Однажды в нашем городе - Ронда Грей

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты едешь со мной, вот что я хочу сказать. Может быть, ты все же оденешься?

Почувствовав себя загнанной в угол, Элен кивнула, прикусив губу, и решила делать то, что он скажет. Не стоит продолжать пререкаться с Ником, он может ответить, и ответить жестоко.

— Будь любезен, отвернись, — напряженно попросила она.

— Не слишком ли вы опоздали со скромностью? — последовал немедленный ответ, но все же мужчина подчинился.

Элен надела лимонного цвета шелковую блузку и серую юбку в складку, с радостью убедившись, что все оказалось впору.

— Можешь поворачиваться, — разрешила она.

Николас прищурился, глядя, как женщина проводит щеткой по шелку черных волос, и в тот момент, когда густые пряди, взлетев, упали на грудь, не мог удержать возгласа восхищения.

— Ты понесешь Эви или предоставишь это мне? — спросил он, явно нервничая.

Вспомнив, с какой нежностью он держал ребенка, Элен улыбнулась.

— Ты можешь нести ее, если хочешь.

Он скривил губы — похоже, эта гримаса становилась для него привычной.

— Конечно, хочу.

Все медсестры высыпали в холл родильного отделения, чтобы попрощаться с Николасом Палмерсом. Неудивительно, он оставил им не только шампанское, шоколад, фрукты и цветы, но и весьма внушительный чек в Сестринский Благотворительный Фонд, предназначив деньги на устройство Рождественского бала, и тут же был приглашен на него в качестве почетного гостя.

Элен наблюдала за обменом любезностями с растущим чувством беспокойства, которое, как ни трудно ей было в этом признаться, весьма походило на ревность.

Возле подъезда знакомого черного лимузина не было видно. Внимание Элен привлекла блестящая зеленая, как жук, машина марки «бентли». Шофер в униформе распахнул перед ней заднюю дверь, и она села. Следом за ней в салон пробрался и Николас с Эвелин на руках. Он осторожно уложил девочку в специально вмонтированную колыбельку. Элен чувствовала себя еще более смущенной.

— У тебя другая машина. Я думала, та — большая черная…

— У меня их несколько.

— И в каждой, полагаю, есть колыбельки?

— Во всех неспортивных моделях. Я установил колыбельки на прошлой неделе. Мне это кажется весьма удобным.

Элен проглотила комок. Не удивительно, ведь он собирался удочерить Эвелин. Однако это было до того, как она решила оставить девочку себе.

— Николас…

Он нахмурился.

— Давай не будем начинать этот трудный разговор в машине, Элен. При сложившихся обстоятельствах благоразумнее подождать, пока мы приедем домой.

— Благоразумнее? — переспросила она, недовольная его менторским тоном, а еще больше снисходительной манерой обращаться к ней.

Элен демонстративно отвернулась к окну. Не стоит опускаться до ссоры. Ты же решила вести себя с ним сдержанно-вежливо, напомнила она себе. Может быть, тебе будет нелегко, но постараться все же стоит.

— Очень любезно с твоей стороны подвезти нас домой.

— Не стоит благодарности, — ответил он с явной издевкой.

Однако шофер свернул не в тот район Лондона, где жила Элен.

— Куда мы едем? — испуганно спросила она.

— В Кью.

— Почему в Кью?

— Потому что я там живу.

— Николас, я хочу домой.

— И это тоже мы должны обсудить. Но не сейчас, позже.

Элен стало ясно, что говорить с ним сейчас бесполезно, и остальной путь они проделали в молчании. Машина остановилась перед огромным домом с окруженным нарядной чугунной оградой садом. Идя к дому по покрытой гравием дорожке, Элен не могла не залюбоваться им. Здесь было все: и могучие столетние дубы, и жимолость, и огромные клумбы роз, и заросли душистого горошка. У самого входа на фоне белой кирпичной стены возвышались дельфиниумы и шток-розы. Элен очень понравился сад; она даже вообразить не могла, что можно жить среди такого великолепия. Интересно, у Николаса есть садовник? Кто сотворил всю эту красоту? Но и сам хозяин, подумала Элен, не мог не участвовать в создании этого цветущего рая. Как же мало знает она об отце собственного ребенка!

Войдя в дом, Элен уже не была так поражена, как в саду. Высокие потолки, продуманное расположение комнат. В центре просторного, отделанного панелями темного дерева холла стояла детская коляска, в которой улыбалась роскошная кукла с длинными шелковистыми волосами.

Элен резко обернулась.

— Что происходит, Николас? Зачем ты меня сюда привез? Для чего притащил сюда детские вещи?

Палмерс усмехнулся.

— Я привез Эви сюда, потому что у тебя ей негде даже спать. Ты не позаботилась ни о чем для малышки! Ни одного чепчика, ни одной распашонки! Впрочем, это неудивительно. Ты же решила избавиться от нее как можно скорее…

Пронзенная болью до самого сердца, Элен схватила его за руку.

— Я хочу тебе объяснить…

— Я не нуждаюсь в твоих объяснениях. Однако после того как мы уложим Эвелин, я предоставлю тебе возможность высказаться. В конце концов, все это ради нее.

Да, Ник имел основания считать ее беззаботной кукушкой, хотя все обстояло иначе. Попробуй взглянуть на себя его глазами, сказала себе Элен, и ты увидишь, что он прав.

В гостиной их ждала девушка лет двадцати трех со светлыми блестящими волосами, собранными в пучок на затылке, и милым личиком. На ней была униформа — коричневое платье и белый фартук.

— Привет, Кэтлин, — улыбнулся Палмерс. — Мы привезли Эвелин домой. Знакомься, это Элен Нортон, ее мать.

Сердце Элен тревожно забилось, она взглянула в глаза Николаса, ожидая, что он как-то прояснит происходящее.

— Это Кэтлин Вэйн, — сказал он спокойно, — она будет няней Эви.

Господи, да что это такое!

— Рада с вами познакомиться, — сказала Кэтлин, протянув Элен руку.

Смотрела она, однако, не на нее и даже не на девочку. Восхищенный, обожающий взгляд няни был обращен на Николаса.

Элен чувствовала себя так, словно ее обвели вокруг пальца. Как мог он нанять няню, даже не посоветовавшись?!

— Это ваша первая работа, Кэтлин? — спросила Элен, лишь бы что-то спросить.

Взгляд девушки вспыхнул, как будто Элен ее обидела.

— Нет. Я работала няней у одного из членов королевской семьи, пока меня не пригласил к себе мистер Палмерс.

— Понимаю.

Элен чувствовала, как пол закачался у нее под ногами. Еще немного, и она совсем потеряет голову от всего этого.

— Николас, прошу тебя, — настойчиво проговорила она. — Нам надо поговорить наедине. Я уже покормила Эвелин, Кэтлин, надеюсь, вы все подготовите для купания девочки, а я искупаю и уложу ее на ночь.

Кэтлин бережно и нежно взяла девочку на руки, и Элен ни в чем не могла бы ее упрекнуть. Но слова няни вызвали у нее неосознанный протест.