Попрыгунья - Энтони Беркли

— Не могу тебе этого сказать, Колин, — он уселся на освещенный солнцем кирпичный бортик. — Послушай, когда я оставил вас с Дэвидом вчера вечером в баре, а сам пошел на крышу — лучше бы я этого не делал! — чем вы-то занимались? Когда я вернулся, вас там уже не было. Вообще говоря, там уже никого не было. Вы что, вернулись в зал?

Лицо Колина отразило погоню за ускользающим воспоминанием.

— Точно не помню. А что? Все еще идешь по следу?

— Иду, — угрюмо подтвердил Роджер. — Это ты виноват. Так что будь любезен пошевели этими своими штуками, которые ты считаешь мозгами, и ответь на мой вопрос.

Колин задумчиво поскреб свою лысеющую макушку.

— Леший меня дери, не помню. А что, это важно?

— Очень даже важно. Я хочу проследить каждый шаг каждого из тех, кому была на руку смерть миссис Стреттон, с той минуты, как она покинула зал, и до того времени, как Дэвид приехал сообщить, что домой она не вернулась.

— Ну и работенка! Ладно, ради тебя я постараюсь. Погоди, дай еще подумать.

Роджер ждал, играя с пойманным червяком-проволочником, незаконно подобравшимся к корням одного из розовых кустов.

— Если бы ты посидел спокойно, — сказал Колин, — то у меня была бы возможность подумать.

Роджер застыл.

— Кажется, вспомнил! Я вернулся в зал — да, точно, как раз Лилиан спросила меня, как наш крошка Дэвид, и я ответил, что выпивка ему, похоже, помогла. Да, я вернулся в зал, а Дэвид — нет.

— А куда пошел Дэвид?

— А я почем знаю?

— Но мы должны это знать. Как же ты не понимаешь, насколько это важно?воскликнул Роджер. — Он не поднимался на крышу?

— С какой стати?

— Послушай, Колин, — терпеливо начал Роджер, — это ты с недосыпа сегодня такой или нарочно все время говоришь мне поперек? Как ты понять не можешь, что, после того как я спустился с крыши, туда поднялся кто-то и что этот кто-то убил Ину Стреттон?

— После того, как ты спустился. Ага. Итак? Кто это был?

— О чем я тебя и спрашиваю. Как же ты не понял до сих пор, что из всех лиц, кому было на руку устранение Ины Стреттон, наиболее заинтересованное ее муж? Так что если исходить из мотива, то это — Дэвид Стреттон.

— Нет-нет-нет. Ты меня не переубедишь, Роджер. Зря стараешься. Тебе никогда не убедить меня, что крошка Дэвид вздернул родную жену на виселицу.

— Колин, что ты мелешь? — раздражался Роджер. — Я не пытаюсь тебя ни убедить, ни переубедить. Просто прошу тебя рассмотреть такую возможность, а потом подумать, какие факты и улики ее подкрепляют. Если мы хотим хоть чего-то добиться, мы должны быть открыты для любых версий. А ты просто какая-то глыба предубеждений!

— Дэвиду духу не хватит и улитку раздавить!

— Очень может быть, что некоторые люди, которым не хватает духу давить улиток, вполне в состоянии убивать ближних.

— Э, ладно тебе, Роджер. Неужели ты хочешь мне сказать, что бедный крошка Дэвид — потенциальный убийца?

— По всей видимости, это так, и вся история криминалистики подтверждает мои слова — тебе, между прочим, полагалось бы это знать. Дэвид Стреттон относиться к тому типу личностей, которые как раз и совершают убийства.

— Кажется, ночью ты говорил, что это — Чалмерс? Однако они похожи друг на друга, как…

— Небо и земля. Согласен, они очень разные люди. Ну нельзя быть таким тупым, Колин! — Роджер с силой саданул по кирпичному бортику клумбы и ушиб кисть. — Неужели не видно разницы в психологических основаниях? Чалмерс, уверен, никогда бы не совершил убийства ради собственных интересов, а Дэвид Стреттон навряд ли смог бы это сделать ради кого-то другого. Однако легко вообразить, как Джонатан Чалмерс совершает ради своего друга Дэвида то, чего не стал бы делать для себя; а Дэвид, повторяю, из когорты прекрасных, многострадальных мужей, женатых на ведьмах, — именно такие мужья однажды не выдерживают и хватаются за мясной нож.

— Скажу тебе откровенно, — уступил Колин. — Ты прав. Криппен.

— Именно, Криппен. Славный малый, которого вывела из душевного равновесия его кошмарная жена. Хотя в его случае был и дополнительный мотив в лице… Колин! — Роджер устремил на него горящие глаза.

— Ну, что еще?

— Я ведь, между прочим, знаю, что Дэвид любит другую женщину! Мотив-то, господи, то что надо!

— Откуда ты это знаешь?

— Мне вчера сказали. Кое-кто проболтался, не будем говорить кто. Но ставлю весь свой годовой доход, все это правда.

— А теперь ты меня послушай, Роджер, — сказал Колин, тоже разогреваясь. Я в такие игры не играю. Если ты хочешь повесить это дело на бедного парня, имей в виду: я в такие игры не играю, и точка.

— А как на меня его повесить, так это ничего, — с горечью напомнил Роджер.

— Ты сам на себя его повесил. Но если ты собираешься доказать, что это сделал Дэвид, то давай лучше не будем. Я не хочу знать, сделал он это или нет; а если и сделал, бога ради, давай оставим его в покое. Его до этого довели.

— Ах, значит, ты уже допускаешь саму возможность?

— Я просто не желаю больше этим заниматься.

— Чтобы иметь полнейшую свободу всю дальнейшую жизнь отпускать намеки на тот счет, что убийца — это я? Нет, Колин. Боюсь, меня это не устроит. И вообще, я не пойму, чего ты так переживаешь. Боишься узнать, что твой приятель совершил убийство — как страус, прячущий голову в песок, чтобы не видеть, что вытворяет его страусиха? В неведении — блаженство, так, что ли? Но ведь ты не дрогнул, когда во весь мах мчался к выводу, что убийца — я?

— Это разные вещи, — проворчал Колин. — Ты можешь постоять за себя. А Дэвид — нет.

— Да хватит кудахтать, как старая квочка, — Роджер терял терпение. Давай лучше поговорим как разумные люди. Я ведь не утверждаю, что мы обязаны действовать в соответствии с тем, что узнаем. В любом случае я очень сомневаюсь, что удастся найти доказательства, которые покажутся полиции достаточными, — ведь кресло-то я передвинул. Так что можешь не трястись так за своего бедного крошку Дэвида. Я вполне готов покрыть его, если вдруг окажется, что все-таки это он ее прикончил. Если хочешь, могу даже пожать ему руку и поздравить. Но я должен знать.

— Почему ты должен знать? — горестно вопросил Колин.

— Да потому что, черт побери, — завопил Роджер, — ты обвинил меня, а я этого не делал. Ты подрываешь корни моего самоуважения — ты же проволочник!а мне надо их спасать!

— О, ну тогда, — буркнул Колин, — тогда ладно. Валяй дальше.

Роджер передвинулся на другой участок нагретой солнцем кирпичной кладки и, успокоенный теплом, принял решение.

— Все очень просто, Колин, раз уж ты сегодня утром намерен возражать против каждого моего слова, может, лучше тебе сразу встать на место адвоката, а я буду обвинителем. В таком случае прежде всего я бы хотел услышать от тебя, в чем причина странного поведения Дэвида вчера вечером, после того как мы нашли тело? Или тебе оно странным не кажется?

— Он был просто потрясен этим. А чего же ты ждал?

— Не совсем того, что увидел, — задумчиво произнес Роджер. — Само собой, он был потрясен. Но с другой стороны, Дэвид терпеть не мог свою жену, а потерять жену, которую терпеть не можешь — это совсем не такое потрясение, как потерять любимую жену. Хотя, согласен, что первой реакцией невиновного, разумеется — наверняка был бы ужас. В конце концов, жена есть жена, даже если ты ее терпеть не можешь; и наверняка были какие-то моменты, которые можно вспоминать с нежностью. Даже с Иной у него такие моменты были — не то Дэвид Стреттон никогда бы на ней не женился. Уж какого черта он это сделал — сие превыше моего понимания. Однако же, как мы видим, он это сделал. Вот только поведение Дэвида прошлой ночью поразило меня не этим вполне естественным и невинным чувством. Да, он был потрясен, но мне почему-то кажется, что вовсе не утратой. Не трансформирую ли я подсознательно мои тогдашние ощущения, утверждая, что скорее это потрясение было вызвано страхом? — риторически вопросил Роджер. — Вполне возможно. Но с Рональдом все было очевидно. Он кудахтал над Дэвидом, как курица над цыпленком. Что такого, хотелось бы знать, есть в Дэвиде, что заставляет сильных мужчин превращаться в наседок? Мне это неизвестно. Как бы то ни было, Рональд очень обеспокоился насчет Дэвида. Почему, Колин?

— Я не знаю.

— И я тоже. Но не перегрызешь ли ты мне глотку, если я посмею предположить, что это потому, что Рональд знал о том, что сделал его брат, и до смерти боялся, что Дэвид что-нибудь ляпнет полиции? Не впадешь ли ты в крайний гнев, если я предложу именно это в качестве причины, заставлявшей Рональда все время вмешиваться в разговор и отвечать инспектору прежде, чем Дэвид успевал открыть рот? А, Колин?

— О, вижу, мы заполучили нового прокурора, а заодно и нового убийцу так, кажется? — саркастически поинтересовался Колин.