К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мил, ну ты чего? Что за химия такая между вами уже который год? – пробубнил Юра, явно не зная, на чью сторону встать в застарелом противостоянии. За Миланкой большая группа поддержки, за мной – халявные конспекты, написанные красивым разборчивым почерком.
– Никакой химии, – фыркнула девушка и потянула Юру за собой. – Мы в кино шли, кажется?
Я тихонько шмыгнула носом, глядя вслед удаляющейся парочке. Милана и Юра. У них все серьезно? И ведь специально про кино сказала. Зачем так жестоко? Знает ведь. Все знают.
– Забудь, Лесь. На идиоток не обижаются. И у них ничего нет, – тоном эксперта по отношениям заявила подруга.
Я в этом сомневалась, глядя, как Милана поправляет русую Юркину челку, беспорядочно торчавшую из-под шапки бини. Очень уж интимный жест. И все-то у нее легко!
– Так это была ловля на живца? – хохотнула Лиля, когда парочка от нас прилично оторвалась. – Никто не может устоять, когда Ласкина падает на лед!
Я скривилась от ее глупого предположения, а потом вспомнила черта – которого, как известно, поминать не следует. Уже второго «словила» на свое падение. Пожалуй, способ можно запатентовать. Действует безотказно. Но не в моих интересах.
– А ты куда на выходных пропала? Я заходила вечером в общежитие, – Лиля скорчила брезгливую мордочку, словно увидела крысу. – Ралиевна сказала, что ты до сих пор не вернулась. Откуда?
Тело сковало морозцем изнутри. Черт! Я ведь на несколько часов успела забыть, что возвращаться мне сейчас не в общежитие, а на законный коврик у адского диванчика…
– На работе была, – пробубнила еле слышно.
– И кем устроилась? – Лиля подула на розовые гелевые ногти, будто те были свежеокрашены, и залюбовалась их отблесками на уходящем солнце. – Я же предлагала тебя пристроить к своему отчиму. Он не против. Найдет должность специально под тебя.
Сама на своего отчима Лиля работать, разумеется, не собиралась. Ее вполне устраивала приличная «карманная сумма», ежемесячно капавшая на банковскую карту. Я вспомнила, какими алчными глазками на меня третий год смотрит новый муж ее матери и поежилась. Нет, «должность под меня» от этого типа – худшее, что можно вообразить.
Уж лучше на коврике у черта. С ним все прозрачно и оговорено контрактом. Хотел бы большего – давно мог бы воспользоваться ситуацией и заманить меня в спальню под предлогом демонстрации хвоста. А это, между прочим, запрещенный прием! Безотказный. Куда серьезнее «чашечки кофе» и «коллекции гравюр». А Дрейк, наоборот, запретил туда входить. Будто чувствовал, что я нацелилась на его комод.
Мысли снова самым беспощадным образом скатились к черту. Где он сейчас? Какими тайными жуткими делами занимается? Рассказывать Лильке о новой работе было стыдно и неловко. В воздухе уже образовалось грозовое облачко, грозившее вылиться в эпичную лекцию на тему «Сколько можно опускаться на дно, Олеся?!».
В Москву мы переехали, когда мне исполнилось двенадцать. Но по-настоящему узнавать столицу я начала только на первом курсе, почти сразу после папиного взлета. Оказалось, что к тем, у кого туго набит кошелек, Москва поворачивается совсем другой стороной. Лицевой. Ну прямо как избушка на курьих ножках. Моим «экскурсоводом» стала Лиля, умевшая проводить время весело и гулять широко. Она знакомила меня со столичной жизнью – клубами, квартирами «золотых мальчиков», красивой одеждой…
А потом меня выбило из колеи. Отец потерял бизнес, погряз в долгах и кредитах и переехал с матерью в Воронеж. Родители постоянно ссорились на почве внезапной бедности. Дело шло к разводу, и мы с сестрой старались не встревать. Выкручивались сами, как могли.
Теперь Лиля делала вид, что несет непосильную ношу, когда провожала меня до облупленной общаги. Конечно, это вам не квартира в центре. Но Милана не зря упомянула про «богатство и бедность». Разве деньги могут влиять на настоящую дружбу?
Я остановилась, заглянула Лиле в глаза и честно призналась:
– Кем-то вроде хаускипера.
– В смысле, домохозяйкой? – поперхнулась подруга. – То есть твои лучшие друзья теперь не я с Антоном, а пылесос, кофеварка и пипидастр?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Пипи-кто?
– Мохнатая штука, которой пыль сметают. В кино видела, – залилась смехом подруга.
– Это нормальная работа, – я недовольно повела плечом. Не стоило все-таки говорить. Теперь этот фонтанчик нравоучений и подколок два часа не закроется.
– Это унизительно – ползать кверху задницей по чужому полу! – припечатала Лиля, пряча подбородок в меховом воротнике.
– Да что может быть унизительного в том, чтобы приводить все в порядок и наводить чистоту?! – в неожиданном протесте возмутилась я.
– Полностью с вами согласен, Олеся Владимировна, – густым голосом прогремело из-за спины.
По затылку пробежала дрожь, волоски зашевелились от какого-то странного, глупого предвкушения. Похоже, моя душенька узнала владельца и дала телу сигнал беспричинно обрадоваться. Иначе я не могу это объяснить.
– Ой, Даррел! – томно выдохнула Лил и тут же поправилась: – То есть мистер… профессор… Дрейк! Вы абсолютно правы, в чистоте есть что-то магическое… Я тоже ужасно люблю порядок.
Я фыркнула: Лилька действительно «любит» порядок до ужаса. В том смысле, что в ее съемной квартире творится форменный кошмар. Начиная с горы нестиранного белья в ванной и заканчивая окурками, киснущими в стакане с водой, на балконе.
Дрейк одними губами прошептал «Не позже шести, Олеся» и так пронзительно посмотрел, что я поспешно кивнула – чуть голова не оторвалась. На затылке сконцентрировались мурашки. От страха, конечно. От чего же еще?
Сердце екнуло – мне показалось, изумрудные глаза снова обросли тонкой золотой паутинкой. Ровно как тогда, когда он демонстрировал, что у моей душеньки новый хозяин. Намек? Или это выходит у черта непроизвольно?
Взгляд Даррела метнулся за мою спину. Концентрация золотых искр в нем усилилась, но тут же схлынула, наделив радужки знакомой умиротворяющей зеленцой.
Я невольно обернулась. Нас нагонял Алексей Николаевич, размахивая в воздухе увесистой черной папкой.
– Раз уж гора не идет к Магомету… Изучи на досуге, Ласкина. Тут правки. Не затягивай, – скупо проинструктировал Рогозин и сунул папку мне в ладони. Метнул короткий взгляд на «вашингтонского профессора» и перешел на английский: – Даррел, будь так любезен, задержись ненадолго. Надо согласовать часы лекций для четвертого.
Черт чуть дернул скулами, будто меньше всего сейчас хотел куда-то идти и что-то согласовывать, и предпочел бы и дальше запугивать меня своими магическими искрами… Но покорно склонил голову набок и удостоил Рогозина еле заметным кивком.
Профессора направились к административному корпусу, а мы двинулись дальше по дорожке. Это Лилькино «Даррел!», сопровождавшееся закушенной нижней губой и призывным взглядом голубых глаз, опушенных наращенными ресницами, до сих пор икотой отдавалось в груди. Она даже не представляла, кому строит глазки!
Конечно, я в этой ситуации волновалась за подругу. Не хватало еще Лиле вляпаться так же, как мне. Интересно, что бы он мог ей поручить? Представила себе Лильку, гарцующую с пипидастром – надо будет в поисковике поточнее глянуть, что за диво-дивное, – и настроение немного поднялось.
Уж конечно, она не стала бы закладывать ему душу. Лиля девушка прагматичная и целеустремленная. Знает, чего хочет. У нее ухоженная (местами даже слишком) внешность, популярный парень (по совместительству мой бывший), хорошо зарабатывающие родители. Она вполне счастлива. Только вот постоянно чем-то недовольна. В этом они с Дрейком похожи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Глава 7
Вдалеке показалась серая коробка моего общежития. Я попрощалась с Лилей и принялась решать в уме математическую задачку.
С одной стороны, мне нужно было забрать вещи и повидать сестру. Поскольку общежитие находилось неподалеку от административного комплекса университета, в каких-то пятнадцати минутах ходьбы, логичнее было сразу направиться сюда. Но пожилая кореянка из химчистки сказала, что потрепанный слим-фит, окропленный кровью Джада, будет готов к понедельнику. А тащиться в химчистку со всеми своими пожитками очень не хотелось.