытывалась моя понятливая дочь.

Сандро вскинул кудрявую голову и внимательно прислушался к разговору. Между его бровей залегла серьезная складка — в точности как у отца.

Как у Джая.

— Да, моя радость, — ответила я. — Бабушке очень грустно, потому что папочка больше не с нами.

— Но если бабушка не будет кушать, она ослабеет и умрет? — испуганно распахнула глаза Габи.

— Думаю, ничего такого с ней не случится, — мягко заверила я. — Наша Нейлин никому не позволит умереть от голода.

Габи вновь приоткрыла рот, чтобы задать очередной неудобный вопрос, но тут дверь в столовую с грохотом распахнулась, и на пороге застыл встревоженный Вун.

— На лесопилке пожар, госпожа!

Я стрелой взвилась из-за стола, с не меньшим шумом опрокинув стул.

— Запрягай двуколку, скорее! — велела я и ринулась прочь из столовой.

Пока Вун выгонял двуколку за ворота, я побежала на задний двор — бросить клич нескольким женщинам, что еще оставались в бараках и в бывшем бойцовом городке. Самые расторопные бросились к конюшням, чтобы запрячь телегу и нагрузить ее бочками с водой. Краем сознания я понимала, что все усилия тщетны: если огонь принялся за дерево на складах лесопилки, его уже нипочем не погасить, а каждый миг промедления сводил и без того призрачную надежду на нет. Однако Вун загонял лошадь до изнеможения, пуская двуколку во весь опор.

Только лишь для того, чтобы я смогла своими глазами увидеть кровожадное зарево, простирающееся вихрями огня и дыма до самого неба. Жар стоял столь невыносимый, будто само пекло раскрыло здесь душные объятия: подойти к останкам лесопилки ближе чем на четверть мили оказалось совершенно невозможным. Оставалось только стоять и наблюдать, как алчное пламя пожирает драгоценное красное и белое дерево за почерневшими ребрами перекрытий, лишая семью Адальяро значительной доли вложенных денег и будущих доходов.

Подъехала телега, груженная полными бочками воды — ею правил нахмуренный Ким. Но все, что мы могли сделать — это наскоро очистить и расширить неглубокий защитный ров вокруг горящей лесопилки и натаскать морского песка, попутно заливая его водой, чтобы не дать огню распространиться.

К прибытию команды огнеборцев пламя уже затухало. День, к счастью, выдался безветренный, и пожар не перекинулся на ближайшие к лесопилке хозяйственные постройки.

— Поджог? — деловито осведомился командир пожарной бригады.

— Какая теперь разница? — я устало отерла лоб рукавом платья и с досадой обнаружила на руках грязные разводы от гари, до сих пор витавшей в воздухе.

— Поджоги нынче участились, — пожал плечами огнеборец. — Мятежники продолжают разгуливать по городу и творить бесчинства. Советую вам, донна, держать в доме вдоволь запасов воды и песка — всякое может случиться.

Домой мы вернулись к закату. О поездке в Сенат сегодня не могло быть и речи — я валилась с ног от усталости. Прежде всего я поднялась к себе, чтобы проведать детей, но в детской обнаружился только Сандро и крепко спящая на узкой кушетке Сай.

— Где Габи? — с упавшим сердцем выдохнула я, подхватывая на руки радостно вскрикнувшего сына.

— Там! — Сандро показал пальцем на дверь.

— Госпожа? — Сай вскинулась на кушетке и испуганно заморгала, протирая глаза. — Простите, я сама не знаю, как так получилось…

— Где Габи?! — крикнула я с нарастающим ужасом.

— Только что была здесь… — растерянно оглянулась Сай.

Быстрее молнии я проверила все закутки покоев, где могла спрятаться Габи, даже в купальне и уборной — девочки нигде не было. Оставив Сандро на попечение Сай, я выбежала в коридор и еще раз осмотрела все темные углы. Сбежала по лестнице, уже не ощущая ног от страха, заглянула в столовую, на кухню…

— Вы не видели Габи? — затрясла я за плечи изумленную Нейлин.

— Нет, госпожа…

— Прошу вас, посмотрите на лужайке и в саду, пока я осматриваю дом! — крикнула я на бегу и помчалась вглубь дома, заглядывая в каждую комнату на нижнем этаже.

Пока не увидела, что дверь в покои Изабель приоткрыта. Страшная догадка пронзила меня, на миг лишив возможности дышать. «Пусть гнев Творца падет на твою голову и отберет у тебя твоих детей, одного за другим», — пронеслось в моей голове жестокое проклятие свекрови.

Распахнув дверь шире, я замерла на пороге, поперхнувшись так и не сорвавшимся с языка криком страха, удивления и облегчения.

— Тебе больно, бабушка? — не замечая меня, Габи обнимала за шею Изабель и гладила ее по седым волосам, а та плакала, держа мою дочь на коленях и уткнувшись лицом в детское плечо. Я видела узкую спину свекрови и острые плечи, что подрагивали в такт тихим всхлипам. — Покажи, где болит?