Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

чем дольше он изучал меня, тем сложнее это становилось.

Я не хочу, чтобы ты видел.

Я не хочу, чтобы ты знал.

— Эй! У вас двоих есть пропуск в туалет?

Я чувствовала, как дежурный по коридору поправил очки рядом с нами, доставая свой маленький блокнот.

Мы с Истоном не отводили друг от друга пристальных взглядов, ничего не говоря, но так много всего сразу.

— Я приму это как отказ. Вы нарушаете код 2 тире 3 Руководства для студентов, — объявил он, как будто тренировался на роль полицейского в торговом центре. — Мне придется выписать вам обоим наказание за задержание.

Истон мгновение смотрел мне в глаза, прежде чем отступил. Его плечи опустились, и он засунул руки в карманы.

— У тебя всегда есть выбор, Ева. Никогда и никому не позволяй убеждать себя в обратном.

Дурацкое жжение в глазах усилилось, и я не знала, как реагировать.

Дежурный по коридору яростно выписывал протоколы отработки.

— Никаких разговоров в коридорах во время занятий. Код 2 Тире 6 в Руководстве для студентов.

Я проигнорировала его.

— Что ты сказал мистеру Доу? — прошептала я, ненавидя просачивающуюся нотку отчаяния.

— Ты действительно хочешь знать?

— Я просто… Я не хочу устраивать сцену, Истон. Пожалуйста.

Я знала, что это звучало слабо. Но я тоже чувствовала слабость.

Дежурный по коридору вложил в руку Истона листок о наказании, но когда он протянул мне мой, у меня нет сил взять его, поэтому это сделал Истон.

— Код 3 Тире…

— Мы поняли, — огрызнулась я.

Его глаза сузились, но он повернулся и исчез в коридоре, чтобы найти других студентов, которым можно досадить.

Истон вложил мне в руку мой штрафной лист, и на мгновение я почти представила, что мы не брат и сестра. Я не облажалась, и мы двое нормальных людей, просто держащихся за руки.

Когда он собрался уходить, мои пальцы обхватили его предплечье, останавливая его.

Он долго смотрел на мою хватку, прежде чем его взгляд скользнул вверх по моей руке, снова останавливаясь на моем лице.

— Я сказал только то, что ему нужно было услышать. Ни больше, ни меньше. Он будет молчать и больше не приблизится к тебе. Я могу тебе это обещать.

На этот раз, когда он повернулся, моя рука скользнула по его запястью и опустилась на бок.

Он уже почти завернул за угол, когда остановился, повернувшись ко мне спиной.

— Может, я и не разговаривал с тобой так много раньше, но я всегда обращал на тебя внимание, Ева, — его голос такой мягкий, что у меня мурашки побежали по коже. — Все, что я делал в течение трех гребаных лет — это обращал на тебя внимание.

Мои глаза широко открыты, когда я переворачиваюсь на бок, путаясь в простынях. Не находя себе места, я перевернулась на другой бок. А затем на живот. Я долго смотрела на свой телефон, лежащий рядом с подушкой, прежде чем схватила его. Я проигнорировала смехотворное количество непрочитанных сообщений, отчаянные попытки заняться сексом с парнями, которые думали, что знали меня, и просматривала свои контакты в поисках нового лица.

Но было только одно лицо, которое мне нужно.

У тебя всегда есть выбор.

Я уронила телефон и перевернулась на спину. Истон прав в одном. Прямо сейчас у меня действительно был выбор. Я прикусила нижнюю губу и провела пальцами по подолу своего хлопкового укороченного топа. Мягкое прикосновение защекотало мой обнаженный живот и разожгло огонь между ног. Мои глаза закрылись, пока этот день прокручивался в голове. Он так близко. Его теплое дыхание на моей щеке. Жар его тела. Хрипотца его голоса, низко вибрирующего в моем сердце.

Я всегда обращал на тебя внимание, Ева.

Моя рука скользнула ниже и проникла под трусики. Выражение его лица застыло у меня в голове, его слова плотно обволакивали меня.

Все, что я делал в течение трех гребаных лет — это обращал на тебя внимание.

Прямо сейчас я представила, что он носил этот образ только для меня. Что он принадлежал мне.

И я улетела прочь, увлекшись фантазией, которая, я знала, никогда не стала бы моей настоящей.

Истон

Подъезжая к роскошному особняку, я припарковал машину у обочины. С соседнего сиденья донесся всхлип, нарушающий тишину.

Я посмотрел на Уитни.

Она в беспорядке, ее обычно идеальный хвост спутан и не расчесан. Черная тушь размазана под глазами. Нос розовый и мокрый. За последние несколько недель она часто навещала свою маму, и каждый раз ей было тяжелее, чем в прошлый. С каждым разом ее отец становился все ближе к тому, чтобы прекратить все это.

Ее полные слез глаза встретились с моими.

— Я ненавижу его.

Я кивнул. Уитни было четырнадцать, когда она застукала своего отца со спущенными штанами. Какая-то девочка ее возраста склонилась над его коленями. После автомобильной аварии, в которой погибла его жена, он начал исчезать все чаще и чаще. Меня переполняло отвращение при одной мысли об этом подонке.

— Иногда мне хочется убить его, — она шмыгнула носом. — Буквально обвить руками его шею и сжать.

— Я знаю.

— Думаешь, ты мог бы сделать это для меня? — она вытерла глаза, ее тон смягчился. — Я заплачу тебе дополнительно.

Мои губы изогнулись.

— Соблазнительно.

Она полуулыбнулась и откинулась на спинку пассажирского сиденья. Некоторое время мы сидели в тишине, и мои мысли возвращались туда, где обычно бывали. За некую безрассудную колумбийку с глазами лани, способными украсть душу человека.

Через окно я вглядывался в темноту. Сейчас одиннадцать часов вечера, но я знал, что Ева сейчас могла быть где угодно. С кем угодно. Мои пальцы сжались, и я медленно расслабил их. Я заставил себя не отвлекаться. Только после того, как я смог бы проведать ее и убедиться, что она в своей комнате, в безопасности и нетронутая.

— Снова ходят слухи о моих родителях, — шепот Уитни такой тихий, что я его едва услышал.

Ее голова откинулась на спинку сиденья, отяжелевшие глаза смотрели в окно.

— У Картера много информации.

Я посмотрел на нее, на тревогу, вспыхивающую за ее отстраненным взглядом. Это тот же взгляд, который был у нее раньше, прямо перед тем, как давление сверстников заставило ее сломаться.

— Это всего лишь слова, Уит, — мягко сказал я. — Не позволяй им задеть тебя. Особенно такому куску дерьма, как Картер.

— Ну да. Дальше будет только хуже. Миранда и Джули уже спрашивали, почему я