Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Сентября 28 дня.

 «Знаете ли? Я пишу сие, собираясь уже совсем ехать домой, к вам, моим родным! Нет! полно здесь жить; скучно стало! и сегодня выеду непременно. Оба последние пред сим дни провел я в хозяйственных хлопотах, разбирательствах, распоряжениях, счетах, и пр. пр. Я иду заниматься тем же и теперь, между тем как уже указывают все повозки и хотят запрягать лошадей».

— — -

 Сим образом кончилось мое в сей раз в шадской моей деревне пребывание. Я действительно в тот же день выехал; но о сем обратном путешествии я не буду занимать вас подробным повествованием, а скажу только вкратце, что поехали мы уже чрез Рассказы и Тамбов, а из Козлова заезжали в свою козловскую деревню, где отдохнув, и без всяких дальних приключений и беспокойств 5–го числа сентября мы возвратились благополучно в любезное свое Дворяниново. А сим окончив и сие слишком увеличившееся письмо, остаюсь, сказав вам, что я есмь ваш, и прочая.

(Декабря 4–го дня 1808 года.)

Письмо 155–е.

 Любезный приятель! Таким образом препроводив более трех недель в своем путешествии и отлучке от дома, возвратился я опять в любезное свое жилище октября 5–го дня ввечеру. Я нашел домашних своих всех здоровыми, и как они столь скоро возвращения моего никак не ожидали, то нечаянной приезд мой обрадовал их чрезвычайно и тем паче, что без меня и около самого сего времени прислан был к нам новой межевщик для поверки наших дач и окончания недоконченного.

 Приезд его перетревожил на смерть моих соседей и они, по малознанию своему в межевых делах, не знали что хотят, и перетрусились до безконечности. По счастию, некоторые домашние его обстоятельствы воспрепятствовали ему, ровно как нарочно, до приезда моего межевать и они только в первой раз выехали в тот день, как я приехал. Брат Михайло Матвеевич был у него вожатым, у которого он стал и на квартиру. Я не преминул с ним того ж вечера видеться и обо всем переговорить, или, по крайней мере, с ним познакомиться.

 Он был господин Чаплин и человек совсем мне незнакомый; однако я надеялся, что буду иметь его на своей руке, по причине, что был он зять знакомцу и приятелю моему и родственнику Матвея Никитича, Василья Панфиловича Хвощинского. Со всем тем в сей первой раз показался он мне что–то угрюмым и мешковатым.

 Не могу изобразить, как обрадовались оба соседа мои столь благовременному и коего меньше ими ожидаемому возвращению моему. Они прыгали почти от радости и тотчас свалили на меня все хлопоты, так что я не имел времени и отдохнуть с дороги, но принужден был на другой же день ехать с межевщиком на межу.

 План нашим дачам что–то не сходился и ему велено было поверить все линии, и он там не всем межникам противными румбами и поверил в сей день бесспорной рубеж между Домнинскою дачею и Матюшинскою.

 Межевщик и во весь сей день казался мне угрюмым и нахмуренным; но как он работал только сие утро, а после обеда поехал к родне своему г. Хвощинскому, тоя, расставшись с ним, принялся тотчас за скопировку своего плана, чтоб на нем разрезать самому все наши пустоши и просить потом межевщика о размежевании оных.

 В последующий день вдруг занемогла у вас мать жены моей и перетревожила нас ужасным образом. Сделался ужасный жар и мы боялись чтоб не сделалась горячка. К вящему смущению приезжали к нам в сей день разные гости и насказали множество новых вестей и на большую часть неприятных.

 Более всего перетревожил меня слух, что спрашивают будто бы всех отставных опять в службу и что будет с 50 душ рекрут. «Сохрани Господи»! думал я сам себе, «ежели дойдет до того, чтоб мне опять служить военной службе»! Я так уже от ней отвык и так привык к мирной, спокойной и блаженной деревенской жизни, что ни для чего не хотел бы с нею опять расстаться. Случилось сие в самый день моего рождения.

 На другой день после сего возвратился наш межевщик и тотчас нас вытурил на межу. Мы поверяли в сей день прикосновенность нашу к Домнинским дачам и прошли от Матюшина до Болотова.

 На утрие, что было 9–го октября, были мы опять на меже и дошли до самого того места, где прикоснулась к нам волостная земля и где началось прежнее межеванье. Тут межевщик мой как–то переменился и сделался изрядным человеком и совсем на нашу руку. Я тому обрадовался неведомо как, и он был ко мне так благосклонен, что дал мне, на весь последуюший день, время для предварительного и приватного назначения всех меж между нашими пустошами и так, как мне заблагорассудится, обещав пройтить потом по всем местам формальною межею.

 Одолжение сие было для меня весьма чувствительно. Я соответствовал тому достодолжною благодарностию и употребив весь последующий день на сие важное и нужное дело, не жалея своих трудов и беспокойств, с тем сопряженных. Я пробродить с поверенными и отводчиками нашими весь тот день по лесам и по буеракам, и на смерть перемучился и перезяб, и принужден был обедать в Болотове у мужика своего, Евтея и насилу–насилу все сделал, что было надобно; а ввечеру не успел приехать домой, как прислали за мной, чтоб я шел к Михайле Матвеевичу, ибо туда приехал новой волостной межевщик, г. Золотухин.

 Итак, вместо отдохновения, ходил я еще туда и успел с сим новым и незнакомым мне человеком познакомиться. Он показался мне очень добрым и я имел счастие ему полюбиться и приобресть к себе его нелицемерную дружбу. О ним был тут и волостной поверенной, Никанор Пестов, половины Льва Александровича Нарышкина и самой тот, с которым поданы были от нас прежнему межевщику Лыкову полюбовные мировые сказки.

 Наконец настал тот достопамятный и с толиким вожделением, столь давно уже ожидаемый день, в которой надлежало решиться судьбе пустошей наших и быть им друг от друга отрезанным. Было сие в 11–й день октября 1772 года.

 Межевщик, по любви и дружбе своей ко мне, сделать нам все, что хотелось и отмежевать нашу Шаховскую и соединенную с нею Воронцовскую пустошь, по собственному моему назначению, бесспорно, кругом формальною межею. Во мне трепетала душа, чтоб во время сей отмежевки не помешали нам волостные, а особливо Ченцовской половины своим спором и объявлением, что мы в оные излишнюю землю перепускаем, как то и действительно было. Но по особливому нашему счастию, поверенных их в сей день на меже не было и мы без них, что хотели, то и делали, — и мне удалось десятин со ста спрятать в карман из нашего примера, или перепустить их в сию пустошь.

 Не могу изобразить, как обрадован я был сим неожидаемым хорошим успехом и как много все мы дивились тому, что волостных поверенных при том не было. Но скоро узнали, что причиною тому было то, что до Пестова, как помирившегося с нами, дело сие уже не касалось, а у Ченцовских и самое в сие время был праздник и они все пьянствовали и пили.