К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена

Дрейк смотрел на меня спокойно и выжидающе. Словно давал мне время привыкнуть к этой мысли. Попробовать ее на вкус. Он, этот вкус, был неприятным. Металлическим и соленым, как кровь.

– Я говорил, что у меня много врагов. Я давно в Верхнем мире, и… считай, что я обзавелся местными привычками.

Оружие выглядело необычно, я таких не встречала даже в кино. Этакая смесь старомодного револьвера с длинным узким дулом, будто украденного из дореволюционного музея, и современного полицейского пистолета. Вот рукоять, вот спусковой крючок… а туда, наверное, засовывают магазин с патронами.

И почему в фильмах это называют «магазином»? Странно.

– Это специальное оружие… нечеловеческое. Редкий экземпляр. Приобрел по случаю у одного знакомого ангела, подрабатывающего на Штаб контроля, – Дрейк внимательно посмотрел на меня и прищурился. – Это наши «законники», вроде вашего ФСБ. Ты, конечно, о таких не слышала.

Я прикусила губу и мотнула головой.

– Им можно убить демона? – я продолжила сверлить глазами черный глянец.

– Нет, но можно сильно ранить. Причинить страшную боль, которая на время выведет противника из строя. Я могу рассчитывать, что ты к нему не притронешься?

Я судорожно кивнула. А потом еще и еще раз. Конечно, я никогда не возьму в руки оружие. Я даже находиться с ним в одной квартире не хочу.

– Олеся! – Дрейк хмыкнул, поднял бровь уголком и принялся беззастенчиво стаскивать с себя рубашку. Загорелый рельеф начал конкурировать с оружием в плане привлечения внимания. Ушел, прямо скажем, в солидный отрыв. – Из двух находящихся в этой спальне смертельно опасных вещей – я имею в виду себя и пистолет – я несу куда большую угрозу.

Я хлопнула пару раз ресницами, пытаясь развидеть дорожку темных волосков, спускающуюся от пупка (ответственно заявляю, у чертей есть пупки! А стало быть, мама-демон тоже где-то существует!) к ремню брюк. Волевым усилием отвела глаза и отступила в гостиную. Мягко защелкнула дверь хозяйской спальни. И только теперь смогла сделать нормальный, полноценный вдох.

Ох и вляпалась ты, Ласкина. Теперь я уж ни секунды не сомневалась, что имею честь ночевать в ногах крайне опасного… человека? Если бы. Хищника. Вот правильное слово.

Глава 8

Проснулась я затемно оттого, что по квартире кто-то ходил. Бесцеремонно громыхал ящиками и звонко топал подошвами ботинок по паркету. Адское утречко во всей красе.

– Еще даже не рассвет… – проворчала я, едва шевеля языком в пересохшем рту и разминая ноющую шею.

– И тем не менее встать тебе придется.

Изверг! Я продрала глаза и поплелась в ванную, по пути мазнув взглядом по часам. Шесть утра. Шесть, черт меня побери, утра!

– Уверена? – озорное хмыканье донеслось со стороны кухни.

– Нет! – рявкнула на рабовладельца и сунула лицо под кран.

Боги, я сова. СО-ВА, черт возь… Нет, все-таки не стоит.

Спать я вчера ложилась, как в тумане, – перепуганная, взволнованная и какая-то нездорово взбудораженная. Полночи мне в голову лезли бредовые сновидения с участием демонических пупков, бегавших по Москве и заключавших контракты… Потом начался полный сюр, в котором Дрейк меня знакомил с мамой-демоном, чью голову украшали ветвистые оленьи рога. Затем представил меня обещанной чертовой бабушке с гибким озорным хвостом, напоминавшим кожаный хлыст…

А после все исчезли. Остался только черт, купавший меня в наглых зеленых омутах и призывно расстегивавший рубашку. Было ужасно интересно, чем дело кончится, но я проснулась.

– Ну что еще? – бросила я в надменную физиономию и, оценив концентрацию ехидства на ней, устало вздохнула. – Это просто сон.

– Любопытный.

– У вашей матушки есть рога? – я с подозрением покосилась за лохматую макушку.

– Раньше не было, но я давно ее не видел. Вполне могла обзавестись, – спокойно, будто мы обсуждали спортивные новости, выдал Дрейк. – Демонам не снятся сны. Поэтому – любопытно.

Он сел за привычный макбук и принялся увлеченно стучать по клавишам. И зачем меня подняли в такую рань?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Двойной эспрессо, черный, – тихо скомандовал черт, не поднимая на меня глаз.

Да что за человек такой! То сны подглядывает, то мысли читает, то общается, словно с пустым местом!

– У тебя нет кофемашины, – в контракте ничего не было про уважительное отношение, так что я тоже решила перейти на ты. Хамство за хамство. – Кстати, мог бы и завести в таких-то хоромах. Или демонам плохо платят? Беда… Ни в грош не ставят твой полуночный «душеспасительный» труд.

– Меня на 95% устраивает кофе, который готовит Мигель в кофейне за углом. Они работают с шести. Возьми термос в шкафу, ненавижу пить из бумажных стаканчиков.

Гад так и сидел, согнувшись над бесперебойно дзынькающим ноутбуком. Мой фамильярный пассаж его ничуть не тронул. Разве что в уголке губ будто бы собрался пучок морщин, но мне, скорее всего, почудилось. Не мог же он улыбаться на мою неумелую попытку хамить?

– У тебя полчаса, Олеся. Рассвет скоро, а потом мне нужно уйти. Поспеши.

***

Так рано норку я никогда не покидала. Улица еще утопала в свете фонарей, рассыпанном на снегу, но, к моему удивлению, совсем безлюдной не была. Москвичи уже куда-то спешили – кто на ближайшую станцию метро, а кто – домой, возвращаясь с ночной смены. Этот город не умел спать.

А хам даже «Доброе утро» не сказал. Будто надвое переломится, если станет немного вежливее. Просто выгнал на холод, в темноту… за чертовым кофе!

Почему-то именно сейчас – пока ноги разъезжались на ледовом катке, именующемся по нелепой случайности тротуаром, а мороз азартно хватал меня за колени – я во всей красе осознала масштаб своего «попадания». В носу предательски защекотало. И даже пожаловаться некому!

Сестра сгрызет себя из чувства вины, да и ей проблем с Джадом хватает. Лиля на смех поднимет – как я ей докажу, что таскаю утренний кофе красавцу-профессору не по своей воле? Еще и обидится. Решит, что этот хам мне – не дай-то бог! – интересен как мужчина.

Мама, может, и поверила бы… Раньше. Было время, мы с ней были по-настоящему близки. Но сейчас они с отцом застряли как «вещи в себе», причем каждый по отдельности, хоть и на одной жилплощади. Два закрытых на все замки чемодана, которые не готовы открыться друг другу и признать собственные ошибки. Не до меня им, не до Вальки и даже не до черта.

Неподалеку от кофейни, в которой хозяйничал русский кубинец Мигель, возвышался храм. Он горделиво дырявил куполами темно-серое небо, и у меня закралась нелепая мысль зайти внутрь. Я не была в церкви так давно, что внезапно настал момент, когда заявляться уже стыдно. Вроде старых приятелей, с которыми лет десять как потеряна связь. И они очень странно на тебя посмотрят, если ты вдруг объявишься на пороге и попросишь соль.

Но я бы зашла, да… Собралась бы с духом и зашла. Если бы не мысль: как там смотрят на тех, кто умудрился заложить в ломбард собственную душу? И прилично ли о таком вообще рассказывать?

Это ведь не почку продать. Без почки жить можно.

Я спрятала нос в ворот пальто и прошла мимо. Нет, тут меня тоже не ждут.

И все-таки внутри зрела болезненная потребность выговориться. Оставался последний вариант – признаться во всем Рогозину. Последние пару лет Алексей Николаевич опекал меня, как дальний родственник. Он не навязывался с советами, но при возможности отводил беду, поддерживал, вселял уверенность в себе.

Вряд ли он сможет чем-то помочь, но хотя бы выплачусь ему в жилетку. Заодно предостерегу насчет «вашингтонского профессора»! Надо только время выбрать, когда безрогого не будет в университете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Из распахнувшейся двери вышел импозантный мужчина в длинном пальто, и на меня дыхнуло пробуждающим ароматом свежей выпечки и терпкого кофе. Похоже, я прибыла к пункту назначения. Внутри было пусто, только женщина средних лет о чем-то болтала с молоденьким кубинцем.

Шустрая помощница выкладывала увесистые пироги на застекленный прилавок. Позади нее молодой мужчина живописно ругался с огромным кофейным аппаратом, с кучей хромированных трубок и вентилей. Тот издавал в ответ какое-то жалобное дребезжание. И надо было ему сломаться именно в этот день?