Просто судьба - БАРБАРА КАРТЛЕНД

— О… нет… вы не должны… говорить такие слова! — вскричала Элизабет. — Я люблю вас… Я люблю вас всем сердцем… Я… мне казалось, что я уже никогда не смогу чувствовать ничего подобного снова— Но, любимый… все же я… должна подумать и об… Алоиз, ведь она моя дочь!

— Если бы на свете было тысячи подобных Алоиз, я все равно заставил бы вас выйти за меня замуж! — решительно сказал герцог. — Но я не смог бы огорчить вас! Я собираюсь заботиться и защищать вас, пока мы оба живы. И я обещаю вам, что Алоиз не будет несчастна.

— Но она будет несчастна! — слабо возразила Элизабет. — И она никогда не простит меня.

В этот момент она невольно подумала, что, по правде говоря, в эти дни она видела дочь впервые со дня ее свадьбы с лордом Барнхэмом.

Но тем не менее она сочла бы предательством по отношению к своему ребенку рассказать герцогу, как та вычеркнула себя из жизни своей семьи.

— Вам необходимо, — герцог говорил спокойно, — уехать отсюда завтра рано утром, прежде чем Алоиз проснется.

— Уехать… мне? — воскликнула Элизабет.

Она никак не ожидала услышать от него подобные слова.

— Я хотел бы быть спокоен, что она не огорчит вас, моя милая, поэтому лучше вам не быть в замке.

Элизабет уткнулась лицом в его плечо:

— Я… мне не хочется покидать вас.

— Только на очень короткое время, — сказал он, — мы поженимся без всякого промедления, а затем я увезу вас в Девоншир.

Элизабет вздохнула:

— Неужели это возможно… на самом деле возможно?

— Я сделаю это возможным! — ответил герцог. — И больше я никогда не позволю вам волноваться по какому бы то ни было поводу.

Элизабет, казалось, таяла в его руках, и он поцеловал ее в лоб, а потом сказал:

— Ваша диадема мешает мне, она не дает мне целовать вас, поэтому я никогда больше не позволю вам носить ее!

Элизабет засмеялась:

— Я с гораздо большим удовольствием носила бы в своих волосах ваши орхидеи.

— Что ж, так и сделаем. Я буду доставать и выращивать самые красивые и изысканные орхидеи изо всех стран мира, лишь бы вы могли вколоть их в свои волосы подобно украшениям из драгоценных камней.

Элизабет глубоко вздохнула:

— Это звучит настолько заманчиво, великолепно, но Вильям… мне страшно!

— Я не позволю никому и ничему пугать вас, — сказал герцог. — Только поступайте так, как я вам сказал и предоставьте все мне.

— Поверьте мне… так я и сделаю.

Вдруг она неожиданно вскрикнула.

— Что такое? — спросил герцог.

— Я… Я совсем забыла. Я не сказала вам, что я обманывала вас… обманула, когда приехала сюда…

— Вы обманули меня? — недоверчиво спросил герцог. — Но каким образом?

— Вы считали, что я взяла с собой… компаньонку, но она… она моя младшая дочь… Филомена!

Герцог расхохотался.

— У меня было некоторое подозрение, что не все так просто с этой вашей «компаньонкой», — проговорил он.

— Но что заставило вас так думать? — спросила Элизабет.

— То, что рассказал мне мой камердинер. Он говорил, что эта девушка очень красива, почти так же красива, как вы!

Элизабет улыбнулась:

— Она гораздо красивее, но… ей всего лишь восемнадцать… и я не смогла бы… оставить ее.

— Нам придется найти для нее мужа, — сказал герцог, — но само собой разумеется, любимая, она сможет поехать с нами в Девоншир. Хотя, конечно, мне хотелось бы побыть там только вдвоем с вами, Элизабет, пусть лишь несколько недель после свадьбы.

— Я обещаю вам — с Филоменой не будет никаких проблем, — сказала Элизабет.

Она снова вздохнула:

— Но у меня нет никакого желания просто воспользоваться вашей добротой. Вы ведь понимаете, что мы… очень бедны?

— Зато я очень богат, — ответил герцог, — поэтому нет никакой необходимости волноваться по этому поводу!

Элизабет снова уткнулась в его плечо.

— Неужели правда, что мы… сможем пожениться? — спросила она. — Я и представить себе не могла… подобного. Я только понимала, что вы — самый обворожительный и восхитительный человек, которого я когда-либо встречала… и как было бы замечательно иметь такого… зятя.

— У меня нет никакого желания становиться вашим зятем или кем-то еще, кроме как вашим мужем, — говорил сквозь смех герцог, — и именно им я и собираюсь стать.

Он приподнял ее голову за подбородок и повернул к себе.

— Я люблю вас! — сказал он. — Я люблю вас, и мне потребуется вся моя оставшаяся жизнь, чтобы рассказать вам, как сильно я люблю вас!

Он целовал ее, пока им обоим стало не хватать дыхания. Тогда он заговорил:

— Становится поздно, любимая моя, а поскольку я хочу, чтобы вы уехали рано утром, думаю, что вам пора спать.

— Я сделаю все, как вы сказали, — сказала Элизабет. — И я буду думать о вас все время, хотя боюсь, что утром вы исчезнете как сон!

— Я никогда не исчезну, — улыбнулся герцог. — А отсылаю вас только затем, милая моя, чтобы ничто даже случайно не расстроило вас. В понедельник утром, как только гости разъедутся, я тут же приеду к вам.

— Обещайте, что не… забудете меня! — прошептала Элизабет.

Он ласково улыбнулся.

— Разве могу я забыть вас? — спросил он. — Мне хотелось бы думать, что и вам было бы невозможно забыть обо мне.

— Невозможно… да-да, невозможно! — сказала Элизабет, и в голосе ее прорывалась страсть.

И снова герцог целовал ее и благодарил Бога, что впервые в жизни ему посчастливилось найти женщину, так дополняющую его.

Он ждал такой встречи так долго, что их взаимное счастье должно стать совершенным и нерушимым, ведь они оба будут слишком благодарны небу за то, что оно пришло к ним.

Мена не спала, когда услышала, как открылась дверь в спальню.

Ей не удалось успокоить свою тревогу.

Девушка отчаянно пыталась представить, что происходило в тот момент во дворе конюшни.

Она молилась, чтобы с Линдоном ничего не случилось.

Ей доводилось читать в газетах истории о вооруженных грабежах, случившихся в Лондоне.

И она вспоминала, что все они кончались смертью или полицейских, или грабителей.

Ей было страшно, что подобное могло произойти и здесь.

Когда воры вторгнутся в конюшню, чтобы выкрасть Завоевателя, Линдон постарается предотвратить кражу.

Стрельба может начаться с любой из сторон.

— Господи, пожалуйста, спаси его… Пожалуйста… не позволь им… ранить его.

Она снова и снова повторяла эти слова.

Ей казалось, что ее молитва на крыльях улетает к нему, чтобы заслонить от беды.

Когда дверь открылась. Мене показалось, что сама она только что вернулась в комнату, как будто бы была где-то совсем-совсем далеко.