А-Два - Адель Гельт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эпштейн перелистнул очередную страницу, и будто внезапно вспомнил что-то очень важное. - Да, и кстати. Это совершенно точно люди Грина, или, что теперь, по выбытию последнего, вернее, Мюррея. Иных вариантов нет: выпрямитель вероятностей очень сложно купить в магазине или найти на улице, непросто зарядить...
- И еще сложнее сделать это так, чтобы ни в одной точке не столкнуться с нашими контроллерами, - тролль, в свойственной себе манере, перебил подчиненного, и продолжил. - Из числа тех же оперативников чертячьей национальности.
- Получается, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, - Эпштейн, вопреки обращению, перешел на тон менее официальный. - Очень интересная оперативная игра. Мало того, что парня, вернее, обоих братьев, надо выручать: все же наши, советские, да и перспективные донельзя, скажут спасибо и будут вечно обязаны. Еще можно почистить город от потерявшего берега криминала — благодарны будут уже смежники, им такие бандиты, да в связке со шпионами, совершенно не по зубам. Ну и, наконец, попробовать забрать выпрямитель в ведение отдела! Выяснить, откуда они его взяли не просто в Союзе, а прямо в самом городе великого Ленина: вдруг там есть еще? Сами знаете, за возможность работать с таким инструментарием, пусть и по квоте, следаки будут на руках носить даже Вас, Парвиз Муслимович.
- Меня — вряд ли. - Тролль немного поднапрягся, послышался тихий звук, напоминающий треск раскалываемого камня, и на обращенном в тень лице показалась самая настоящая улыбка: начальство было невероятно довольно.
- Вряд ли. - повторил начальник внушительно, и добавил: - Не поднимут. А чего вы хотите, все-таки полторы тонны!
***
Ленинград, 18 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.
Гюнтер Корсак, пенсионер.
В архиве Гюнтеру пришлось провести всего-то около полутора часов: ожидание совсем невеликое, во-первых, в сравнении с предыдущим, во-вторых, окончательное. Кроме того, в солидном государственном учреждении к отставнику отнеслись со всем почтением: вежливо приняли документы, усадили на удобный стул и налили отличного чаю. К чаю полагались маковые сушки и сухарики с изюмом, поэтому спустя полтора часа Корсак оказался на крыльце архива не только довольным, но и почти сытым.
Город успело накрыть легким дождиком — тучка пришла со стороны Маркизовой Лужи, и Гюнтеру даже показалось, что погода пахнет морскими водорослями. Это, конечно, было невозможно: во-первых, Финский залив почти пресный, во-вторых, круговорот воды в природе не подразумевает испарения влаги вместе с солью и водорослями.
Население привычно ощетинилось зонтами, глифами ветровлагозащиты, и, кажется, даже резиновыми сапогами. Корсак немного поругал сам себя за то, что не обзавелся такими полезными штуками в первый же день пребывания в Ленинграде (под дождь он попадал уже не впервые), вздохнул и сошел с крыльца.
Крытая остановка эсобуса была относительно недалеко, промокнуть бравый, пусть и бывший, подзграничник не боялся, простудиться — тем более, поэтому шел он хоть и быстро, но не срываясь на несолидный бег трусцой, явленный десятком то ли незадачливых горожан, то ли туристов.
Ехать предстояло в самый центр города, туда, где сбоку от площади Восстания взгромоздилась, как морское млекопитающее кит, гигантская туша бывшего Московского вокзала, давно превращенная в не менее огромный универмаг.
Универмаг был дополнен кафе, кинотеатром и другими заведениями, полезными в смысле отдыха, товарного изобилия и культурного досуга трудящихся. Городское руководство, не особенно долго думая, поименовало в свое время получившийся объект тяжеловесной конструкцией «Галерея Московского вокзала», имея в виду преемственность топонима. Местные же жители, равнодушные к мотивам градоначальства, привычно сократили название сначала до «Галереи Мосбана», а потом и вовсе до претенциозного, но краткого «Галерея».
В Галерее Корсаку предстояло купить буквально всё: гражданский костюм и то, что к нему полагается, хороший чемодан, разного рода нужные в быту вещи и прочее, числом солидное, ценой немалое. Главной же покупкой должен был стать новенький счётник: устройство новое, полезное и потому — дорогое.
Номер нужного маршрута был известен заранее: пожилой гном-архивариус, проникшийся к отставнику отеческими чувствами, подробно рассказал и даже написал на клочке бумаги и сам номер эсобуса, и названия остановок. Еще он успел дать молодому, с высоты гномьего долголетия, возраста, человеку десятка два толковых советов, и дал бы еще втрое больше, но Корсак сослался на невероятной срочности дела и позорно ретировался.
Старший сержант государственной безопасности Бурзум занимал задний диван оперативного Москвича в гордом одиночестве: иначе не получалось читать прихваченную для маскировки газету. Кроме того, в машине разместились водитель и молодая, но очень симпатичная практикантка, даже не имеющая еще присвоенного звания. Конечно, никто бы и не подумал отправлять на задержание вражеского агента такую, не слишком представительную, компанию: машин с сотрудниками вокруг было намного больше одной, и все они ждали только подходящего момента.
Момент все не наступал: работать фигуранта внутри государственного учреждения было категорически нельзя, ведь матерый шпион запросто мог взять заложника, ловко скрыться в толпе совслужащих или и вовсе открыть стрельбу.
Ставить под удар граждан было запрещено категорически, к тому же, оперативники сейчас работали не на своей территории, и спрос с них был бы по значительно большему счету, чем устрой они захват, к примеру, на перроне Пулковского Узла.
Шпион, тем временем, дождался начала легкого и неубедительного дождика, выскочил на крыльцо архива и неспешно потрусил к остановке эсобуса.
- Азы оперативной работы! - весомо заявил водитель, когда-то давно, до выхода на пенсию, тоже служивший оперативником. - Дождь сбивает наводки следящих систем!
Бурзум кивнул, соглашаясь. Все это ему было известно не хуже водителя, но привычки спорить со старшими и более опытными коллегами орк не имел. Кивка, впрочем, никто не увидел — старший сержант зачем-то продолжал делать вид, что читает переставшую быть нужной газету.
- Вот, смотри, - водитель обращался, конечно, не к старшему сержанту, а к практикантке. - Сейчас он сделает вид, что запрыгнул в дверь, оперативная машина перестроится с тем, чтобы преследовать общественный транспорт, а шпион раз — и выпрыгнет! Причем, сделает это в тот момент, когда его уже надежно прикроет от оперативника корпус эсобуса. Они так всегда делают!
Шпион почему-то водителя не послушался: или потому, что не имел возможности того услышать, или ему действительно надо было куда-то ехать.
