Конец эры мутантов - Лидия Ивченко

Зазвонил телефон. Лора пошла к нему нерешительно, с опаской – сюда давно никто не звонил. Со вздохом положила трубку – ошиблись номером. Почему-то подумала о Максимове: не он ли “ошибся номером”?

Она бесцельно прошлась по комнате, машинально переставляя безделушки места на место. Потрогала пестрые хвосты двух стеклянных петухов, застывших друг перед другом в драчливой позе. Когда они в последний раз виделись с Максимовым? Кажется, года три назад. Подвыпившая братия наперебой кричала в трубку, объясняя, куда, когда и к кому нужно явиться немедленно и безотлагательно, и больше всех разорялся Максимов. Когда наконец все всё поняли и Лора с Евгением приехали по названному адресу, там уже дым стоял коромыслом. Их встретили шумным восторгом, заставили штрафными бокалами “догонять” остальных, жестикулировали, хохотали, внося каждый свою лепту в этот невообразимый гвалт. А двое у окна вслушивались в слова и мысли друг друга.

– С чего это ты вдруг стала блондинкой?

Лора невольно тронула завиток возле уха. Отличный парик – никто ничего не заметил. Звонок застал ее врасплох, прическу делать было некогда, и она воспользовалась аварийным выходом. Она ответила с озорной улыбкой:

– В память о прошлом. Когда-то в молодости мне нравились блондины… – И лукаво посмотрела на него.

Максимов молча провел рукой по своей белокурой шевелюре, уже приправленной сединой, собираясь с мыслями.

– Да, лучшее, что дала нам химия, – это блондинок, – сказал он.

– Какой живучий анекдот, – сказала Лора разочарованно: Максимов снова ушел от вопроса. – Ребята, давайте выпьем за то, чтобы хоть когда-нибудь гора всё-таки пришла к Магомету! – Лора подняла бокал и пристально посмотрела на Максимова.

Он отвел глаза. По его лицу она видела, что он помнил. Тот злополучный момент на выпускном балу, когда влюбленная и страдающая, Лора подсела, будто ненароком, к нему, надеясь, что хоть теперь, напоследок, удастся как-то объясниться, тогда он и сказал ей про эту чертову гору и Магомета, который к ней идет… Лора поднялась и вышла. А за дверью, в темноте теплого вечера плакала, затаившись, чтобы не увидел громко звавший ее Евгений.

Евгений замолк – на крыльцо вышел кто-то.

– Спички есть? – по голосу она узнала Максимова.

Слабый сполох огня – и до нее донесся запах табачного дыма.

– Послушай, что между вами происходит? – спросил Евгений каким-то ломким голосом: он пытался придать ему жесткость, но это у него, всегда деликатного, не получилось, и вопрос прозвучал робко.

– Ничего, – после паузы отозвался Максимов. – Не беспокойся, я тебе поперек дороги не стану. “Уйду с дороги, таков закон, третий должен уйти…” – пропел он куплет из популярной песни.

“Дурак!” – едва не крикнула Лора из своей засады. Сердце уже рвалось из груди. “Какой дурак…” – подумалось грустно и обреченно.

… Тост шумно поддержали. – Я тоже “за”, хоть и не понимаю, – смеялась Ланка, хозяйка застолья, и тянулась к ней рюмкой через стол. – Философы кругом, Диогены…Где только ваши бочки?

– Еще не выпиты.

– Люблю за остроумие!

Максимов поставил бокал. Прошлое, освобожденное забвением от ненужных подробностей – смешных, нелепых, печальных или досадных, оставляет от события одну обнаженную суть, привлекательную или неприглядную, а суть была в том, что его когда-то любила интересная и неординарная девушка, ставшая потом женой его товарища, потому что сам он этой любовью пренебрёг. Только ли дело в том, что он не мог предать дружбу ради женщины? Или в том, что она, Лора, этой жертвы не стоила? Трудно сказать. Многое забылось. Помнился лишь вечер, полный таинственного очарования, в доме на Васильевском острове, мытье посуды вдвоем на кухне и разговор взглядов в наэлектризованной атмосфере взаимного притяжения. Их руки касаются, беря одну и ту же тарелку, а в сердце в предчувствии любви закрадывается тревога – сладкая, приятная… Они еще не встречались, но оба как будто ждали взаимовыгодного положения, а взгляды, полные значения и понимания, вели молчаливые разговоры. Бывали даже молчаливые ссоры, от которых портилось настроение обоих, и тогда чувствовалось, будто что-то нарушено, и уже не улавливалось во взгляде полного доверия… Проходили дни тревожного ожидания в преддверии чего-то важного, что вот-вот должно было произойти. Но оно так и не произошло.

– Ребята, ребята, тост был, нечего отлынивать… – взывал тамада.

– Да-да. А что же ты? – сказал Максимов, видя, что Лора поставила рюмку, едва пригубив – Сама провозгласила…

– Здоровье не позволяет.

– Ну и что… У меня порок сердца, и то вот пью.

– А ты не пей. Поживи подольше.

Он пожал плечами.

– Зачем?

Вопрос поразил ее. Неужели для него все уже в прошлом? Сама она была жизнелюбом, неистовым, как Кола Брюньон, и жизнь со всеми ее перепадами радостей и огорчений не потеряла бы для нее привлекательности даже в двести лет.

– Между прочим, у него очень умная, хорошая жена! – тыча пальцем в сторону Максимова, кричала Ланка. – Очень достойная…

– Я ведь не оспариваю, – улыбнулась Лора. – Не сомневаюсь, что она умная, достойная, спокойная и какая там еще? И что Слава с ней счастлив…

– Ну, положим, она вовсе не спокойная, и счастлив я с ней или нет – это другой вопрос, – сказал Максимов резко.

В ее душе взметнулась легкая радость. Вроде бы ничего не сказал, а приятно…

– А я думала здесь вопроса нет, – многозначительно посмотрела на него Лора.

Он промолчал.

– Ты работаешь все там же? – спросила Лора, лишь бы что-то сказать. – Сеешь разумное, доброе, вечное?

– Угу, – кивнул Максимов. – Опытный преподаватель готовит студентов к отчислению… – И усмехнулся невесело.

Ей стало неловко – словно она допустила бестактность, даже тут напомнив человеку о неприятном и досадном. Говорили, что Максимов не нашел себя в науке, разочаровался, столкнувшись с протекционизмом и подсиживанием, его выжили, из гордости он не обратился за помощью к своим и ушел на преподавательскую работу, которой втайне тяготился.

Максимов медленно зевнул, закрыв глаза и загораживая рот рукой. Лора смотрела на него и думала о странностях любви. Неужели это был ее кумир, тот самый объект ее несчастной страсти, из-за которого пролито столько слёз в бессонные ночи? Что она в этом мужчине находила? Вот уж поистине велика над нами власть не дающегося в руки. Она с жалостью думала о том, что он уже не борец, что для него все уже поздно, потому что из множества вариантов, предлагаемых жизнью, не сумел выбрать оптимальный. А может быть, это и есть для него оптимальный… Надо съездить в Истру, навестить мужа, внезапно решила она. Прошел почти месяц со времени их последнего свидания – чаще было нельзя, опасно, но теперь уже можно, успокаивала она себя, к тому же она будет очень осторожной, очень осмотрительной. Она нестерпимо скучала, да и хотелось самой увидеть, узнать, как подвигаются опыты, скоро ли наступит их счастливое завершение. Воодушевленная этим решением, она, вялая с утра из-за сумрачной погоды, ощутила необыкновенный прилив энергии, заторопилась со своим нехитрым завтраком, попутно прикидывая, на кого бы оставить детей.