Последний долг - Изидор Окпевхо

большой солдат подошел очень близко к маленькому солдату, он много выше, чем маленький солдат, и его красная фуражка наклоняется вниз, когда он смотрит на маленького солдата, маленький солдат стоит прямо и смотрит прямо, только не на большого солдата, и прижимает свой автомат к боку, большой солдат ему говорит и похлопывает хлыстиком по своей собственной ноге, а маленький солдат все на него не смотрит, я думаю, он боится большого солдата. я хочу быть, как большой солдат, чтобы хорошенько побить ономе. он назвал моего папу вором, сказал, что солдаты забрали папу, потому что он что-то украл, а солдаты не любят, когда воруют, потому что солдаты. хотят забрать все себе, но мама сказала, что мой папа честный, она говорит, что папа ничего не украл. теперь большой солдат шагает по площади, он отходит от маленького солдата, который стоит с автоматом, он шагает по площади и смотрит вокруг, он остановился у входа в большой дом и опять смотрит вокруг, он сходит с крыльца и опять шагает по площади, он идет туда, где стоит маленькая машина и рядом с ней еще один маленький солдат, этот солдат приехал с большим солдатом, он говорит маленькому солдату, который приехал с ним. солдат тоже стоит прямо, тогда большой солдат качает головой и отходит от маленького солдата, который приехал с ним, и опять похлопывает хлыстиком по своей собственной ноге, потом большой солдат подходит к другому маленькому солдату, тому, который с ним не приехал, который стоит прямо с автоматом. теперь маленький солдат боится большого, почему он не застрелит его из автомата, я думаю, он боится большого солдата, большой солдат опять подходит к маленькому солдату, он говорит ему. а теперь они оба глядят в мою сторону, они показывают на наш дом. маленький солдат показывает большому солдату на наш дом. и большой солдат тоже показывает. тогда маленький солдат… огеново! большой солдат опускает руку, по все равно смотрит прямо на наш дом, под козырьком красной фуражки его глаза очень темные и ни разу… огеново! кричит мама, ма, отвечаю я. куда ты девался, колдунчик, говорит она. я здесь, ма, говорю я. живо сюда, пока я не успела моргнуть, говорит она. и мама выходит из двери и за шиворот тащит меня в дом. что большой солдат сделает маленькому… что ты там делал, а, говорит мама, это большой солдат, говорю я. какой еще большой солдат, говорит она. тот, который в красивой открытой машине, говорю я. тот, который… так что он, говорит мама. он здесь, мама, говорю я. он на улице с маленьким солдатом. каким маленьким солдатом, говорит она. тем, который… чертенок, мало нам наших бед, тебе нужны еще новые, говорит мама, ты не видишь, что у нас происходит, но я только… замолчи и слушай меня, говорит она. ты хочешь выйти из дому и позвать в дом погибель, которая и так вот-вот придет к тебе в гости. ма, я был у самой двери, говорю я, я не выходил из дому. если ты будешь сидеть дома, где тебе и полагается быть, тебе не придется думать о больших солдатах и маленьких солдатах, пока они сами не придут за тобой. и она молчит, она не глядит на меня, она смотрит на зерна риса, которые ее рука перебирает в тыквенной чашке, она рассердилась, мама на меня рассердилась и не хочет на меня смотреть, она сказала, что мой папа честный, значит, оном? врет, я хочу быть, как тот большой солдат, чтобы побить ономе. ма, а они к нам придут, спрашиваю я. когда захотят, говорит она. ма, а когда они захотят, говорю я. когда им надоест, что ты на них глазеешь, говорит мама. может, они придут сейчас, говорю я. может, говорит она. по — моему, они говорят про нас, говорю я. да, говорит мама, они говорят, что заберут тебя за то, что ты не даешь им покоя, ты хочешь, чтобы они забрали тебя. я трясу головой, маленький солдат боится большого, почему он не застрелит его из автомата. ма, говорю я, я видел, как они смотрели на наш дом и указывали рукой. что, говорит мама и глядит на меня, я видел, как маленький солдат показал на наш дом, говорю я. показал на наш дом большому солдату, а потом большой солдат сам стал показывать рукой на наш дом. ма, ты думаешь, они хотят меня забрать. мама не отвечает, она встает и ставит чашку с рисом на пол. потом она быстро подходит к двери, приоткрывает ее и выглядывает, я подбегаю к ней и тоже смотрю в щелку. уходи, говорит мама и отталкивает меня задом, иди в комнату, живо. я ухожу, а она стоит у приоткрытой двери и смотрит на улицу в длинную щелку света, я подбегаю к окну и гляжу в большой квадрат света, я вижу, маленький солдат ходит теперь взад-вперед, большой солдат и другой маленький солдат, который приехал с ним, идут к маленькой открытой машине, они влезают в нее и уезжают. мама отходит от двери, но я уже отбежал от окна, и она не узнает, что я тоже все видел. ма, они придут и заберут меня, спрашиваю я. она мне не отвечает, она медленно идет от двери, медленно приближается к чашке с рисом, на меня она не глядит, кажется, она хочет плакать, она прижимает руку к груди, ее неулыбающиеся, неразговорчивые глаза уставились в тыквенную чашку на полу рядом со стулом, она берет в руки чашку и начинает снова перебирать рис, и ничего мне не отвечает, может, она тоже боится большого солдата. ма, они что, придут и заберут меня, спрашиваю я. может быть, говорит она. если ты будешь высовываться на улицу. ма, а что большой солдат сказал маленькому солдату, говорю я. что он говорил про нас. не знаю, говорит мама. вдруг большой солдат и маленький солдат говорили про папу, вдруг ономе сказал им, что папа у них украл, но мама сказала, что мой папа честный. они говорили про папу, говорю я. вряд ли, говорит она. зачем им говорить про папу, они не знают твоего папу, говорит она. но ономе сказал, что они забрали моего папу, говорю я. они не забрали его, говорят она. он сам поехал с ними, только не с этими, скажи это ономе. а с какими, говорю я. тех здесь больше нет, говорит она. а где они, говорю я. не знаю, говорит она. только не с этими, тогда кто привезет его домой, спрашиваю я. не те, с которыми он уехал. не знаю, говорит она. только не с этими. мама сказала, что папа ничего не украл, потому что он честный, ономе врет, я хочу быть, как большой солдат. чтобы побить его. когда папа вернется, спрашиваю я. не знаю, говорит мама, очень скоро, ономе говорит, что он никогда не вернется, говорю я. он говорит, что солдаты его никогда не отпустят за то, что он у них украл, а если кто-нибудь украдет, то… перестань повторять чепуху, кричит мама, ономе говорит то, ономе говорит это, что ономе знает про твоего папу, какое мне дело до того, что болтает ономе. если ономе назовет твоего папу вором, ты сам назови его папу вором и перестань докладывать мне о том, что болтает ономе. если ты не будешь высовываться на улицу, ономе не сможет сказать тебе, что твой папа вор. мама очень сердится на меня, она наклоняется и продолжает перебирать рис. она на меня по смотрит, я не хочу, чтобы мама опять на меня сердилась. папа ономе вор папа ономе вор папа ономе вор папа ономе вор папа ономе… ступай в комнату и ложись, говорит мама, когда еда будет готова, я тебя позову. мама шипит и что-то бормочет, потом ее губы перестают шевелиться, ее неулыбающиеся, неразговорчивые глаза уставились в чашку с рисом, мой папа честный, а папа ономе вор. я ложусь на мамину кровать и смотрю, как на степе играют беспокойные тени пальмовых листьев, по стене к дальнему нижнему углу медленно крадется геккон. то он ползет, то бросается на муху, как молния, муха взлетает, геккон замирает и ждет, чтобы она снова села, и опять геккон медленно, медленно подкрадывается к ней, на его спине дробятся пятна света и дрожащие тени листьев, но муха не ждет, пока он ее поймает. мама сказала, что, если я засну, она меня разбудит, когда кончит готовить еду, а когда я поем, я спрячусь и тайком пойду к маленькому солдату, который стоит с автоматом, и спрошу его, когда вернется мой папа, и я спрошу его, кто увез моего папу, и я скажу ему, что ономе говорит, что мой папа что-то украл… и поэтому… солдаты… молчать, говорит большой-большой солдат с толстой палкой в руке, вор боится подняться с земли и просит, чтобы солдат отпустил его домой, и большой солдат снова бьет его по голове толстой палкой, а ономе сидит на макушке высокого-высокого дерева и громко смеется, когда вор на земле начинает плакать, и я тоже начинаю плакать, мне жалко вора, и большой-большой огромный солдат говорит: поймать мальчишку, и десять маленьких-маленьких солдат берут автоматы и бегут ко мне, и я хочу бежать, но не могу, потому что мои ноги вросли в землю, и небо начинает кружиться, и вдруг начинается дождик, вместе с водой с неба падает рис, и большому-большому огромному солдату больше некогда смотреть на лежащего вора, потому что он хочет проглотить весь рис и не оставить мне ни зернышка, а я все никак не могу убежать, мои ноги вросли в землю, и я плачу, плачу, плачу…

Я так и знал. Мелкие люди думают мелко и действуют мелко, что бы они ни делали. Ты даешь человеку хорошие деньги, чтобы он поехал в Идду и дал показания перед комиссией, ты сам снабжаешь его сильными, убедительными доводами — и вот: стоит судье разинуть рот для зевка, как твой мелкий мошенник от страха плюхается на задницу.