Заложница, или Нижне-Волчанский синдром - Анна Мезенцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но был еще погибший водитель Костя… А у него была жена и, быть может, дети… Разве он не заслуживает возмездия? Молодой здоровый мужик умер только потому, что одна эгоистичная девочка впервые в своей жизни не получила того, чего хотела. Неразделенная любовь — штука не редкая, все через это прошли. Поплакала бы в подушку, сожгла совместные фотографии, поставила в профиле глубокомысленный статус о предательстве. И жила бы дальше. В конце концов, они едва познакомились, а не пуд соли вместе съели. Я твердо решила рассказать обо всем Глебу, как только буду уверена в своей правоте. Лучше бы наказать убийцу по закону, но в полицию с такими домыслами не пойдешь — где улики, где свидетели? Ах, вы с одноклассницей парня не поделили? Что ж ты сразу не сказала! Срочно вызываем Росгвардию, внимание, всем постам… Но Глебу Николаевичу суд не нужен, он сам себе суд.
Провалявшись в койке еще с полчаса, я выбрала несколько апельсинов покрупней и отправилась в гости в соседнюю палату. Андрей лежал на точно такой же кушетке, у которой, оказывается, поднималась спинка, позволяя пациенту принимать полусидячее положение. Вокруг головы худощавого парня была намотана марлевая повязка, из уха торчал наушник гарнитуры. Судя по напряженному выражению лица и отрывочным фразам, он с кем-то говорил, одновременно просматривая на планшете кадры съемки с квадрокоптера. Вообще-то при сотрясении нельзя напрягать глаза, даже книжки читать не рекомендуется. Надо просто лежать и ждать, когда организм сам придет в норму. Но раз Андрей не послушал врачей, то мои рекомендации ему тем более по боку. Я подошла и без спросу заглянула в планшет — квадрокоптер пролетал надо большим промышленным ангаром, похожим опрокинутую бочку, до половины вкопанную в землю. Андрей попрощался с собеседником и недовольно спросил:
— Чего надо?
— Хочешь апельсин? — я подкинула и ловко поймала оранжевый шар у него перед самым носом.
— Давай, — Андрей пододвинулся, освобождая край кушетки. Я скинула пластиковые шлепанцы, выданные вчера вместо кед, и устроилась на незанятом пятачке. В палате вкусно запахло цитрусовом маслом, на время заглушив запах лекарств.
— Как самочувствие?
— Не жалуюсь.
— Тебе Вика не звонила? — Я принялась чистить апельсин, делая вид, что полностью поглощена процессом.
Андрей посмотрел на меня, склонив обмотанную бинтами голову на бок.
— Вика? Ну, звонила. И даже не один раз. — Говорил он неохотно, растягивая слова. Но я бы на его месте тоже не рвалась поддерживать тему: история, как ни крути, вышла некрасивая.
— Что сказала?
— Не знаю, я не отвечал. Наши отношения закончились, зачем что-то еще выяснять? Нервяка мне и на работе хватает. Пришлось симку сменить, замучался сбрасывать ее звонки и стирать сообщения.
— Так добавил бы в черный список.
— Я добавил, — Андрей досадливо поморщился от неприятных воспоминаний. — Но она начала звонить с других номеров.
— Как думаешь… — я разломила апельсин, забрызгав простыню соком, и протянула ему половину. — Насколько сильно она на меня разозлилась? У вас все было очень серьезно?
Андрей пожал плечами, отправляя в рот оранжевую дольку.
— Откуда я знаю, я ж не телепат. Мы знакомы чуть больше недели. Ну, целовались, один раз сходили в ваше так называемое кино. Знаешь, что там крутили? Титаник. Вика ревела, будто перевернулся вагон с котятами. Хватит жрать, ты вообще-то мне апельсины принесла.
— Я тебе еще почищу! — я промычала с набитым ртом. — Но ты ей кольцо на день рождения подарил!
— Ну и что? Цена этому кольцу, не разорился. Не обручальное же.
— Довольно уродливое, кстати.
— Да иди ты, критик, — Андрей кинул в меня извлеченной из дольки косточкой. — Какое было, такое и купил.
Улыбка его, как всегда по-мальчишески широкая и открытая, вызывала желание рассмеяться в ответ. Странно, к Глебу меня тянуло гораздо сильней, от любого случайного прикосновения тело словно прошибал электрический разряд. Но именно с Андреем я чувствовала себя на одной волне, как со старым знакомым. И дело не в возрасте, хотя Андрей был сильно моложе своего босса. Просто с Глебом Николаевичем нас разделяла громадная дистанция, о которой я не могла и не имела права забыть.
— Слушай… Глеб сказал, что поддался слабости, когда велел привезти меня на базу. Что он имел в виду?
Андрей явно замешкался с ответом, подобрал кусок кожуры и принялся его теребить.
— Выкладывай. Я тебе уже два раза жизнь спасла.
— Табличку еще заведи, — вздохнул Андрей, смяв кожуру в оранжевый шарик и прокатив его между ладоней. — Я собирал информацию обо всех участниках дела, а также об их родственниках. Глеб случайно увидел твою фотографию, спросил, кто это. Я сказал. Он начал выспрашивать подробности, про мать, про отца, как живешь, чем занимаешься. Я и это рассказал. Саша, твоя история его зацепила, потому что ты очень точно попала в его типаж. У нашего босса фетиш на несчастных девушек, особенно невысоких, худеньких и со взглядом, как у побитого щенка. Чего морщишься? Это ты себе крутой кажешься, а на деле только таблички не хватает: «Добрый дяденька, возьми меня к себе, пригожусь». Глеб любит чувствовать себя спасателем, такой у него особенный кайф. Ты не знаешь, из какой дыры он Настю вытащил… Спроси как-нибудь, она расскажет. А до этого была детдомовская Анжелика, а еще раньше — Света, которую с двенадцати лет насиловал отчим. Ну и так далее, в глубь времен.
— Да брось, — я не поверила. — В каком месте мы с Настей похожи?
— Ты ее год назад не видела, красивая была девка. Глазища как у олененка. Но Настя оказалась плохим психологом, не поняла, какого поведения от нее ждут. Решила, что теперь она чикса богатого папика и должна соответствовать. Полноса себе отпилила, губы от филеров скоро треснут. Испортила, короче, боссу всю малину. Так бы он еще год на ней кормился, а теперь надо новую искать. Ты вовремя подвернулась.
— Кормился?
— Это я так про себя называю процесс, всегда одинаковый. Испуганную несчастную девочку привозят на базу. Здесь ее вкусно кормят, заваливают подарками, ни к чему не принуждают, ничего взамен
