Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп

class="p1">– И пока не увидите дом! Что ж, в этом что-то есть. Дом на месте, уверяю вас. У меня нет ни малейших опасений, что он вам не понравится. Однако, если бы мы обручились, я мог бы во всем о вас заботиться. Как вам ехать в Сан-Франциско совершенно одной? Ах, мисс Мельмотт, я так вас обожаю!

Вряд ли последнее заверение сильно впечатлило Мари. Однако предшествующие доводы произвели известное действие.

– В таком случае я скажу вам, как это будет, – объявила она.

– Как? – И он, вскочив, обнял ее за талию.

– Не так, мистер Фискер, – сказала Мари, отстраняясь. – А вот как: вы можете считать, что помолвлены со мной.

– Я счастливейший человек на этом континенте, – объявил Фискер, на радостях позабыв, что он не в Соединенных Штатах.

– Однако, если в Сан-Франциско я выясню что-нибудь, что побудит меня изменить решение, я его изменю. Вы мне нравитесь, но я не стану прыгать в темноту и выходить за кота в мешке.

– Вы совершенно правы, – сказал он, – совершенно правы.

– На корабле можете сообщить, что мы помолвлены, а я скажу мадам Мельмотт. Они с Кроллом не поедут дальше Нью-Йорка.

– Мы же не будем из-за этого убиваться, а?

– Это не особо важно. Что ж. Дальше я поеду с миссис Хартл, если она согласится.

– Она будет счастлива.

– Ей мы тоже скажем, что помолвлены.

– Милая моя!

– Но если во Фриско, как вы его называете, у меня возникнут основания передумать, вы не затянете меня в церковь всеми канатами Калифорнии. Что ж, думаю, теперь, если хочешь, ты можешь меня поцеловать.

И так – вернее, на таких условиях – мистер Фискер и Мари Мельмотт заключили помолвку.

Оставшиеся дела в Англии Фискер провернул очень быстро. В Хэмпстеде теперь знали, что он помолвлен с Мари Мельмотт, а вскоре стало известно, что мадам Мельмотт выходит за герра Кролла. Отец одной дамы и муж другой умер настолько недавно, что обе помолвки могли вызвать известные нарекания. Однако Мельмотт так отличался от всех и в жизни, и в смерти, что, по общему мнению, его родных не следовало мерить обычной мерой. Это, впрочем, и не имело особого значения, поскольку обе дамы вскоре уехали и Хэмпстед больше о них не слышал.

Третьего сентября мадам Мельмотт, Мари, миссис Хартл, Гамильтон К. Фискер и герр Кролл отплыли из Ливерпуля в Нью-Йорк, и все три дамы решили никогда больше не возвращаться в страну, о которой у них остались только неприятные воспоминания. Автор настоящей хроники позволит себе заглянуть вперед ровно настолько, чтобы сообщить читателю, что Мари Мельмотт вскоре после приезда в Сан-Франциско и впрямь стала женой Гамильтона К. Фискера.

Глава XCIX. Леди Карбери и мистер Брон

Рассказывая друзьям в «Медвежьем садке», что отправится путешествовать по Европе и, как еще недавно было принято у богатых молодых аристократов, возьмет с собой протестантского клирика, сэр Феликс не совсем лгал. Собственно, в этом утверждении было больше правды, чем обычно в его словах. Разумеется, он хотел произвести ложное впечатление, и, разумеется, никто ему не поверил. На самом деле он и впрямь ехал в Германию в обществе священника и должен был прожить там год. Английские протестанты из некоего торгового города на северо-востоке Пруссии пожаловались епископу Лондонскому, что лишены пастырского попечения, и епископ взялся это исправить. Нашли священника, готового ехать в чужие края, однако вознаграждение предлагалось очень скромное – английские протестанты упомянутого города были благочестивы, но скуповаты. «Утренний завтрак», в чьем обычае было поддерживать благотворительные начинания, объявил среди читателей подписку на доброе дело. И епископ Лондонский, и все причастные считали, что, если «Утренний завтрак» возьмется за дело всерьез, его удастся осуществить. «Утренний завтрак» взялся за дело настолько рьяно, что назначить священника доверили мистеру Брону, а поскольку, даже с собранными деньгами, вознаграждение все равно получилось низким, преподобный Септимус Блейк – головня, выхваченная из пожара Рима, – согласился за плату взять на себя заботы о сэре Феликсе Карбери. Мистер Брон рассказал мистеру Блейку все, что следовало знать о молодом человеке, присовокупив многочисленные советы, как с ним обходиться, и строго наказал священнику ни при каких обстоятельствах не давать сэру Феликсу денег на обратную дорогу. Очевидно, мистер Брон хотел, чтобы сэр Феликс при умеренных тратах как можно лучше узнал Германию. Содержание предполагало, что баронет сможет вести жизнь приличную, пусть и не совсем такую, какую обычно предпочитают светские молодые люди, но главное, что средства не позволят ему вернуться в Англию.

Леди Карбери поначалу воспротивилась. Как ни трудно ей было содержать сына, она не могла смириться с мыслью отправить его в изгнание. Однако мистер Брон был очень упорен, очень рассудителен и, как ей показалось, совсем не добр.

– Чем все иначе кончится? – почти гневно спросил он.

Нынешний великий редактор даже в обществе леди Карбери совсем не походил на мистера Брона, который пожимал ей ручку и заглядывал в глаза. Он настолько переменился, что она смотрела на него как на совсем другого человека, почти не смела ему возражать и не позволяла себе лукавить, говоря о собственных мыслях и чувствах.

– Вы хотите дождаться, когда он промотает все ваши деньги до последнего шиллинга, а потом вместе с ним отправиться в работный дом?

– Ах, друг мой, если бы вы знали, как я бьюсь! Не говорите таких ужасных слов.

– Я потому и вынужден их говорить, что вижу, как вы бьетесь. Чем плохо прожить год со священником в Пруссии? Что может быть лучше? Что вернее вырвет его из нынешней жизни?

– Если бы только он женился!

– Женился! Кто за него выйдет? Какая богатая девушка захочет с ним связаться?

– Он очень красив.

– Что красота ему принесла? Леди Карбери, позвольте вам сказать, что это не только глупо, но и дурно. Держа его здесь, вы помогаете ему губить себя и разорять вас. Он согласился ехать – пусть едет.

Леди Карбери вынуждена была покориться. И впрямь, поскольку сэр Феликс уже дал согласие, ей ничего другого не оставалось. Быть может, величайшим достижением мистера Брона стало то, что он твердостью и талантом убедил сэра Феликса отправиться в путешествие.

– Ваша матушка, – сказал мистер Брон, – не позволит вам довести до нищеты себя и вашу сестру ради того, чтобы вы несколько лишних месяцев потакали своим желаниям. Разумеется, она не может насильно отправить вас в Германию, но может выгнать из дома. И если вы не поедете, она так и сделает.

– Не думаю, что она это сказала, мистер Брон.

– Нет,