Ночь Сварога - Suncharion

Христианство явилось тем заразным вирусом, который сыграл ключевую роль в духовном разложении, гибели и крушении великой Римской империи!

Каков тип человека, характерный для античности? Это труженик и созидатель, умеющий ценить красоту и гармонию окружающей Природы. В годы опасности он становится воином и отважно защищает свою землю, совершая подвиги и не боясь смерти.

А каков человек в представлении христианинства? Это раб божий, ничтожное, слабое и убогое существо, ноль, пшик и пустое место. Вся цель его жизни – искупление своих дурацких грехов и прославление бога. Идеальный христианин – это урод, отказавшийся от мирской жизни, который умерщвляет плоть, носит вериги, постится, молится, кается и готовится сдохнуть.

Поскольку христиане – это подлые и безконечно лживые существа, то они спокойно поменяли всю свою философию в нужный момент. Первоначально государство рассматривалось как владение дьявола. Сам дьявол берет Христа на высокую гору в третьем искушении и предлагает ему все богатства земли в обмен на поклонение ему. Христиане демонстративно показывали всё неуважение римской национальной власти. Но когда языческие императоры были свергнуты с трона и были посажены императоры-христиане, тут же нашлась масса борзописцев, утверждавших, что служение государству – это служение богу, и кто посмеет противиться власти – тот противится самому богу. В жизнь такие положения начал вводить Констанций II и Феодосий I – самые первые христианские императоры (кроме Константина). Тут же на свет была вытащена фраза апостола Павла: "Нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены". Вот и вся технология.

В 476 году происходит событие мирового значения. Князь херулов Одоакр со своей дружиной захватил Рим и низложил последнего римского имератора – Ромула Августула. Римский сенат признал падение Римской империи.

С тех пор как Константин избавил церковь от страха преследований, христиане дали полную волю своим страстям. Они стали преследовать и уничтожать не только язычников, но и друг друга. Христиане никогда не могли прийти к соглашению. Для них нет ничего важнее на свете, чем следовать дурилкам. Епископы, которые при императорах-язычниках вынуждены были сдерживать свою ярость и грызться втихомолку, решили, что при императорах-христианах им всё дозволено.

Пока они не имели власти истреблять друг друга, они тешились своими унижениями и страданиями. Как только они почувствовали власть, они истязают и убивают всех, кто им не угоден. Партия гонимых немедленно превратилась в партию гонителей.

Христиане своем бешенстве покрыли весь мир позором и кровью. Мир, дарованный церкви, послужил для её служителей сигналом к открытой войне, которая длится и до сих пор. И до утверждения христианства государственной религией различные секты боролись друг с другом. Когда же христианство было объявлено официальной религией Римской империи, христиане быстренько сдали свою умиротворенность и любовь к ближнему в архив. Св. Иероним (348-420 гг) утверждал, что еретики – не христиане и с ними надо обращаться, как с язычниками. Наконец, по обычаю всех святых, он одобрял благочестивый обман и недобросовестность, если они имеют целью очернить врагов церкви.

Христиане взяли на себя наглость бороться с чужими традициями, чужим воззрением на мир, чужими символами и чужими богами. А потом, когда перебили всех язычников, начали преследовать и лупить друг друга.

Они жаждали установить своё господство над всем миром, опираясь на право, которое они будто бы унаследовали от какого-то рыбака с Тивериадского озера!

Решением Первого вселенского собора в Никее в 325 году была нетерпимость ко всем инакомыслящим. Соборы один за другим осуждают христианские секты. Осуждается и преследуется арианство, монофизитство, монофелитство, манихейство и другие ереси. Особенную ярость вызвали африканские донатисты, резко вставшие в оппозицию Римской церкви. В 340 году произошло большое сражение близ города Октавы. 7 лет спустя, в 347 году произошла новая битва у города Баган, которая привела к разгрому донатистов. Они бились за венец мученичества. А среди оставшихся в живых возникла настоящая мода на самоубийство: одни бросались на мечи, другие падали с высоких скал, третьи сжигали сами себя. В 70-м годам IV века стали опять собираться большие отряды донатистов. В ожесточённых боях участвуют даже женщины. Борцы воспламеняют себя пением христианских гимнов. И не забывают возвещать о скором наступлении “тысячелетнего царства христова”.

Нет ни одного догмата христианства, который не вызывал бы в течение веков потоков крови христиан. То оказывается необходимым утвердить божественность сына божьего и его единосущность отцу – целые века споров, пыток и ужасов не могут заставить принять этот догмат, слишком туманно изложенный в “священном” писании. То к отцу и сыну надо присоединить дух святой и решить, исходит ли он от отца через сына или же от них обоих одновременно. То спор идет о том, обладают ли отец и сын одной природой или двумя, одной волей или двумя. А то для спасения христиан необходимо созвать собор и решить, имеет ли один епископ право старшинства над другими. То вся церковь в волнении по поводу установления дня празднования пасхи. То проводят соборы, чтобы выяснить, можно ли иметь иконы или нет. То обсуждают, если во время причастия мышь утащила кусочек хлеба, можно ли считать, что она будет есть истинное тело Христа.

Сам Константин поражается. Когда он сделал христианство государственной религией, он был готов к сопротивлению языческого большинства. Но жестокая враждебность, возникшая между самими христианами, неприятно удивила его. Епископу Хресту из Сиракуз в Сицилии он пишет в письме: “Те же люди, которые должны были бы проявлять братскую гармонию и согласие, отдаляются друг от друга позорным и болезненным образом”.

Св. Григорий Назианский собственными глазами видел эти сборища. Будучи приглашён в 337 году на собор, происходивший в Константинополе, он отвечает пригласившим: “Если надо писать вам правду, я скажу вам, что всегда буду избегать всякого собрания епископов, ибо я никогда не видел собора, который привел бы к успешному концу или который не увеличил бы зла вместо того, чтобы его уменьшить. Дух раздора и честолюбия там, без преувеличения, настолько велик, что его описать нельзя. Нет, я никогда не буду участвовать в соборах, там слышно только, как гуси или журавли дерутся, не понимая друг друга. Там можно видеть лишь раздоры, распри и постыдные вещи, остававшиеся раньше скрытыми. Всё это собрано воедино в одном месте, где находятся злые и жестокие люди”. Эвнапий из Сардия заявлял, имея в виду христиан: “наше время очень опасно непрерывными ляганиями ослов”.

При воцарении христианства вместо язычества резко ухудшалось общее настроение, нарастала деморализация общества. Вместо веселья, радости от жизни христианство навязывало людям садомазохизм, педерастию, скорбь, плач, безплодные самокопания, выискивание несуществующих грехов и поиск смысла жизни за пределами самой жизни. Алумбрадос Франсиско да Меса любил повторять о Христе и его крёстных страданиях: “зачем каждый день заниматься смертью этого человека?”.

Римский Мир выработал идеал патриота – защитника своей Родины, Греческий Мир выработал идеал философа-мудреца, христианский мир показал всем немощного паскудного и слабовольного раба божьего, думающего о том, как бы посильнее себя унизить, жить как свинье и другим жизнь отравлять.

Христианство вызвало колоссальную деградацию человечества, ни с чем не сравнимую порчу человеческого материала и в духовной и физической сфере. Везде, куда проникала христианская зараза, культурная почва оставалась безплодной на века. Христианство восторжествовало благодаря своей подлости и жестокости. Став государственной религией, оно поставило задачу искоренения всех прочих религий.

Радость от созерцания красоты Мира христианство отравило проповедями о мученичестве, самоотречении, самоуничтожении личности. Св. Василий, епископ кесарийский в Каппадокии, утверждает, что христианин не должен смеяться.

Зачатие новой жизни трактовалось как грех, унаследованный от Адама и Евы. И тем самым выносился приговор жизни. Подлинная жизнь начинается для христиан после смерти. С ними только о смерти думать.

Для христианина веселье, радость – грех, а печаль, тоска, мука – радость. Оттого, что жизнь для них – это проклятье, якобы на которое обрек иудохристианский бог всех потомков Адама. Жизнь для христианина – юдоль скорби и мук, соблазнов и греха, проклятье и пленница духа.

Сегодня история написания “священных” библейских текстов достаточно ясна. Христианство наворовало мифы и религиозные представления отовсюду, откуда только можно. Потом сложило всё это в одну кучу. В итоге получилось нечитаемое, противоречивое и плохо друг с другом связанное варево, в дебрях которого есть опасность утонуть с головой (В. Авдеев, “Преодоление христианства”, Тристан Аннанель “Христианство: догмы и ереси”). Этих книг (апокрифов), описывающих жизнь и учения Христа, было около семи десятков: евангелия, послания, апокалипсисы и прочее. Из более-менее известных евангелий существует Тибетское, от Фомы, от Петра, от Андрея, от Никодима, от Варнавы, целых три от Марка, от Иуды, протоевангелие от Иакова, и так далее. В них образ Христа еще более чудовищен и омерзителен, нежели в канонических евангелиях. Некоторые из неудобных апокрифов были уничтожены, но не все.