История средневековой философии - Альберт Штёкль

своем собственном месте, находится и на месте Платона». Действительно, если принять крайнее реалистическое учение, то это возражение окажется неразрешимым.

9. В XI ст. мы встречаем и еще один взгляд на значение универсалий. Безусловно отрицая объективную реальность универсалий, это направление стремится квалифицировать их не как общие имена, а как общие conceptus (отсюда концептуализм), под которые мы подводим совокупность вещей на основании их сходства и которые затем обозначаем общим именем. Этот взгляд представлен сочинением «De generibus et speciebus», которое Кузен приписывает Абеляру, другие же, оспаривая это, приписывают его или Росцелину Суассонскому (Риттер), или другому неизвестному автору.

10. В этом сочинении общие понятия признаются собранием (collectio) индивидуумов, которые хотя и составляют, в сущности, множественность, однако могут быть рассматриваемы как единый вид, как одно общее, как одна природа, подобно тому как народ или войско, состоя из многих лиц, мыслятся, однако, как нечто единое и называются единым. Однако то «собрание», которое составляет сущность всеобщего, не может слагаться из каких угодно индивидов; индивидуумы, подводимые под одно общее понятие, должны состоять из одинаковой материи и различных форм. Пояснением этого служит один пример: Сократ, как индивидуум, слагается из материи – humanitas и формы – socratitas; последняя делает определенного человека Сократом и отличает его от прочих человеческих индивидов. То же можно сказать и о Платоне. Таким образом мы видим, что материя в обоих одинакова, составляя в том и другом случае «человечество»; напротив, форма в обоих различна и делает их поэтому двумя различными индивидами. И именно потому, что в обоих материя, как выяснено, одинакова, они могут и должны быть объединены в общем понятии «человек».

11. О видах можно сказать то же самое, что и об индивидах: они состоят также из одинаковой материи и разной формы; в человеке и животном, напр., материя – animal – одинакова, а форма (rationale и irrationale) представляется различной. Поэтому и виды, на основании сходства их материи, могут быть объединены под общим понятием animal и т. д. Отсюда следует, что общее ни в коем случае не присуще индивидам как целое, но если род и вид прилагаются в качестве предиката к одному индивидууму, то этим дают понять, что этот индивидуум есть одна из вещей, входящих в определенный род или вид; следовательно, присоединение предиката имеет не существенное, а определительное значение.

12. Но хотя в XI в. антагонизм между номинализмом и крайним реализмом проявлялся во всей своей остроте, однако это не отодвинуло на задний план настоящего умеренного реализма в том виде, как его отстаивал уже Боэций; скорее, напротив, он получил преобладающее значение над крайними теориями, и мало-помалу одержал, особенно в XIII ст., полную победу над ними. Но кто его решительно отстаивал уже в XI в. и, собственно говоря, привел к окончательной победе, так это —

V. Ансельм Кентерберийский

1. Его жизнь и сочинения. Его философская точка зрения

1. Ансельм родился в 1033 году в Аосте в Пьемонте и был воспитан в духе христианского благочестия матерью своей, Эрменберг. По приглашению Ланфранка он поступил в 1060 г. в монастырь Бек в Нормандии, где скоро сделался приором, а затем и аббатом. Свое время он разделял здесь между обязанностями своего призвания и литературными занятиями, которые были для него истинною потребностью. К этому периоду относятся его лучшие и важнейшие сочинения. В 1093 году он был возведен в сан архиепископа Кентерберийского и в этом сане, вплоть до своей смерти в 1109 г., отдавал все силы преобразованию Английской церкви по принципам Григория VII; на этой почве у него было несколько конфликтов с королями Вильгельмом Красным и Генрихом.

2. Сочинения Ансельма возникли большей частью по случайным поводам и поэтому имеют своим предметом преимущественно специальные пункты религиозного учения или философии. Но в них уже ярко проявляется систематическая тенденция. Вот известнейшие из этих сочинений: а) «Dialogus de grammatico», вероятно, первое произведение Ансельма; это – разговор учителя с учеником по часто трактовавшемуся тогда среди грамматиков вопросу: относится ли gramma ticus к категории субстанции? или качества; b) «Dialogus de veritate», в котором разъясняется понятие истины; с) «Monologium» — очерк теологии; d) «Proslogium», в котором развивается так называемое онтологическое доказательство и к которому примыкает «Lider ароlogeticus contra insipientem», содержащая защиту онтологического доказательства против монаха Гаунило, который оспаривает его в своей «Liber pro insipiente»; f) книга «De fide trinitatis»; g) «De processione spiritus sancti»; h) «De casii diaboli»; i) «De conceptu virginali»; k) «Cur Deus homo»; l) «De Ubero arbitrio»; m) «De concordia praescientiae cum libero arbitrio» и т. д.[41]

3. В вопросе об отношении философии к христианской религии Ансельм вместе с Августином решительно отстаивает положение, что когда дело идет о христианской истине, то вера образует и должна образовать существенную предпосылку и основу научного познания. Он формулирует этот принцип в известном положении: non quaero intelligere, ut credam, sed credo ut intelligam (Prosi. с. 1). Знание, взятое субъективно, стоит выше веры; оно занимает середину между верой и созерцанием; но лишь постольку оно возвышается над верой, поскольку здесь к ней присоединяется уразумение того, что принято на веру. Следовательно, прежде всего дух должен укрепиться в вере, и только уже после этого он может сделать попытку возвыситься до научного познания объекта веры. Он не только может, он должен сделать это. С его стороны было бы непростительной небрежностью не сделать этого (De fid. trin. praef. Cur Deus homo, L. 1, c. 2).

4. Ставя научное познание в такое отношение к вере, Ансельм не хочет, однако, умалить значение естественной силы разума. Он говорит совершенно ясно, что и без веры, только при помощи своего разума, человек может достичь познания многих истин и, между прочим, познания Бога. На первый взгляд даже кажется, что он расширил значение рационального познания несколько дальше, чем следовало, даже и христианские догматы он хотел бы обосновать и вывести исключительно из предпосылок разума. Так, напр., в предисловии к книге «Cur Deus homo» он говорит, что намерен оставить совершенно в стороне Христа и божественное откровение и попытаться доказать при помощи одного только разума, пользуясь при этом строго рациональными доводами, что все искупление во всех своих моментах должно было совершиться именно так, как оно происходило. И в «Monologium» он стремится доказать божественную троичность только на основании разума.

5. Сомнительные пункты этих утверждений смягчены, однако, Ансельмом в других его заявлениях. Он говорит вполне определенно, что найденное при помощи доказательств мы всегда должны испытывать на основании Священного Писания, чтобы все,