Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

Это все неправильно. Это всегда чертовски неправильно.

Пачка сигарет выскользнула у него из кармана, и он опустился на колени, чтобы взять их. Когда он начал подниматься, я остановила его, прежде чем успела схватить за плечо.

Он бросил на меня косой взгляд.

— Не совсем лучшая позиция для этого…

Я не могла перестать смотреть на него сверху вниз. Моя голова наклонилась. Мое горло немного сжалось.

Это происходило урывками. Вспыхивало, дергало и царапало мой мозг. Мои колени на ковре. Пушистые пальцы в моих волосах, оттягивали голову назад. Длинный нос, голубые глаза. Медленная, ледяная улыбка.

Желчь подступила к горлу.

У меня учащается пульс.

Комната качнулась.

— Умоляй, — прошептала я.

Элайджа заколебался.

— Ты серьезно?

Мой голос звучал как из-под воды.

— Ты либо хочешь этого, либо нет.

Он открыл рот, закрыл его, а затем покачал головой.

— Ты уже знаешь, чего я хочу.

— Тогда сказать будет не так уж трудно.

Скажи, пожалуйста.

— Докажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Убеди меня, что ты того стоишь.

Его губы поджались, и он оглядел комнату, как будто хотел убедиться, что мы одни. Он стиснул зубы.

— Ты дашь мне голову на отсечение, Ева, что здесь никого нет?

Я продолжила смотреть.

Он прочистил горло.

— Я хочу… Я хочу, чтобы ты доставила мне удовольствие. Я так сильно этого хочу. Пожалуйста, я умоляю тебя, — он пробормотал еще несколько слов, но все они утонули в том же резервуаре с водой, в котором застрял мой голос.

Когда я, наконец, дала ему то, что он хотел, я вернулась на свое крошечное место в океане. Тихо и безмятежно. Я растворилась в нем, пока не начала тонуть. Клетка стала моим рассудком, и я уплыла прочь, прочь, прочь, возвращаясь только тогда, когда услышала отчетливый свист.

Он застегнул брюки, когда спросил:

— Итак, ты не возражаешь, если я расскажу своим друзьям, что мы, э-э, сделали немного больше, чем это?

Я остановилась на полпути к окну.

— Ты знаешь… Просто мы… Я не знаю.

Я засмеялась, продолжая подходить к окну. В каком-то смысле он прав. У меня был секс с его другом, но это необычно. Картер был моей единственной настоящей ошибкой, и с тех пор я сожалела о той ночи.

— Ты скажешь им, что хочешь, независимо от того, что я скажу.

Я не добавила, что мне это нравилось. Слухи, сплетни. Быть школьной шлюхой. Я внесла свою лепту в то, чтобы девочки болтали ради развлечения, а мальчики лгали ради своей гордости. Я и раньше была хорошей девочкой — изящной, послушной. И меня разорвало пополам. Так что да. Может, с тех пор я и таскалась по грязи, но даже грязь затвердевала под твоими ботинками. Должно быть, я уже стояла на этой горе.

И никто не мог прикоснуться ко мне отсюда, черт возьми.

Истон

Я снова посмотрел на часы. 12:02. На минуту позже, чем когда я смотрел в последний раз.

Я зарычал, упав обратно на кровать и закрыл глаза предплечьем.

Где она?

С кем она? Марко? Элайджа? Картер?

Нежелательные образы — руки, губы, кожа — захлестнули меня. Моя челюсть сжалась и разжалась. Никто из парней в школе не знал, что делать с такой девушкой, как Ева.

Когда часы тикали, а от нее по-прежнему нет и следа, я встал и натянул футболку через голову. Я шел по коридору, оглядываясь по сторонам на случай, если мама встала и налила себе вина в бокал. Я тихо открыл дверь в комнату Евы.

Ее неубранная кровать — центр моего внимания. Белые простыни смяты, как будто она только что вылезла из них.

Сглотнув, я отвел взгляд и направился в ее ванную. Я открыл кран в ее ванной и смотрел, как вода плавно стекала в слив. Как я и предполагал, Мария позвонила кому-то, чтобы снова починили канализацию. Я должен отдать ей должное за то, что она держалась на высоте. Полез в карман, достал ватные тампоны, которые прихватил из шкафчика в прихожей, и засунул их в сливное отверстие, затем проверил, не засорилось ли оно. Удовлетворенный, я оставил дверь в ее спальню открытой, чтобы лучше слышать ее, затем вернулся в свою комнату, лег на кровать и продолжил ждать.

В прошлом году, когда я впервые начал портить ее ванную, я сказал себе, что это не для меня. Я делал это, чтобы убедиться, что мог собственными глазами увидеть, что с ней все в порядке, когда она так поздно возвращалась домой. Но засорять ее ванну — это уже не единственное сомнительное занятие, которым я занимался.

Я знал, что это пиздец. Я переходил границы, которые братья не должны переступать. Напоминания себе, что я должен быть ее братом, что я не должен хотеть ее, недостаточно, чтобы остановить разрастание навязчивой идеи, но я все равно это сделал. Потому что в противном случае я мог бы делать вещи — брать то, чего у меня не должно быть.

Ее утренние слова прокручивались у меня в голове снова и снова.

Может быть, она этого заслуживает.

Может, но ты не знаешь…

Мой взгляд переметнулся к двери моей спальни, когда ее окно захлопнулось. Я провел рукой по волосам, пересек свою комнату и приоткрыл дверь еще на дюйм.

Нет ничего плохого в том, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Это все, что я сделал.

Минуту я прислушивался. Сначала до меня донесся звук чего-то падающего на ковер. Затем выдвигались и закрывались ящики комода. Затем шорох одежды. Я крепче сжал ручку и отвернулся, хотя и не мог ее видеть. Прошло шестнадцать часов, а я так и не смог избавиться от ощущения, что она стояла у меня между ног. Ногти скользили по моей челюсти. Этот румянец, поднимающийся по ее гладкой шее, полные губы медленно приоткрылись…

Я прочистил горло, потирая шею сзади. Моя кожа горячая, моя чертова рубашка прилипла к плечам.

К тому времени, как открылась и открылась дверь ванной по соседству, я был похож на печь, пытающуюся остыть. Можно подумать, она хотя бы разделась, чтобы добиться от меня такой реакции, а не наносила косметику на мое чертово лицо. Три года я наблюдал за ней, три года она дразнила меня, выплясывая вокруг меня круги, чего не должна делать ни одна младшая сестра. Я должен был догадаться, что от вида тела Евы, наконец-то оказавшегося у меня между ног, было