Доктор N - Чингиз Гусейнов

А еще письмо Имаму Гоцинскому, духовному вождю Дагестана, который захватил власть, отрезав Баку от хлебного Северного Кавказа.

Менторский тон...- где она, мировая революция, из-за которой готов был принести в жертву всего себя?

Насиббек Усуббеков узнает руку Наримана. И в нотах Чичерина прочитывается наримановский стиль. А вдруг Нариман прав?.. Особенно про вождей нации, богатые жуиры, кутилы и прожигатели жизни - преподнести иной красавице венок, составленный вместо цветов из ассигнаций! Нариману легко: живя вдалеке сочинять в свое удовольствие, учить и поучать. Изгнанник! Выразитель чужой и чуждой воли! Там никогда не захотят, чтобы мы были независимыми: нефть! Уступить им - потерять независимость. Воевать? Не устоят - кто пойдет воевать? Да и какие мы солдаты? Турки - это да, не будь их - не вошли б в Баку. Насиббек подумал, что, в сущности, он не очень-то верит, что нация в короткое время избавится от бескультурия. И еще семейственность. Земляческие пристрастия. Торгашеский дух. Хвастовство. Самомнение. Что еще? Интриганы и властолюбцы. Никакого национального чувства, как у армян или грузин. А вдруг да сплотится народ вокруг национальной идеи независимости? И уже верит, что именно так будет. Нет, прав не Нариман, а они! И снова сомнение - удержат ли власть? Мамед Эмин, этот хитрец, который - на всякий случай - стоит как бы в стороне от правительства, видите ли, он лишь председатель партии, не власть, общественная, так сказать, личность, и если что - чист. А Топчибашев? Рвался в Париж и поехал туда.

Накануне спорили о флаге, прошло предложение Мамед Эмина: трехцветный и полумесяц с восьмиконечной звездой.

- Уж не хотите ли,- знаток в парламенте объявился,- зараженные амбициями соседей, выступить, о чем уже было, преемницей оттоманской империи, у которой тот же полумесяц и та же восьмиконечная звезда?!

- Нет,- ответил Мамед Эмин.- Восемь лучей - по числу некогда процветавших азербайджанских ханств, и мы желаем видеть их сплоченными в едином государстве.

- Вы можете все эти ханства назвать?

- Что есть проще? Бакинское, Гянджинское, Карабахское, Кубинское, Ленкоранское, Талышское, Шекинское, Ширванское.

- Еще Эриванское ханство было, тоже тюркское,- не унимается знаток. Опровергнуть? Согласиться? Дразнить соседей? Промолчал. С гимном неплохо получилось: согласился написать музыку ее пророк. Нет, бог - Узеирбек Гаджибеков. Уговорил Кардашбек - ему он не мог отказать: именно Кардашбек специально отвел Узеирбеку огромный зал в своем доме для репетиций оркестра народных инструментов, когда композитор ставил свою оперу, первую тюркскую, Лейли и Меджнун. Сын Кардашбека Сулейман, дитя еще, сдружился с Узеирбеком, и тот, уходя, оставлял мальчику дирижерскую палочку.

- Она волшебная,- говорил.- Без нее никакой музыки не будет!

На торжественных проводах делегации демократической республики на Версальские переговоры в Париж сыграли этот гимн творителя и певца красоты нашей далеко не веселой жизни, как о том говорили на недавнем чествовании Узеирбека, десятилетия его Лейли и Меджнуна - звуки, манящие в мир божественности, звуки возвышающие, одухотворяющие, ласкающие, ободряющие, утешающие, облагораживающие, они летели и летят лучами во все уголки мусульманского мира, выковывая в замученной и страдающей душе твоих собратьев начала и отголоски новой жизни, сотканной на канве красоты, изящества и справедливости.

Сыграли гимн, и верилось: коль скоро сыграли - нас услышат. Странная судьба у нации - докричаться до ушей культурных европейских народов... увы, никому не ведома Азербайджанская демократическая республика.

Недавно было письмо из Парижа от главы чрезвычайной делегации Топчибашева, прибыли в Париж через Стамбул, включен в состав делегации также посол Азербайджана в Турции Юсиф Везир Чеменземинли, кому поручено хлопотное дело: раздобыть и переслать в Баку машины и специальную бумагу для печатания собственной валюты, пока в ходу старые русские рубли и керенки, персидские туманы, кое-кто предлагает доллары, фунты. Мы видим, что народы, более нас известные,- письмо из Парижа от Топчибашева,- сорганизованные и даже жившие самостоятельно, ищут себе не только союзников, но и покровителей, протекторов, мандатариев и стремятся в этом отношении ориентироваться на ту или другую сильную державу.

Ориентация на Россию? Имперский дух из нее не скоро изживется. Может, Англия? Германия? А Турция? Но она - империя, а у нас демократизм учреждений власти. Что еще? С ходу: предоставлены избирательные права женщинам.

Мысль премьера додумывалась трудно: неясно с признанием европейских государств. И армия у республики никудышная, и военный министр Мехамандаров не управляет ситуацией, да и само министерство - одно лишь грозное название, чего стоит, к примеру, начальник генштаба, только что был у него, польский татарин Сулейман-бек (он же Мачей) Сулькевич, бывший командир царского мусульманского корпуса: был верен царю, потом, с успехами в войне немцев и турок, стал правителем Крыма, переметнулся далее к Деникину, и вот - нашел пристанище в Баку, не поймешь, что у него на уме, но чувствуется, пребывание в Баку считает временным, выжидает, мечтая о независимом Крыме. Министр внутренних дел Джеваншир, близкий к Шаумяну человек, все знают, как они спасали друг друга: Джеваншир - Шаумяна, помогая деньгами, пряча подпольные материалы, а Шаумян прятал Джеваншира с немкой-женой на своей квартире в мартовскую войну.

И вот: министр внутренних дел Джеваншир в кабинете Усуббекова Насиббека. Узнай он, что Джеваншир пытался недавно спасти Шаумяна, не ведая, что того уже нет в живых, и распорядился, чтоб выпустили большевистских агентов - людей Шаумяна, прилюдно б казнил за измену! Но он защищен нефтепромышленниками, верно им служит, ныне работает главным инженером у Ротшильда. Министр-инженер!

... Начальник охранки доложил Джеванширу, что арестованы два большевика, мужчина и женщина. Велел доставить к нему. Так и есть: женщина секретарь Шаумяна, помнил - Олей ее зовут, а второй сопровождал их с женой в дом Шаумяна в мартовскую войну.

- Подойдите ближе, Оля, - сказал Джеваншир, когда остались вдвоем.Узнаете меня? Молчит: верить ему или нет? Словно прочел ее мысли: - Да, я министр внутренних дел и стал им по велению совести. Мне доложили, что турки вас арестовали.- Пауза. Та снова молчит: игра? западня? - И еще сообщили, что Степан в городе. Так ли это?.. Что же вы молчите? Мне нужен его адрес. Я друг Степана, он спас меня от смерти. Если Степана найдут, убьют на месте. Дайте мне его адрес.

- Шаумяна в Баку нет.

- Не упрямьтесь!

- Его действительно нет в Баку, и мы даже не знаем, где он.

Джеваншир умолял, уговаривая, клялся - она была неумолима. И тогда Джеваншир впал в ярость: Проклятые фанатики! Ваш фанатизм погубит вас всех!.. - Вызвал конвой, приказал: Уведите её!

- Завтра... - он не дал ей договорить:

- Идите!

Она хотела сказать, что завтра по приговору Нури-паши их должны повесить (Джеваншир знал). Поздней ночью по приказу Джеваншира их освободили: смертная казнь была заменена высылкой из пределов Азербайджана. Постарайтесь больше не попадаться нам в руки. Это приказ Джеваншира.

Так что же, подумал премьер, Джеваншир и с Шаумяном, и с нами? Верность дружбе студенческих лет, проведенных на чужбине? Впрочем, и Насиббека могут упрекнуть: учился с Нариманом и оберегаешь его. Кто упрекнет? Жена переживает их размолвку: свадьба, переезд в Баку - все вехи личного счастья связаны с Нариманом. А интересно, что бы он, Насиббек, сделал, попадись теперь Нариман ему в руки? Сигнал поступил: Нариман здесь, тайно прибыл из Астрахани, готовит заговор. Военный министр Мехамандаров по долгу службы доложил: Большевик Нариманов, прибыв в Баку, имел тайное свидание с членами парламента, в частности, гумметистом Кара Гейдаром... - о! этот без ножа зарежет, если зазеваешься! затем выехал в Шушинский и Казахский уезды для пропаганды большевизма среди населения, а также, по мере возможности, среди войск. Секретное донесение не вызвало доверия. Но борьба есть борьба. Сказал Джеванширу: под носом вашим такой опасный преступник! И сам удивился, с какой легкостью произнес имя Наримана как заклятого, врага. Строго велел предупредить Шушу и Гянджу: К вам тайно направился известный большевик Нариманов для поднятия восстания против правительства, агитации и пропаганды. Строжайше предписывается... - короче: предать суду. А Нариман тем временем в Астрахани, и никуда, кроме Москвы, выезжать не намерен.

Вскоре Насиббек получил письмо Наримана, адресованное лично ему как главе Азербайджанской республики, и поймет, сколь несговорчивы бывшие друзья. Сегодня - изгнанник из родного края, завтра, глядишь, - глава нового революционного Азербайджана! Так и случится, но когда приедет в Баку Нариман, Насиббека там не окажется: сбежит навстречу своей гибели, чтобы пасть от руки террориста,- включен в длинный список на уничтожение, дашнакский, нет ему конца, ибо не остывает гнев, жжет и жжет нутро, никак не сожжет дотла, и перо передается от деда к внуку, который вскоре сам станет дедом, чтоб перо не выпало из рук на устланную каменными плитами землю, и гулкое эхо в древнем храме, где творится противное духу Бога таинство с крестиками возле имен казненных - несчастная вдова Айнуль-Хаят!