Отрави меня собой (СИ) - Звонарь-Елисеева Екатерина

Витая в облаках на перерыве, Оля полезла в социальные сети, и словно нечистый дернул зайти на страничку Лавра. Конечно, разве иное можно было ожидать? Множество фото с друзьями в клубах, на отдыхе, на яхте. Оля кисло сморщилась, едва не подавившись ядовитой ревностью, чуть ли через фотографию наблюдая Артёма в обнимку с красивыми стройными барышнями. И какое, простите, ей дело до его разгульного образа жизни и тем более его девушек?! Полистав без особого энтузиазма другие фото, глаза Ольги округлились, наткнувшись на парочку изображений Лаврова в… военной форме?! Да ладно?! Вместо смоляных локонов — черный ежик. Выглядел Артём гораздо моложе, но тот же наглый взгляд властителя всея мира. На дембельской фотке в парадной форме так и вообще — просто красавец! Так он оказывается, служил?! Какое удивление! С каждым новым днем натура Лаврова открывалась перед ней самыми разными невероятными гранями. Чего доброго, глядишь и человек настоящий да нормальный, откопается! Оле ничего другого не оставалось, как молча обалдевать.

Именно этим наступающим теплым вечером такой человек явился под самый подъезд, когда Оля забрала Машу из центра. С самым невинным выражением лица, Артём пригласил их погулять вместе с Машей по парку и посмотреть на город с колеса обозрения. Время провели весело, ели мороженное, сладкую вату пили коктейли. Все внимание было уделено только Маше, которая от колеса обозрения осталась в восторге. Когда кабинка подняла их на самую вершину, девочка с ликованием взвизгнула и, вцепившись в сильную руку Артёма, бдительно держащего ее, осматривала город. Однако под неусыпным надзором мажора находилась и Ольга. Девушка все чаще ловила на себе его внимательный взгляд, но умудрялась не краснеть, как маков цвет. Ближе к сумеркам, Лавров подвез их к самому подъезду, проводил до самой двери, благовоспитанно чмокнул в щечку Машку, а потом, озорно поиграв бровями, подарил такой же поцелуй Ольге, попрощался и укатил.

Оля осталась в полном недоумении. И пребывала в нем на протяжении последующей недели, когда такие прогулки превратились в особую традицию. Оля остро ощущала, как приближается к той опасной грани, где отвернуть назад будет уже поздно, когда Артём Лавров станет частью ее сердца, которую в случае краха вероятных отношений, просто так вырвать не получится. Кровоточить будет долго, а возможно — всегда.

Одним теплым вечерком они втроем медленно вышагивали по зеленеющему молодой листвой парку, любовались первоцветами на клумбах. Сначала Машка шла между ними, держась за их руки, дергая их на себя, весело щебетала, счастливо заливалась смехом, когда у нее получалось говорить четко и без запинки. Оля с Артёмом по очереди задавали ей вопросы о занятиях в центре, загадывали загадки. Машка охотно отвечала, очень старалась говорить правильно. И у нее это получалось.

И никогда еще Ольга не ощущала себя так хорошо. Рядом с Лавром создавалось впечатление крепкого надежного крыла. И будто так всегда должно быть. От нахлынувших эмоций и впечатлений щеки Ольги зарделись. Боже! Она размечталась о Лаврове и счастливом будущем с ним! Идиотка.

Лавров с особым удовольствием отмечал, насколько его воодушевляет общение с Медведевой. На любой его язвительный выпад, она отвечала не менее ехидной шпилькой. И оба наслаждались таким общением. Артём усмехался про себя — с Ольгой всегда так, только настоящие чувства, живые яркие эмоции. И даже когда он невзначай касался ее плеча своим или осторожно захватывал в плен своих теплых пальцев ее ладонь, она не дергалась, лишь на миг застывала в напряжении, а после расслаблялась.

Пока Машка вприпрыжку убежала от них не насколько шагов, Оля покосилась на Лавра и с лукавым блеском в глазах, наконец, спросила о том, что прожигало ее язык до основания:

— Итак, Артём Витальевич, где ты откопал мои права?

Его черная бровь взвилась вверх в ответном выпаде:

— А почему, Оленька, ты меня тогда сама поцеловала?

Его слащавый тон смешался с ее строгими напускными интонациями.

— Захотела и поцеловала, ясно? Ты ж вроде сам об этом типа…мечтал?

— А ты вроде меня ненавидишь? — прищурился Артём.

— К тебе был вопрос относительно прав. Я жду, — она остановилась и скрестила руки на груди.

Артём пожал широкими плечами и слегка замедлил шаг. На лице играла озорная ухмылочка:

— Кто ж права в кошелек засовывает?

— В кошелек?! — глаза Ольги распахнулись от изумления, но потом губы сжались в узкую упрямую линию, словно ее осенило: — Я так и знала! Тебе нельзя доверять такие вещи!

Лавр прикрыл на секунду глаза, чтобы почувствовать, как от голоса девушки млеет каждая клеточка его тела, как искрят нервы от желания прижать к себе и целовать ее губы, пока не распухнут. Кажется, пришла пора прощаться с крышей. Артём резко развернулся и, хищно прищурившись, вкрадчиво спросил:

— А что делать станешь если я… к тебе снова приставать начну?

— На помощь звать! — пропищала она, чувствуя, как от его понизившегося голоса по коже разбежались мурашки.

— Зови! — он бесцеремонно обвил рукой ее талию и крепко прижал к себе.

С губ девушки сорвались какие-то рваные хрипы и карканье, когда она пыталась отодрать от себя его широкую нахальную ладонь. Но оттолкнуть сильного самовлюбленного мажора ее силёнок оказалось маловато.

— Может, уже хватит меня лапать? — вскипела она.

— Я даже не начинал, — деланно равнодушно заявил он, ощущая, как начинает заводиться с полуоборота, пока Медведева трепыхалась рядом.

— Ну, знаешь ли…, — она набрала в грудь больше воздуха и пихнула его локтем; наглец и бровью не повел. — А ты… тебе в клуб там не пора, нет?

— Нет, — ответствовал он, прижавшись ласковыми губами к ее виску. Ноздри жадно втянули аромат волос. Артём едва сдержал тяжелый вздох — он увяз в Ольге так, что уже не выбраться. Да и не горел особым желанием, если честно. Зато желания совсем иного характера жестоко обуревали его тело и разум.

— Прекрати! Здесь же дети, — шикнула она ему.

— Медведева, да меня только что озарило! Ты специально прикрываешься сестрой, чтобы не оставаться со мной наедине. Боишься поддаться моему обаянию? — нагло оскалившись, спросил Артём.

— Ты поразительно догадлив! — процедила она, покраснев, как вареный рак.

Едва справившись со смущением, ей захотелось отплатить ему сторицей. И какое-то странное игривое ощущение защекотало девушку изнутри. Если б только знать, как утереть нос этому самонадеянному мажору?! Скорее всего, он понимает только язык, к которому привык. А это наглость, нахальство и отсутствие каких-либо моральных принципов. Так, значит, нужно его спровоцировать таким же образом, каким он постоянно вгоняет ее в краску. От шальной идеи по нервам пробежался и страх и возбуждение. Дурочка какая! Ну разве можно вогнать в краску такого, как Лавр?! Ай, к чертям! Машка носится впереди и точно не обратит на них внимания.

Когда рука Ольги обвилась вокруг его талии в ответном объятии, Артём даже остановился на секунду и забыл, как дышать. Ток огненными искрами разошелся по венам, заставляя мышцы заныть от напряжения. До чего приятно ощущать осторожную ладошку девушки на своем боку, даже через ткань рубашки и куртки тепло пульсирующими волнами распространялось по телу. Зря она на это отважилась. Теперь ему хотелось большего. Всего. Крылья носа Артёма раздулись.

— Вижу, тебе нравиться дразнить меня? — вкрадчиво поинтересовался он.

— О чем ты, Артём? — Оля невинно хлопнула черными ресницами.

— Тебе несказанно повезло, милая, что вокруг люди и что я приличный человек, — зашипел он ей прямо в ухо, — иначе я бы тебя съел. Всю.

Девушка сглотнула и уткнулась взглядом под ноги, упорно разглядывая дорожку, выложенную фигурными плитками. Провокация удалась. Вот только как избежать последствий, которые Лавр обещал сделать красочными? Раз взялся за гуж, не говори, что не дюж. Играем до конца.

— Значит, тебе можно меня обнимать самым возмутительным образом, а мне тебя — нет? — невзначай бросила она и съежилась, когда лицо Артёма расцвело хищной плотоядной улыбкой.