Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

— Возможно, она этого заслуживает.

— Может быть, но ты и не знаешь.

Удивление мелькнуло на его лице, и его глаза перебегали по комнате. Его горло поднялось и опустилось. Когда он наконец заговорил, хриплые слова, срывающиеся с его губ, застали меня врасплох.

— Ты забыла украсть мой напиток.

Меня охватило замешательство, когда я заметила полный стакан сока рядом с ним. Я перевела взгляд с сока на него, затем обратно.

Я почувствовала это. Тепло его тела коснулось моей кожи. Согрело мою шею. Мои ладони стали липкими. Я стояла между его небрежно раздвинутых ног, между его руками, лежащими на джинсах. Малейшее движение, и его большой палец коснулся бы внешней стороны моего бедра. Его веки лениво опустились, и его взгляд путешествовал по моему лицу, шее, изгибу груди. Огонь разлился по моему телу, останавливаясь между бедер.

Это слишком тяжелое чувство.

Слишком просто.

Слишком всепоглощающе.

Флакон тонального крема выскользнул у меня из рук.

Лязг.

— Что… Ева. Боже мой, ты не могла бы быть поосторожнее? Ты думаешь, Джорджио Армани растет на деревьях?

Дрожащими пальцами я подняла его, поставила на стойку и подняла свой рюкзак с пола.

— Все готово, — объявила я, избегая зрительного контакта.

Взгляд Бриджит сузился.

— Напомни мне никогда не доверять тебе продукты класса люкс, ага… — она делает паузу, нажимает кнопку в наушнике. — Алло? Да, это она.

Она ушла, и взгляд Истона обжег мое лицо.

Прежде чем сгореть в огне, я вышла через парадную дверь. Я достала телефон из кармана и посмотрела контакты.

— Ева! — глубокий голос Истона донесся до моей спины, защекотал шею. — Подожди.

Я срезала через соседский двор и направилась к переулку за их домом. Это более длинный путь в школу, но я могла бы использовать дополнительное время, чтобы собраться с мыслями.

Это не первый раз, когда Истон заставлял меня… Чувствовать. Но обычно это происходило в темноте. Под моими простынями. Когда я одна и отчаянно нуждалась в освобождении.

Я отправила сообщение, прежде чем успела передумать.

Я: Ты свободен сегодня вечером?

Одна секунда.

Две.

Три.

Элайджа: Абсолютно, черт возьми.

Ева

(Тринадцать лет)

Открыв рот, я встала и повернулась лицом к кабинке в туалете. Позади меня раздалось шуршание одежды. Жужжание застежки-молнии. Щелчок ремня. На стене коричневые пятна, а цифры и банальные имена написаны черным фломастером. Я едва видела цвет, который должен был быть под ним. Интересно, сколько времени потребовалось, чтобы он стал таким грязным. Интересно, сколько времени потребовалось бы, чтобы отскрести его. Интересно, возможно ли это вообще.

— Ты была великолепна, дорогая. Становится намного лучше.

Я не ответила.

— Такая хорошая, милая девочка.

Пятна сливались воедино, скручиваясь и клубясь, скручиваясь и клубясь, пока не стали похожими на содержимое моего желудка.

Хороша.

Мила.

Изысканна.

Послушна.

Звук падающей на бетон мелочи, слегка приглушенный долларовыми купюрами, вернул меня в настоящее. Моему желудку знаком этот звук. Его сводило от тоски по еде. Мои пальцы сжали мои потрепанные джинсы, страстно желая схватить его, но я ждала. Я всегда ждала.

— Увидимся в следующий раз, принцесса.

Дверь открылась и закрылась. Я обернулась так быстро, что от тошноты у меня подогнулись колени. Нагибаясь, я полезла за деньгами, стараясь не упустить ни одного доллара или цента. Он один из моих дешевых клиентов, но когда я могла раскрутить его, я предпочитала так и делать. Они не пытались удержать меня подольше. Они не давили на меня, требуя большего. Иногда они даже держали свои руки при себе. Иногда это не так уж плохо.

Здесь почти двадцать долларов купюрами, остальное в основном в четвертаках и десятицентовиках. Я осторожно засунула все в карман джинсов, где не было дырок. Вымыв руки над раковиной и прополоскав рот водой, я взяла свой рюкзак и вышла из туалета с опущенной головой.

На улице темно, но все равно должно быть достаточно рано, чтобы купить кое-что в долларовом магазине и сесть на нужный мне автобус. Если только меня не остановили бы.

— Привет, принцесса.

Я съежилась, мои ноги приклеились к тротуару. Хриплый голос курильщицы Беверли вызывал у меня мурашки по спине с того самого дня, как я впервые встретила ее, четыре месяца назад.

— Сколько у тебя там? — она подошла ко мне сзади, обошла меня кругом и оказалась прямо перед моим лицом.

Поры на ее костлявых щеках достаточно велики, чтобы проглотить меня целиком.

— Немного, — пробормотала я. — Ты же знаешь, что он на мели.

Она фыркнула.

— Это то, что он тебе снова сказал? Вот почему он приходит к тебе, понимаешь? Это не потому, что ты ему нравишься, а потому, что ты позволяешь ему ходить вокруг да около тебя. Любая другая девушка, любая женщина, и он бы заплатил.

Тонкая рука обвилась вокруг моей шеи, оттаскивая меня от Беверли, и мои плечи мгновенно расслабились, когда я смотрела в большие карие глаза Моники.

— Оставь ее в покое, — Моника встала передо мной, наклонилась и заправила прядь сальных волос мне за ухо. — Он был добр к тебе, милая?

Я пожала плечами.

— Он причинил тебе боль?

Я покачала головой.

— Тогда ты молодец, — она чмокнула меня в щеку, и ее красная помада прилипла к моей коже. — Не позволяй Бев командовать тобой, малыш. Ты же знаешь, что не обязана давать ей ни цента, если это твой собственный клиент, не так ли?

Я кивнула.

— А теперь иди. И купи себе что-нибудь поесть, милая. Ты становишься тощей.

Беверли рявкает на нее, но я не осталась слушать их спор. Их голоса затихли, когда я перешла улицу и проскользнула в долларовый магазин.

Я пробиралась по проходам и наполнила корзину чипсами, водой, протеиновыми батончиками и любыми другими продуктами, достаточно маленькими, чтобы их можно было унести. Затем я взяла зубную щетку, поскольку мою украли, дезинфицирующее средство для рук и ополаскиватель для тела из детского отдела. Мне нравилось средство для младенцев, потому что это шампунь, кондиционер и мыло в одном флаконе. Подсчитав, сколько это бы стоило, я схватила чистую рубашку и направилась к кассе.

Моника говорила мне, что я не должна тратить так много сразу, что мне нужно научиться откладывать деньги на крайний случай. Но я не знала, как кто-то в Питтсе экономил хоть десять центов, когда для начала было так мало.

Расчитавшись, я направилась к вокзалу за углом и села на скамейку, чтобы переложить все в свой рюкзак. Иногда, когда я избавлялась от пластиковых пакетов, я