Помощница ангела - Юлия Кузнецова

— Зачем ты пришёл?

— Я… мне надо поговорить с Алёной… Один на один.

— Ого! — сказал Игорь, будто Вик сообщил, что собирается сегодня ночевать в Алёниной комнате.

— Вик, давай поговорим потом, — попросила Алёна, — сейчас не очень…

Но Вик вкладывал душу в эти посадки. Ему хотелось помочь Алёне. А теперь что? Он зря потратил время? И что теперь будет с садом? У него было ощущение, что кто-то разрушил его, Вика, лучшую поделку. Ведь замки он строил для себя. Ну, для мамы и сестёр. А тут должны были ВСЕ люди, которые приходят на берег реки полюбоваться красивым видом, посмотреть и на сад. И вспомнить о его хозяйке, Кабанихе. Так объяснила задачу Алёна. А он не справился и подвёл её!

— Нам! — вдруг крикнул Вик отцу Алёны, — нужно! Срочно! Поговорить! Необходимо! Просто поговорить!

— Ты будешь со мной спорить? — усмехнулся Игорь.

Голос у него был неприятный, сдавленный, и сам он, с замершей презрительной улыбкой, был похож на куклу чревовещателя, по телику такую показывали.

— Нет. Мне надо с ней поговорить!

— Командовать будешь своими детьми. И учить их уму-разуму. Хотя, конечно, с этим у вас, ребята, сложности. Вам голова нужна, чтобы есть!

Игорь глянул на дочь. Ему было плевать на Вика, на его чувства, ему просто хотелось показать дочери: не получишь образования, не поднимешься над людьми — и вот так, каждый сможет издеваться над тобой, а ты будешь стоять открыв рот, как глупая рыба, и хлопать глазами.

У Вика же в голове что-то зазвенело. Тоненько, как гитарная струна. Ещё слово — и лопнет. И Вик взорвётся.

— Вы, — наступал он, — вы не понимаете… вы ей ломаете… Вы поймите!

Он сам не заметил, как вошёл в калитку. Его кулаки сжимались и разжимались.

— Хочешь меня ударить? — с той же странной неприятной улыбкой на растянутых губах сказал Игорь, — укусить руку, которая всю вашу семейку кормит? Ну, ударь, ударь!

Вик шёл на Игоря. Алёна бросилась к ним, но Игорь оттолкнул её и скрестил руки на груди. Вик замахнулся и…

… замер. Прямо так, с рукой в воздухе, как дурак. Как будто про него, Вика, показывали кино, и кто-то нажал на паузу. А Вик понял, что если он ударит этого гадко улыбающегося человека, то кино кончится. Всё будет по-настоящему. И удар, и боль, и кровь с синяками.

— Нет! — крикнул Вик, — нет!

Игорь насмешливо приподнял брови. Вдруг все трое услышали треск. Сетка Рининой клетки не выдержала наконец давления сильных лап и порвалась. Со страшным лаем Рина бросилась к Вику, замахнувшемуся на её хозяина.

— Рина! Назад! — закричала Алёна.

— Фу! — крикнул Игорь, но озверевшая овчарка злобно кинулась на мальчика.

Она вцепилась ему в ногу, и Вик закричал, ощутив невыносимую боль во всём теле, от макушки и до кончиков пальцев.

— Помогите! Помогите!

Игорь попытался оттащить Рину, но она укусила его за руку и снова вцепилась Вику в штанину. Тот упал на землю, схватился за ногу, закричал:

— Ай!

— Вик!!

Алёна кинулась к мальчику, но кто-то схватил её за плечо и отшвырнул в сторону.

— Ах ты, дрянь!

Дядя Саша, охранник, отец Вика, патрулировавший посёлок, прибежал на крики, схватил Рину за задние лапы и отдёрнул назад. Но собака не расцепила зубы.

— Помогите! Папа! Пожалуйста! Мне больно!

Алёна вскочила и снова бросилась к Рине.

Овчарка глянула на неё недобрыми зелёными глазами.

— Джулиана, — прошептала Алёна.

— Алёна, назад! — заорал Игорь.

Но та вцепилась в собачью пасть и попыталась её раскрыть. Собака разжала зубы, чтобы схватить Алёну за руку, но дядя Саша снова дёрнул и отволок её в сторону.

— Не в клетку! Не в клетку! — закричал Игорь, придерживая руку, — она порвана!

— А куда?!

— В подвал!

Дядя Саша подтащил собаку к дому, Игорь открыл дверь подвала.

Алёна упала на землю рядом с Виком.

— Сейчас-сейчас! Держись!

Его рана вызвала в ней сильный трепет. Если бы умела… Если бы она знала, что делать с такими ранами. Отчего-то вспомнился белый голубь с красной ленточкой на лапке.

Игорь подобрал с земли выпавший мобильник и вызвал скорую.

И вот когда Вика уже клали на носилки, белая машина с красным крестом, белый голубь с красной ниткой, рана Вика, его залитое слезами лицо и опухшие губы смешались в Алёниной голове и ударили очень простой мыслью. Мыслью-решением. Она вскинула глаза и поймала взгляд Натальи, выбежавшей из дома. Надо сказать ей, но… Нет, потом, потом… Сейчас главное — помочь Вику.

— Я тоже поеду, — сказала она отцу.

— Нет, — ответил он, — тебе нечего там делать.

— Езжай! — вдруг сказала Наталья.

— Не поедет она! — крикнул Игорь, хватая дочь за руку, — что ей там делать?

— Игорь, очнись! — гневно сверкая глазами, крикнула Наталья, — мы виноваты!

— Пошлём Милку! Где она?!

— Игорь, МЫ! — закричала Наталья изо всех сил, — МЫ, понимаешь?! Ты и я! И она! Алена! Мы виноваты! Мы поедем! Алена! В машину!

— Дура! — крикнул Игорь, но Наталья выдернула Алёну из его рук и затолкала в свою машину.

Они уехали. Игорь стал запирать ворота. Долго запирал, словно хотел отгородиться от всего мира. Внутри всё кипело. Это было непривычно.

«Дура! — кричало что-то внутри, — её ж, балду, поймать сейчас могут, под Звенигородом. Заставят подписать что-нибудь. Да просто миллион долларов компенсации потребуют. И идиотка Наталья подпишет из жалости! А платить ему, Игорю!».

Он ударил кулаком по воротам. Надо было ехать самому! И почему он не поехал? Потому что не хотел потакать им, и Наташке, и Алене!

И вдруг он вспомнил взгляд Алены, перед тем, как мама затолкала её в машину, когда назвал Наталью дурой. Что в нём было, отвращение? К нему, к собственному отцу? Чем заслужил-то?

Вспыхнула жалость к себе, а вместе с ней — ещё одно воспоминание: как он ходил к психологу, когда сбежала Марина.

Психолог со странным именем Руслана и дурацкой причёской (иссиня-черные волосы с крашеной малиновой прядью посередине) долго билась с ним, а потом сказала: «Вы не гнётесь. Вы ломаетесь».

Тогда Игорь воспринял это как комплимент. И всегда гордился, что легко может принять волевое решение.

Сейчас, первый раз в жизни, он неожиданно пожалел, что не умеет гнуться. Не столько из-за денег, которые Наташа выложит отцу Вика, сколько из-за взгляда Алёны.

Глава 24

Жанка

Ангелина была довольна. Хотя, нет, довольна — не то слово. Она была удовлетворена.

Это было приятно — выдергивать из земли саженцы и бросать их тут же, возле ямки.

Раз! Раз! Один она швырнула с обрыва в реку. Это был кайф. Остальные раскидала по берегу и для верности потоптала ногами, приговаривая: «Вот тебе, Вик, получай! И тебе, Алёнка — на орехи! Где же ваши папочки и мамочки, айболитики, всегда готовые прийти на помощь? Бегите к вашим папочкам и мамочкам, жалуйтесь на плохую Энджи! Да только не поможет вам никто, придурки, ваша дрянь зеленая уже через час засохнет насмерть!».

Ангелина направилась домой. По дороге зашла в магазин, купила бутылку пепси, а на выходе столкнулась с Жанкой.

— О, здорово, — с облегчением сказала сестра, — а то я рыбы набрала столько… Замороженная, конечно. Но всё равно — для сердца полезно.

«Бабке», — поняла Ангелина, и её охватила привычная злость.

«А мне?» — подумала она, принимая от Жанки тяжёлые белые пакеты с холодными боками и тонкими, режущими ладони, ручками.

Жанна убрала в карман кошелёк и достала из сумки, коробочку.

— Вот, — сказала она, — привезла тебе свой старый мобильник. А то небось твои однокашки все с телефонами первого сентября придут.

— А себе? — неожиданно тонким голосом сказала Ангелина, спускаясь по ступенькам.

Она откашлялась и продолжила:

— Себе ты купила новый?

— Ага, — кивнула Жанна, — а тебе взяла в том же магазинчике чехол. И шнурок. Носи его всегда с собой, ладно? Хочу, чтобы ты была на связи. Мало ли что с бабулей.

«Да что с ней будет, с твоей бабулей?» — чуть не заорала Ангелина.

Вот теперь она поняла: её предали все. Даже Жанка. Не то чтобы предали, но если раньше все делали вид, что она им нужна, и Вик с Алёной, и сестра, то теперь понятно, что они её просто используют в своих целях. Какое гадство!

— Ты не думай, — встрепенулась Жанна, — он у меня в хорошем состоянии. Смотри, всё на месте, и инструкция, и коробочка. Чехол вообще новый. Или думаешь, девчонки твои смеяться будут, что мобильник бэушный?

— Не будут, — процедила сквозь зубы Ангелина.

Какое ей дело до девчонок из класса?! Она их больше никогда не увидит. И Жанну с бабкой тоже. Раз она никому не нужна, то она уйдёт из дома. Прямо вот сейчас грохнет зайца с монетками, возьмёт всё, что накопила, и свалит. Выйдет на шоссе, поднимет, руку и сядет в первую остановившуюся машину. Не только же бабе Паше должно повезти на шоссе.