«Если», 1997 № 11 - Жюль Верн

— А этот продавец… — пробормотал Хал. — Думаешь, он и есть тот самый Хал-4?

— Ни в коем случае. Не могу вообразить любого Харольда Джорбер-га, совершающего убийство. Даже белокурого бестию… и уж тем более не тебя.

— Ну, спасибо.

— Неужели ты не понял, Хал, что была Мойра-4, но не было Хала-4. Вот в чем заключалась аномалия Геделя. Космос вполне может разбросать четыре пары по четырем альтернативным мирам, по одиночке или вместе. При этом причинно-следственные связи почти не нарушатся, а закон сохранения массы и энергии соблюдается. Но «лишняя» Мойра — это один из «диких» феноменов. Потому что у каждой Мойры должен быть свой Хал. — Она смолкла, исподлобья взглянув на спутника. Они двинулись по переулку.

Они бродили, болтали, дважды заходили выпить кофе — старательно расплачиваясь монетами этого мира, чтобы не создавать парадокс. Рассказывали друг другу о мире двух президентов Кеннеди и о мире Китайской Войны. Рассказывали и о себе — кто что любит, кого что волнует и пугает… и как-то незаметно стало темно и очень холодно.

Наконец они подошли к треугольному островку между двумя сходящимися улицами, где впервые встретились днем. Вывеска над магазином не светилась, стоянка рядом была пуста.

— Значит, он все-таки сюда не вернулся, — заметил Хал, довольный тем, что выиграл очко у Мойры. Она скользнула мимо него — совсем как при первой встрече — и толкнула дверь. Та легко открылась.

— Слыханное ли дело — оставлять ювелирный магазин незапертым на ночь? — вслух удивился Хал. Тут он заметил и кое-что другое: неоновая вывеска над магазином не была погашена — ее просто не было.

Рука Мойры нашарила выключатель. Замерцали трубки под потолком. Магазин оказался пуст; в застекленных витринах — ничего. Хал промчался за прилавок и распахнул дверь в подсобное помещение.

Над ними выгнулась жестяная крыша сборного домика, голая и некрашеная. На цементном полу, усыпанном осколками стекла, валялись драные картонные ящики.

— Наша птичка улетела, — констатировал Хал. Его голос гулко прозвучал в пустом помещении.

— Нет, не улетела. Кончилась. Он сам себе вырыл яму, попытавшись мухлевать со вселенной. И исчез, словно никогда не существовал. Готова поспорить, что «Голубой бриллиант» сейчас даже не значится в телефонном справочнике.

— Выходит, есть в Космосе справедливость!

— Справедливость? Расскажи о ней Мойре-4.

«Как бы то ни было, — подумал Хал, когда они выходили, — Мойра-4 и Хал-4 из этого мира не получат назойливых писем с напоминанием о купленных в рассрочку кольцах».

Мойра подошла к низкой кирпичной стенке, подобрала обрывок газеты и машинально его разгладила. Ее глаза широко распахнулись:

— Хал, посмотри!

Сердце Хала встрепенулось, когда он прочел заголовок: ЗАПЛАНИРОВАНА СОВМЕСТНАЯ АМЕРИКАНО-ФРАНЦУЗСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ НА МАРС

— Что ж, в моей вселенной такое никогда бы не случилось, — сказал он наконец. — Франция разорвала с нами отношения из-за Китайской Войны.

— Зато в моей все было иначе. Французы восхищались братьями Кеннеди, а Джеки после смерти Бобби несколько лет работала послом в Париже. Ты разве не видишь, Хал? Здесь — прямо здесь, где мы оставили днем наши машины, — расположена точка пересечения вселенных.

— Значит, мы можем вернуться.

— Да. — Ее лицо нахмурилось. — Мы можем вернуться… домой. И сценарий предписывает сделать именно это. Если я выйду тем же путем, по которому пришла сюда, — она показала на боковую улочку, — а ты перебежишь дорогу и пойдешь обратно по своим следам, все станет таким же, как прежде.

— Да, — с горечью проговорил Хал. — Я отнесу кольцо леди Макбет, ты наденешь свое и помиришься с белокурой бестией, и все заживут счастливо до конца своих дней. Просто чудесно! Что и требовалось доказать.

— Но мы не можем так поступить, — еле слышно выдохнула она.

— Почему?

— Из-за денег! Это единственный парадокс, который тот мерзкий коротышка не сумел уладить. В двух банках двух различных вселенных имеется запись о том, что нам выплачены одинаковые суммы — а мы с тобой помним, что потратили их. — Она подняла сильные руки и медленно положила ладони ему на плечи. — У каждого из нас навсегда остались в голове воспоминания о собственном мире — а лично я на иное и не согласилась бы. — И тут, к его величайшему удивлению и восторгу, Мойра его поцеловала — очень нежно.

— Как же мы решим? — спросил Хал, когда они прервались перевести дух. — Идем туда, в мой мир? Или в твой? Или останемся здесь?

— Оставим этот мир молодоженам. К тому же здешняя миссис Фостер действует мне на нервы.

Где-то в отдалении взвыла полицейская сирена, напомнив, что в этом мире их разыскивают блюстители закона.

— Тогда как насчет твоего мира? С удовольствием пожил бы на Земле, где собираются лететь на Марс.

— В моем мире тоже есть проблемы, Хал. Через несколько лет моя Америка, скорее всего, станет династической монархией. А твоя Америка — лицемерное полицейское государство. Давай… — она подвела его к кирпичному барьерчику, — давай отправимся сюда!

Взявшись за руки, они с разбегу перепрыгнули низкую стеночку. Хал поддал ногой пустую банку из-под колы, и она загромыхала по тротуару. Еще три широких шага по сухой желтой траве, и они очутились в вершине угла. Следующий шаг перенес их в новый мир.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Сергей ДЕРЯБИН,

кандидат физико-математических наук

ВСЕЛЕННАЯ НЕ СТОПКА БУМАГИ

*********************************************************************************************

Фантаст без иных измерений все равно что хирург без скальпеля. Сюжеты с параллельными мирами и альтернативными реальностями подразумевают следующее допущение: каким-то образом можно ВЫЙТИ из нашей Вселенной, а затем либо вернуться обратно, но уже в другом месте, либо оказаться в ином мире. Но возможен ли вообще выход из нашего пространства?

*********************************************************************************************

Главная проблема современной науки — не отсутствие должного финансирования, как может показаться нормальному обывателю, изнуренному телевидением и прессой. Суть в другом — в течение буквально нескольких последних десятилетий точные науки и, в частности, физика все в меньшей и меньшей степени поддаются популяризации. Тому виной не только чудовищно возросший объем новых знаний, но, главное, принципиальная невозможность сведения тех или иных современных концепций к простым и наглядным моделям. Если на заре расцвета атомной физики и космологии вполне хватало планетарной модели атома и, допустим, картины мироздания по Ньютону, то квантовая механика и релятивистская астрофизика нанесли сильный удар по самомнению популяризаторов, которым во время оно удавалось на пальцах объяснить строение Вселенной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});