Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

или менее успешно заканчивал неудачно начатые бои, не раз и не два. Да, я делал подобное прежде – и могу сделать это снова.

И это не может произойти иначе никаким иным способом.

Когда тебя прижали к стене, единственный плюс в том, что такая позиция позволяет очень легко выбирать, в каком направлении тебе надо пробиваться.

Меня чуть не стошнило. Но я выпрямил спину, расправил плечи и быстро зашагал к Матери-Лето, которая как раз заканчивала перевязывать последнего из раненых сидхе.

– Мэм, – тихо сказал я, – я был бы признателен, если бы вы помогли мне добраться домой. Мне нужно сделать кое-какую работу.

Глава 35

Из-за ее ласкового обхождения я вроде как забыл, что Мать-Лето – не человек. Она молча увела меня от ворот обратно в свой домик, улыбнулась, коснулась ладонью моей головы – и отправила меня обратно в мою гребаную могилу.

Я приземлился задницей на грязный битый лед – и все еще слышал эхо хрустящей детонации, когда уродливая варежка Матери-Зимы пробилась изнутри и схватила меня за башку. И все так же сипло каркали перепуганные вороны. Время просто остановилось, пока меня не было, – точнее говоря, время текло невероятно быстро там, где я был: в Небывальщине по отношению к Чикаго. Мне и прежде случалось бродить по другую сторону расширяющегося времени, имея дело с существами из Феерии, но теперь я впервые выиграл от этого, приобретя время, вместо того чтобы потерять его.

О чем я, кстати, до сих пор не задумывался. Если бы все шло так, как идет обычно, когда тебя втягивают в дела фэйри, я исчез бы на час и вернулся годом позже – сюда, что, вероятно, стало бы выгоревшей пустыней. При этой мысли у меня свело живот от страха.

Но, как мне думается, я не вполне добровольно отправился на границу Зимы. И не сказать чтобы я так уж дико рисковал – все происходило абсолютно вне моего контроля.

Это тоже было страшно.

Пока я сидел там, размышляя, означает ли это, что я помешан на контроле или просто нормален, какая-то юная готка заглянула в мою могилу и принялась пялиться на меня. Она вставила сигарету в один из длинных мундштуков, торчащих у нее изо рта, выпустила дым через ноздри и сказала:

– Чувак, там у тебя адская жесть! Ты что, зарезаться собираешься или как?

– Нет, – отозвался я, неловко пряча ладонь за спину. Я посмотрел вниз и только тогда понял, что одеяние мое сменилось с доспехов сидхе обратно в тот секонд-хенд, в котором я притопал сюда. – Я упал.

Подтянулись и другие готы. Девица повторила свое предположение, и остальные согласились, что у меня внизу была адская жесть.

Я вздохнул. Потом собрал свои вещи и выкарабкался наружу с помощью готов, которую они предложили не слишком-то охотно. На самом деле в их помощи я не нуждался, но подумал, что это может быть полезно для самооценки кого-то из подростков. Потом оглядел всех находившихся поблизости людей, вовсю пялившихся на меня, втянул голову в плечи и поспешно покинул кладбище, пока кто-нибудь еще не предложил свою помощь.

Когда я добрался до квартиры Молли, она спросила:

– Почему от вас пахнет гвоздикой?

– Современные детишки, – сообщил я. – Хорошо хоть марихуану не курили.

– А, – понимающе проговорила Молли. – Готы. Так на вас что, могильная грязь?

– Хватит играть со мной в Шерлока, – заявил я. – Да, это она и есть, и я пошел в душ. Что-нибудь слышно?

– Пока нет, – ответила Молли. – Тук ждет снаружи возвращения своего отряда. Мне пришлось пообещать ему добавочную пиццу, чтобы не дать ему самому рвануть в разведку. Я подумала, что он понадобится нам для координации охраны.

– Умное решение, – похвалил я. – Секунду.

Я прошел в свое временное жилище и привел себя в порядок. Не только потому, что на мне была грязь с кладбища вековой давности, да еще и открытая рана на руке, а потому, что боялся миллиона ужасных вещей, которые можно сотворить из таких ингредиентов. Весь чародейский метаболизм состоит в том, что наша иммунная система – экстра-класса. Кроме этого, я рассчитывал на защиту мантии Зимнего Рыцаря.

Я чистился и мылся потому, что вплотную соприкоснулся с исключительно могущественными существами, а они излучают магию так же, как тело излучает тепло. А магия такая штука, что прилипает к тебе, если ты недостаточно осторожен, быть может немного меняя образ твоего мышления, и безусловно обладает свойством влиять на все, что ты с ней вытворяешь. (Это бывает и с людьми, но у людей, даже чародеев, аура настолько менее мощная, что эффект почти незаметен.) Текущая вода смывает остатки такого рода контактов, а я хотел увериться крепко-накрепко: что бы ни случилось сегодняшней ночью, я не должен быть заторможен любым мистическим грузом, оставшимся от недавних визитов.

Я открыл душ, подставил голову под горячую воду и стал думать о разных вещах. Матери пытались сказать мне что-то, чего не могли сказать впрямую. Может, они просто не хотели дать мне то, чего я добивался, но, скорее всего, они просто не могли этого сделать.

Я вынудил Мэйв и Лилию к прямому разговору, каковой у нас и состоялся, и было очевидно, что девушки отнюдь не в восторге. С Титанией или Мэб я бы на такое никогда не отважился. Неведомо по какой причине, но, похоже, сущность Королев фэйри состояла в том, что они всегда говорят настолько уклончиво и иносказательно, насколько возможно. Это встроено в них вместе с невозможностью говорить прямую ложь. Они именно таковы. И чем дальше по цепочке ты идешь, тем более жестко проявляется эта фундаментальная природа Королев. Может быть, Титания или Мэб могла бы хоть иногда пройти по прямой дорожке, но я сомневаюсь, что они соблаговолили бы дать конкретные ответы на конкретные вопросы, не приложив к этой задаче серьезных усилий. И если принять такое их свойство за основополагающее, то, возможно, Матери не могли этого сделать, даже если бы захотели.

Во всех их ответах имелся определенный посыл, особенно у Матери-Лето. Но что, черт подери, это было?

А может быть, дело вовсе не в проблеме перевода с фэйрийского на человеческий. Возможно, это проблема перевода с женского на мужской. Однажды я читал статью, утверждающую, что, когда женщины ведут беседу, они общаются на пяти уровнях. Они следуют разговору, который реально имеет место, следят за разговором, которого собеседник избегает, за тоном, в котором ведется реальный разговор, за скрытой за подтекстом беседой и, наконец, за языком тела собеседника.

Меня такая информация озадачила,