Том 14. Дневник писателя 1877, 1880, 1881 - Федор Михайлович Достоевский

постаралась обеспечить удобный путь этим детям до Москвы. В настоящее время для этих сирот <…> отведены обширные комнаты в Общине». Через несколько дней, после сведений о распределении болгарских детей по русским школам и семьям, газета сообщила: «Прибытие новых болгарских детей ожидается в скором времени; первоначально, как мы слышали, прибудут 10 детей, а несколько спустя — еще 70. Все они на первое время будут помещены в Покровской общине сестер милосердия» (Рус. ведомости. 1877. 9 янв. № 7. Отд. «Московские вести»).

82

Говорят, недавно в Москву привезли еще «партию деток», от трех до тринадцати лет… — Подразумеваются толки, первоисточником которых является следующая газетная информация: «20-го января, ночью, с 12-часовым поездом Смоленской железной дороги, привезены из Сербии 21 девочка и 2 мальчика, сироты от 6 до 14-летнего возраста. На станции железной дороги детей угостили кофе и одели в приготовленное для них общиной сестер милосердия платье. Затем они были отвезены в каретах в Покровскую общину сестер милосердия» (1877. 31 янв. № 29. Отд. «Московские вести»). Возраст болгарских детей, о которых сообщали «Русские ведомости» 19 декабря 1876 г. и 4 января 1877 г. — «от 9-ти до 13-ти лет» (Рус. ведомости. 1876. № 29 дек. № 328. Отд. «Московские вести»).

83

…еще пятьдесят лет тому назад появившихся. — Достоевский здесь не точен, так как «пятьдесят лет тому назад» появились в печати не пушкинские «Песни западных славян», а сборник Мериме «La Gouzla».

84

Считали их так себе… — Вероятно, Достоевский имеет в виду ранний отзыв Белинского о «Песнях западных славян». В рецензии на книгу «Стихотворения Александра Пушкина», опубликованную в 1836 г., он писал: «Вообще очень мало утешительного можно сказать об этой четвертой части стихотворений Пушкина. Конечно, в ней виден закат таланта, но таланта Пушкина; в этом закате есть еще какой-то блеск, хотя слабый и бледный… Так например, всем известно, что Пушкин перевел шестнадцать сербских песен с французского, а самые эти песни подложные, выдуманные двумя французскими шарлатанами — и что ж?.. Пушкин умел придать этим песням колорит славянский, так что, если бы его ошибка не открылась, никто и не подумал бы, что это песни подложные. Кто что ни говори, — а это мог сделать только один Пушкин!» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1953. Т. 2. С. 82). Но позднейшие оценки Белинским «Песен западных славян» были безоговорочно высокими. Так, в рецензии «Библиографические и журнальные известия» он писал о Пушкине: «Подделка двух французов заставляет его взяться за народные песни Сербии, — и он создает ряд песен, дышащих всею роскошью дикой поэзии дикого народа» (там же. Т. 7. С. 36). И далее, в статье пятой о Пушкине: «„Песни западных славян“ более, чем что-нибудь, доказывают непостижимый поэтический такт Пушкина и гибкость его таланта. Известно происхождение этих песен и проделка даровитого француза Мериме, вздумавшего посмеяться над колоритом местности. Не знаем, каковы вышли на французском языке эти поддельные песни, обманувшие Пушкина, но у Пушкина они дышат всею роскошью местного колорита, и многие из них, превосходны…» (там же. Т. 7. С. 352).

85

…они взяты у Пушкина с французского, из книжки Мериме «La Gouzla»… — В предисловии к «Песням западных славян» Пушкин писал: «Большая часть этих песен взята мною из книги, вышедшей в Париже в конце 1827 года, под названием „La Gouzla, ou choix de Poesies Illyriques, recueillies dans la Dalmatie, la Bosnie, la Croatie et l`Herzegowine“ («Гузла, или Сборник иллирийских стихотворений, собранный в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцоговине». — Ред.) Неизвестный издатель говорил в своем предисловии, что, собирая некогда безыскусственные песни полудикого племени, он не думал их обнародовать, но что потом, заметив распространяющийся вкус к произведениям иностранным, особенно к тем, которые в своих формах удаляются от классических образцов, вспомнил он о собрании своем и, по совету друзей, перевел некоторые из сих поэм, и проч. Сей неизвестный собиратель был не кто иной, как Мериме…» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1948. Т. 3. С. 334).

86

…книжки, сочиненной Мериме, по его собственному призванию, наобум, не выезжая из Парижа. — В письме к другу Пушкина С. А. Соболевскому (1803–1870), помещенном Пушкиным в предисловии к «Песням западных славян», Мериме писал: «Гузлу я написал по двум мотивам, — во-первых, я хотел посмеяться над „местным колоритом“, в который мы слепо ударились в лето от рождества Христова 1827. Для объяснения второго мотива расскажу вам следующую историю. В том же 1827 году мы с одним из моих друзей задумали путешествие по Италии. Мы набрасывали карандашом по карте наш маршрут. Так мы прибыли в Венецию, — разумеется, на карте — где нам надоели встречавшиеся англичане и немцы, и я предложил отправиться в Триест, а оттуда в Рагузу. Предложение было принято, но кошельки наши были почти пусты, и эта „несравненная скорбь“, как говорил Рабле, остановила нас на полдороге. Тогда я предложил сначала описать наше путешествие, продать книгопродавцу и вырученные деньги употребить на то, чтобы проверить, во многом ли мы ошиблись. На себя я взял собирание народных песен и перевод их; мне было выражено недоверие, но на другой же день я доставил моему товарищу по путешествию пять или шесть переводов <…> Вот мои источники, откуда я почерпнул этот столь превознесенный „местный колорит“: во-первых, небольшая брошюра одного французского консула в Баньялуке <…> Затем я прочел главу: „De'costumi dei Morlachi“ (О нравах Морлаков) из „Путешествия по Далмации“ Фортиса. Там я нашел текст и перевод чисто иллирийской заплачки жены Ассана-Аги; но песня эта переведена стихами. Мне стоило большого труда получить подстрочный перевод, для чего приходилось сопоставлять повторяющиеся слова самого подлинника с переложением аббата Фортиса. При некотором терпении я получил дословный перевод <…> Вот и вся история. Передайте г-ну Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался и пр.» (Там же. С. 335–336, 1310–1311).

87

Этот преталантливый французский писатель… — Эта характеристика дарования Мериме перекликается с пушкинской характеристикой в предисловии к «Песням западных славян»: «…Мериме, острый и оригинальный писатель, автор „Театра Клары Газюль“, „Хроники времен Карла IX“, „Двойной ошибки“ и других произведений, чрезвычайно замечательных в глубоком и жалком упадке нынешней французской литературы». (Там же. С. 334).

88

…впоследствии senateur чуть не