Ян (не) для Янки (СИ) - Гордеева Алиса

– Что вы хотели, Олег Станиславович? – не схожу с места.

– Ничего, – равнодушно откидывается на спинку стула. – Составишь компанию? Не чужие вроде!

Так притворно эта фраза вылетает из уст Шахова, что не могу сдержать улыбки. Интересно, когда вчера он поганой метлой выгонял меня из своего дома, помнил, что мы, вроде как, не чужие люди?

– Хорошо! – сажусь напротив Шахова. Мне становится интересно, что он задумал. – Только я не голодна!

Сыта со вчерашнего вечера! Но, конечно, это замечание оставляю при себе.

– Кофе! – щелчком пальцев подзывает официанта.

Робко киваю: легче согласиться, чем искать объяснения для отказа. Впрочем, мой кивок остаётся без внимания: Шахов тут же приступает к стейку.

– Зачем ты приехала, Яна? – сочная говядина тает во рту собеседника, делая его речь весьма невнятной.

– Я же сказала, что меня вынудили, – тереблю в руках лямку рюкзака, что лежит на коленях. Знаю, что выгляжу с ним за столом глупо, но так мне спокойнее.

– Вынудили бросить тётку? – криво улыбается Шахов.

– А вы об этом? – перевожу дыхание. – Я учиться приехала.

– А что в нашей огромной, я бы сказал, необъятной стране, только один университет? Училась бы в своём городе!

– Но… – растерянно подбираю слова. Шахов отлично знает, как я бредила учёбой, как готовилась в старшей школе к экзаменам, как мечтала учиться в этом вузе, но делает вид, что всё позабыл. Я шла к своей цели несколько лет, так почему сейчас должна оправдываться перед человеком, которому на меня наплевать. – Я поступила честно и заслуженно! Почему нет?

– Я не умаляю твоих способностей, – Шахов поднимает руки, с зажатыми в них столовыми приборами, чуть выше. – Мы просто говорим, Яна! Не нужно воспринимать меня в штыки. Я же знаю, сколько стоит обучение в этом месте, знаю, как непросто там учиться. А ты совсем одна! Вот и волнуюсь!

– Я поступила на бюджет, – зачем-то уточняю, теряясь в собственных ощущениях. Шахову я не верю. Словам его масляным. Заботе притворной. Но и грубить не хочу: я всё ещё помню его другим.

– Это здорово, – разжёвывая очередной кусок говядины, вещает отец Яна. – А живёшь как? Где? На что? Может, помощь нужна?

– Нет, спасибо! – отрезаю чётко, по-военному. – У меня квартира здесь и работа. Я ни в чём не нуждаюсь.

– Ох, какая самостоятельная, – усмехается Шахов, смачивая горло глотком вина. – Или обиделась? На вчерашнее?

Конечно, обиделась! Конечно, мне больно! В жизни Шахова всё хорошо, а значит, моя оплошность четыре года назад никак не отразилась на его судьбе. Так заслужила ли я подобного обращения? Вот только ответить не успеваю. Рядом начинает суетиться официант, перетягивая внимание на себя.

– Обиделась! – констатирует Шахов, стоит нам снова остаться одним. – Значит, так и не поумнела за все эти годы!

Его слова плетью проходятся по нервам, а прищуренный взгляд пугает до чёртиков! Мысленно повторяю, что бояться мне нечего: это же дядя Олег, папин друг, наш сосед, отец Яна… Но отчего-то внутри всё сотрясается от мелкой, навязчивой дрожи.

– На правду обижаться глупо, девочка моя! Как и пытаться в одиночку сдвинуть локомотив. А теперь хорошенько подумай и дай мне ответ: зачем ты сюда приехала?

– Я же уже сказала, что…

– Байки про учёбу и счастливую жизнь в хрущёвке будешь вешать на уши кому-нибудь другому! – сиплым басом перебивает меня Шахов. – Давай начистоту! Узнала, что Ян теперь завидный жених и решила попытать счастья?

– Нет! – отчаянно кручу головой. – Я не знала…

– Что у него невеста есть, не знала? А как поняла, на Сашку перекинулась?

– Что вы такое говорите, Олег Станисла…

– Молчать, дрянь! – кулак Шахова с размаху приземляется на стол. Неприятное дребезжание посуды сменяется чёрным пятном на белоснежной скатерти, а я остаюсь без кофе. – Лёгкой жизни захотелось? Ну так давай договоримся. Сколько?

– Сколько? – переспрашиваю одними губами, наблюдая, как расползается пятно от американо.

– Яна, таких как ты я вижу насквозь, не стоит сильно вживаться в роль, – минуя шум в ушах, слова Шахова не сразу доходят до сознания. – Быстрее договоримся – быстрее каждый из нас вернётся к своим делам! Во сколько ты оцениваешь свободу моей семьи от своего присутствия?

– Мне от вас ничего не надо! – вскакиваю со стула, прижимая рюкзак к груди. Я не ошиблась: Шахов давно потерял человеческое обличие.

– Набиваешь себе цену? – смотрит на меня с презрением, а я нерешительно пячусь. – Глупо! Со мной играть бесполезно! Пользуйся, пока я добрый и щедрый! Поверь, таким я бываю редко!

– Что вы от меня хотите? – бормочу испуганно.

– Чтобы ты исчезла, разумеется! Вернулась туда, откуда приехала, и больше носа своего не высовывала. Ну так что? Сколько я тебе должен за спокойствие моей семьи?

– Нисколько! – едва сдерживаю слёзы, что обжигают горло. – Поверьте, наши жизни больше не пересекутся!

– Молодец, понятливая! – цедит Шахов. – Срок тебе даю три дня! А после, если увижу, раздавлю, как букашку!

Глава 13. Даяна

Каменной хваткой держу перед собой рюкзак, прижимая его к груди, и, не разбирая дороги, бреду вперёд. Солнце, что так приветливо согревало своими лучами ещё днём, сейчас прячется за сизой тучей, а ветер безжалостно взлохмачивает мои волосы, раскидывая те с каждым новым порывом в разные стороны. Бабье лето давно осталось позади, и сейчас, стуча коленками в тонких капроновых колготках, ощущаю на себе всю прелесть осенней промозглой хандры. Мне холодно снаружи, но ещё холоднее внутри. Слова Шахова задели за живое и эхом отдаются в ушах, а память коробит от его озлобленного взгляда. Что с ним и с Яном не так? За что оба неистово меня ненавидят?

Я выбежала из ресторана не оглядываясь, мало что понимая, и уж точно не желая снова садиться в автомобиль Шахова, а потому сейчас с трудом могу разобрать, где нахожусь. Незнакомые улицы, усыпанные невзрачными домами и непонятными постройками сменяют одна другую. Пустынные остановки общественного транспорта уныло намекают, что автобус в этих краях можно ждать вечно, а на такси у меня попросту нет денег. И какого лешего такой крутой Шахов обедает у чёрта на куличках?

Озябшими пальцами нащупываю мобильный и, взглянув на экран, грустно улыбаюсь. Мало того что я совершенно точно опоздала на смену в «Мяту» и теперь моё увольнение – вопрос решённый, так ещё и заряд гаджета стремительно приближается к нулю, а значит, посмотреть на карте, где я нахожусь, получится навряд ли.

– Вот же! – со всей дури топаю по луже и кричу, как сумасшедшая. Меня не заботит, что со стороны я выгляжу странно, внутри всё бурлит от злости и непонимания. Мутные брызги лихо разлетаются в стороны, грязными отметинами расползаясь по ногам, как и гнилые домыслы Шахова по моему сердцу. Сегодня всё против меня!

Отрешённо перебираю ногами, ёжась от ветра и собственных мыслей. Мне впервые хочется сдаться! Забить на учёбу и оставить безуспешные попытки устроится в этом огромном городе, таком тесном для меня и Шаховых. Наверно, я здесь лишняя… Но, с другой стороны, куда мне возвращаться? Никто не ждёт меня с распростёртыми объятиями, и жизнь точно не заиграет яркими красками, если вернусь к тётке. Может, человек она и неплохой, но свои трое оболтусов, да выпивоха-муж, изрядно ушатали её нервную систему. А потому стискиваю обиду на Шаховых в кулак и начинаю идти чуть быстрее.

Продрогшая, с вымокшими ногами и гнездом из растрёпанных волос на голове, я добираюсь до дома по темноте. В квартире по привычке включаю весь свет, чуть громче делаю телевизор и с ногами залезаю на диван, согреваясь горячим чаем и маминым пледом. Шахов ошибается: счастье не определяется числом квадратных метров. Оно здесь, внутри! Но ему не понять! Его душа за эти годы очерствела до невозможности!

Утро вторника встречает настойчивой трелью будильника и сумасшедшим ознобом. Голова чугунная, глаза слезятся от света, а горло и вовсе дерёт, словно ночью случайно проглотила ежа. Хочется свернуться клубочком и забыть обо всём на свете, да только первой парой стоит семинар у Мухомора, а тому на моё самочувствие наплевать. Ещё один бездушный монстр с фальшивым подобием сердца.