Ультиматум - Гюнтер Штайн

— Благоприятная расстановка сил!

— Я и не подозревал, какая атмосфера царила в лагере для военнопленных офицеров, пока очень скоро сам не почувствовал этого. Поначалу мы обменивались фронтовыми впечатлениями; там я встретился с некоторыми товарищами по дивизии, о которых знал, что они были отъявленными нацистами. Но ни один из них открыто не поддерживал Гитлера.

— Вот как?!

— Только один говорил, что рано или поздно русские будут наголову разбиты и соединение воздушных десантников всех нас освободит. Я смотрел на этого человека как на индивидуалиста-одиночку. Но верили в это многие. В июле выяснилось, что огромное танковое сражение под Курском окончилось для нас поражением и русский фронт продвинулся еще дальше на запад. Тут начался массовый психоз: нервные обмороки, самоубийства, попытки побега.

Комиссар лагеря, немецкий коммунист, попросил меня написать заметку — мои впечатления о пребывании в плену и о положении на фронте. Не подозревая о том, какие последствия все это может иметь для меня, написал. Вокруг меня тут же выросла стена отчуждения. Я был поражен, ведь я ни словом не обмолвился о политике. Тогда я решил, что никогда больше не буду принимать участия к общественной жизни, но сидеть сложа руки я тоже не мог и попросил дать мне любую работу. Это было сенсацией для остальных, ведь офицеру в лагере необязательно работать.

В течение трех недель я работал санитаром в госпитале. Офицеры, лежавшие там, с утра до ночи донимали меня своим привередничеством. И так продолжалось по двенадцать часов в день. Я не мог этого вынести, поскольку и сам еще был не совсем здоров. Я отказался от работы в госпитале. Тогда мне поручили делать лагерную стенгазету. Сначала я сопротивлялся. Мне было достаточно и того, что в свое время натворил своей заметкой. Но мне сказали, что если я считаю себя антифашистом, то должен заявить об этом публично. Я понимал, что речь идет о моей чести. Меня возмущала узколобость моих сослуживцев. Моя первая заметка в газете начиналась словами: «Я против Гитлера и его дилетантских методов ведения войны, которые требуют от нас бессмысленных жертв…» Так я сделал свой выбор. Затем в октябре вступил в Союз немецких офицеров. Вам этого достаточно?

Наконец поездка могла быть продолжена. Дорогу на Ольшану освободили.

Сидя в «мерседесе», Тельген познакомил лейтенанта с работой дивизионного уполномоченного и коротко рассказал о себе.

Из рассказа Тельгена стало известно, что вокруг котла действуют две группы движения «Свободная Германия»: одна при 1-м Украинском фронте во главе с лейтенантом Бернтом фон Кюгельгеном, вторая — при 2-м Украинском фронте, возглавляемая полковником Луитпольдом Штайдле, являющимся одновременно вице-президентом Союза немецких офицеров.

В группу полковника Штайдле входили, в частности, подполковник Бехли, а также члены правления Союза немецких офицеров майор Бюхлер и обер-лейтенант Рёкль, в группу Кюгельгена — майор Энгельбрехт. Каждому уполномоченному комитета при штабе фронта подчинялись трое уполномоченных при армии, а каждому из этих троих — трое дивизионных помощников. Связь между всеми членами комитета «Свободная Германия» осуществлялась с помощью курьерской почты, которая шла от уполномоченного фронта через уполномоченных армии к дивизионным помощникам, и наоборот.

К утру они прибыли в Ольшану. Вскоре начались допросы военнопленных. Хахт работал с большим усердием, стараясь действовать как можно убедительнее. Он знал, что для него это было своего рода пробным испытанием.

Еще до обеда Тельген с удивлением узнал, что Хахту удалось уговорить двух военнослужащих, рядового и унтер-офицера, обратиться к Ахвледиани с просьбой направить их в расположение немецких войск для ведения агитационной работы. Майор был доволен Хахтом. Теперь он мог уже поручить лейтенанту более ответственную работу. Этой работы с каждым днем становилось все больше. Первая попытка немецкого прорыва из окружения провалилась, но бои продолжались с неослабевающей силой.

10 

Дни после провала широко задуманной операции немецких войск по прорыву и деблокированию были использованы командованием группы армий «Юг» для подготовки новой операции с аналогичными целями. Генерал-фельдмаршал Манштейн, невзирая на необычайно тяжелые потери, отдал приказ бросить в наступление в районе Гизино еще одну танковую дивизию, тяжелый танковый батальон и два дивизиона самоходно-артиллерийских установок в направлении деревни Лисянка. Кроме того, он перебросил три танковые дивизии из района Толмача на тридцать километров северо-западнее, в район Ерки, откуда они также должны были совершить прорыв к Лисянке. Одновременно в котле с целью прорыва через Шандеровку к Лисянке в район Стеблева были стянуты крупные силы. Вся эта передислокация войск преследовала цель вывести из окружения оба находившихся там корпуса и одновременно перерезать коммуникации советских частей, сражавшихся в районе Рыжановка, Лисянка, Звенигородка. В связи с этим главный штаб группы армий «Юг» перенес центр тяжести своих операций на западное внешнее кольцо окружения советских войск.

Командование обоих Украинских фронтов, координируемое маршалом Жуковым, приняло соответствующие контрмеры. Основное внимание в данной ситуации наряду с обеспечением безопасности внешнего кольца окружения придавалось сокращению фронта вокруг котла, подготовке войск непосредственного окружения к нанесению решающего удара, расщеплению и окончательному сдавливанию котла с помощью концентрических атак со всех сторон.

В эти дни действующее на территории котла партизанское соединение Рыжего систематически координировало свои действия с операциями Советской Армии. В соединение входили партизанские отряды имени Боженко, «Истребитель» и имени Шевченко. Еще до полного окружения немецких войск Рыжий действовал в полном контакте с регулярными советскими войсками, уничтожая в тылу противника мосты, линии коммуникаций, военную технику и живую силу, в особенности в тех соединениях, против которых был направлен удар советских войск. После окружения обоих немецких корпусов отряд Рыжего в результате крупной операции уничтожил немецкий гарнизон в Таганче, в пятнадцати километрах к северу от Корсуня. Вскоре после освобождения им пятисот пленных в Корсуне Рыжий в тесном взаимодействии с частями 27-й армии стал наносить сокрушительные удары по немецким частям на территории котла. После 4 февраля отряду имени Шевченко удалось наконец в двадцати пяти километрах севернее Корсуня соединиться с 206-й стрелковой дивизией, в то время как отряды «Истребитель» и имени Боженко, действуя в тылу окруженных немецких войск, помогли этой дивизии успешно завершить наступление на Таганчу.

В это же время три других партизанских отряда, действовавшие на территории котла, также повысили свою боевую активность. Они сообща ликвидировали немецкую комендатуру в Бужанке, помешали оккупантам взорвать сахарный завод, парализовали снабжение немецких войск и помогли 136-й стрелковой дивизии, временно оказавшейся отрезанной от основных сил, выйти из окружения.

Всем войскам, наземным и воздушным, немецким и советским, регулярным частям и партизанам, в эти дни пришлось преодолевать дополнительную трудность: внезапную и резкую перемену погоды. Начавшаяся, неожиданно днем оттепель превратила грунтовые дороги в грязное месиво, и по нему с трудом могли продвигаться даже танки, не говоря уже о других подвижных средствах, которым для преодоления пяти километров пути зачастую требовался целый день. За ночь машины вмерзали в грунт так прочно, что вытащить их можно было только с большим трудом.

Фронту требовалось множество рабочих рук, которые смогли бы хоть в какой-то степени привести дороги в порядок, чтобы тем самым обеспечить подвоз и необходимое передвижение войск. Женщины, старики и дети, образовав живые цепочки, таскали на спинах мешки с боеприпасами для сражающихся войск, подкатывали на тележках камни, подтаскивали ветки и жерди, не жалея, срывали с крыш уцелевших домов солому и всем этим укрепляли дороги, по которым двигались советские части. Женщины и девушки выносили с поля боя раненых, оказывали им первую помощь, даже помогали обслуживать орудия, если артиллеристы выходили из строя, известным только им путем проводили советскую пехоту и танки в тыл врага, бесстрашно приносили разведывательные данные.

Сражение достигло своего апогея. На развороченной снарядами земле Корсунь-Шевченковского района не было ни единого человека, которого бы это сражение не затянуло в свой бешеный водоворот.

Ожесточение, с которым дрались обе стороны, достигло предела. Если кончались патроны, солдаты бросались врукопашную. На отдельных участках при атаках и контратаках линия фронта беспрерывно перекатывалась через убитых и раненых то в одну, то в другую сторону. Однако стальное кольцо окружения не размыкалось. Котел сжался в длину наполовину — теперь окруженные находились со всех сторон под перекрестным обстрелом советских батарей. Благодаря этому была создана важная предпосылка для успеха подготовленного маршалом Жуковым последнего удара. Приказ для нанесения удара был уже выработан.